Скучаю, мучаюсь, желаю,

Страдаю, думаю, хочу,

Молчу, безумствую, пылаю,

Срываюсь, прыгаю, лечу.

АДРЕНАЛИН (14 сентября - 8 октября 2006)

* * *

Ты можешь многое простить —

Прощение в цене.

Я научил тебя грустить

И думать обо мне,

И ждать, когда я появлюсь,

Внезапно, без причин.

С тобой я никогда не злюсь

На всех других мужчин,

Которые к тебе спешат

Заделаться в друзья.

Никто из них не виноват,

Что нужен только я.

* * *

Нарисую на небе звезду

И, добавив тем самым света,

На закате к тебе приду,

Чтоб остаться с тобой до рассвета.

Никогда еще так не любил,

Не мечтал о таких полетах.

Мы с тобою лишимся сил,

А затем растворимся в нотах.

Растворимся, как есть, в тиши.

Слышишь, сердце на волю рвется?

Поспеши за мной, поспеши,

На звезде моей место найдется.

* * *

От меня до меня — тридцать семь разных лет,

И бессилье огня, и молчанье планет,

И святая вода, и невидимость дна,

И пути в никуда, и лишь только Одна.

От меня до тебя — вечность лунных дорог.

И любил не любя, и иначе не мог,

И не понял тогда, и сейчас не пойму,

И встречает звезда, и не тянет суму.

От тебя до меня — жизнь длиною в рассвет,

И желанье огня, и беспомощность лет,

И слова между строк, и строка между слов,

И придуманный Бог, и весь дом на засов.

От тебя до тебя — километры пути,

И любила любя, и просила: «Прости»,

И не раз обжигалась, и искала огня,

И нашла, и призналась, и открыла меня.

* * *

Гений — не тот, кто пишет,

Слышит или поет.

Гений живет, как дышит,

И дышит так, как живет.

* * *

Смертельный выстрел, и салют

Над головой взорвался,

А монотонный бег минут

Внезапно оборвался.

Теперь уж некуда спешить,

Теперь иные планы.

Мы будем без тебя грешить

И думать постоянно,

Что все простят и все поймут,

Что не осудят строго,

Что бесконечен бег минут

И что длинна дорога.

* * *

Она была непонятной,

Он тоже был не для всех.

Дни не вернутся обратно,

Желать подобного — грех.

Она искала свободу,

Он тоже бредил весной.

Смешались лица и годы,

Но Бог за них был стеной.

Она безумно любила,

Он тоже страстно любил.

Не важно, что до них было

И кто за них попросил.

Она казалась моложе,

Он тоже был молодым.

Сочилось время сквозь кожу,

И воздух впитывал дым.

* * *

Пытаясь что-то для себя решить,

Достичь своей предельной высоты,

Душа стареет, привыкая жить,

И обретает смертные черты.

А тела переполненный сосуд,

Не выдержав неистовый напор,

Трещит, как будто дерзкий бег минут

В него стреляет мыслями в упор.

* * *

Время разведя мостами,

Сделай музыку потише,

Накорми меня мечтами,

Погуляй со мной по крыше.

Мы с тобой пройдем по краю

И покурим между строчек,

Я словами поиграю,

Вместо звезд наставив точек.

Недосказанность приятна,

В ней таится совершенство.

Я тебя верну обратно,

Если не найдешь блаженства.

А пока рискни немножко,

Сделай музыку потише.

Видишь лунную дорожку?

Видишь ангела на крыше?

Он с улыбкой крутит стрелку,

Ту, которая короче,

Заменив тебе сиделку.

Спи, любовь, спокойной ночи.

* * *

Не хватает ускорения,

Кровь густеет без причин.

Я умру, в том нет сомнения,

Дайте мне адреналин.

Как лекарство — поиск вечности,

Но всегда везде один.

Чтобы выжить в бесконечности,

Дайте мне адреналин.

Всё смешалось и смешается,

Шут получит высший чин.

У меня не получается.

Дайте мне адреналин.

Карты созданы колодами,

И повсюду керосин.

Подорву ваш мир с невзгодами,

Дайте мне адреналин.

И, уйдя за грань разумного,

Разряжу весь магазин

Я в себя средь бала шумного,

Получив адреналин.

* * *

Вместо писем — телефонные счета,

Не ропщу при этом вовсе на судьбу;

А меня накрыть стремится пустота

И не знает, что накроет лишь в гробу.

* * *

Я выпил триста после бани,

Плюс выпил пива, съел шашлык

И побежал готовить сани:

Не за горой зима, старик.

Потом я пил портвейн в подъезде,

Потом не помню… — что-то пил,

И мужику по морде съездил,

И извинения просил.

Дались мне ночью эти сани

С упряжкой вороных коней!..

Я крикнул в форточку: «К Татьяне!

Онегин тоже ездил к ней…».

Я плеткой бил свою собаку

И шпорами терзал бока,

Затем устроил с тещей драку

Из-за бутылки коньяка.

Но не доехал я до Тани,

Не дали, сволочи, менты.

Пропали и «бабло», и сани,

Сошли на нет мои понты.

Сержанту было не до шуток,

Он протокол писал, как стих.

И прописал пятнадцать суток

Без выходных и проходных.

Смотрю в решетку — вижу грани.

Там — воля, здесь — почти тюрьма.

Когда готовить буду сани?

Не знаю — на дворе зима.

* * *

Всё чаще в мир иной

Уходят поезда.

Когда придут за мной?

Я знаю — никогда

Смерть не решится взять

И разметать мой прах.

Забыв о тормозах,

Я обгоняю страх.

Спасен в который раз,

В который раз — в кювет.

Живу в осколках фраз,

Но излучаю свет.

И раны не болят,

И чужд мне мир иной.

Пусть там меня простят,

Пусть не спешат за мной.

* * *

Почему всё не так?

Почему не могло быть иначе?

Кто-то делает шаг,

Кто-то где-то безудержно плачет.

А простые слова

Убивают не хуже, чем пули.

И болит голова,

Оттого что другие рискнули.

За границей времен

Только память рождает обиды.

Непридуманный сон

Украшает собой пирамиды.

Почему всё не так?

Почему мы с разбитыми лбами?

Кто-то выбрал кулак,

Кто-то слился в потоке с рабами.

Я смотрю мимо звезд

Поздно ночью и вижу, что было.

Выбор очень непрост —

На кону либо смерть, либо сила.

Поднимая на щит,

Понимаю, насколько рискую.

Кто меня защитит,

Если я сам себя атакую?

Просыпаюсь в поту,

Чтоб бродить по траве до рассвета.

Я люблю красоту,

И спасает меня только это.

* * *

Чистота какая в доме!

Неужели кто-то помер?

* * *

Восемнадцать тридцать. Всё в порядке:

Я спокоен, я не пью вина;

Разгадав в кроссворде все загадки,

Лбом уперся в чистоту окна.

Девятнадцать. Выпил полбокала…

За окном включили фонари.

Кажется, чуть-чуть похолодало,

И тоска растаяла внутри.

Девятнадцать тридцать. Надоело…

Я допил бургундское вино,

И душа, найдя согласье с телом,

Понеслась в открытое окно.

Двадцать ровно. Посреди дороги —

Девушка небесной красоты,

И летят охапками под ноги

Поздние осенние цветы.

Двадцать тридцать. Ужин в ресторане,

Брудершафт, и нет счастливей нас.

Крутятся картинки на экране,

Отражаясь в зазеркалье глаз.

Скоро полночь. Мы идем по парку,

Обнимаясь будто невзначай.

Оттого, что на дворе не жарко,

Я зову зайти ко мне на чай.

Ноль пятнадцать. Сброшены одежды,

Губы ищут губы в тишине,

Среди быта — островок надежды —

Мой диван в невинной белизне.

Ровно час. Часы пробили боем,

Мы лежим и смотрим в потолок.

В целом мире и квартире двое,

Каждый почему-то одинок.

Два пятнадцать. Всё неинтересно.

Я устал искать в тебе ответ,

И лежать до неприличья тесно

Ты мне загораживаешь свет.

Восемь тридцать. Кофе убежало,

Следом убежало молоко.

Ничего не повторить сначала,

Хотя можем повторить легко.

* * *

Мы льем больное семя на паркет.

Мы рядом с теми, кто пойти не прочь

За тридцать не серебряных монет

На час, на два, на вечер или ночь.

Мы ищем правду в шелесте газет,

Мы учимся читать без букварей,

А настоящих буйных рядом нет,

Давно средь нас не видно бунтарей.

Мы ищем звуки там, где тишина,

Мы в безголосье слышим голоса,

Мельчает с каждым днем величина,

И к взлетам не готова полоса.

* * *

Наше детство — пролог нашей книги,

Наша юность — всего лишь глава,

За которой борьба и интриги,

За которой дела и слова.

Мне б пройти, не убив в себе веру,

Мне б остаться с душою юнца.

Чтоб не видеть в соседе химеру,

Нужно жить и не прятать лица.

Ставя точку крестом тяжеленным,

Понимаю, что годы ушли.

Эпилог прочитайте мгновенно,

Вместо чувств бросьте комья земли.

* * *

У нас есть только ночь,

Есть время до зари,

И если ты не прочь,

Прошу, не говори,

Что будет поутру,

Чем кончится игра,

Ведь если я умру,

То значит — мне пора.

Два ангела пришли,

Послушай шелест крыл.

Они меня нашли,

Но я не им светил.

Побудь со мною ты,

Отбрось ненужный стыд;

Коль помыслы чисты,

То Бог всегда простит.

* * *

Как ты? Надеюсь, что, как прежде, ждешь

Той высоты, где только я и ты.

Еще немало бед переживешь,

Мир поделив на будни и мечты.

Но без невзгод миг счастья — просто звук.

Из года в год дорога в даль ведет,

Мы движемся, мы замыкаем круг,

И этот круг никто не разомкнет.

Скучаю так, что не могу дышать,

Любой пустяк готов принять как знак,

Еще мне много нужно испытать,

Мир поделив на свет и полумрак.

* * *

Я уезжаю. Меня ждет дорога,

Ждут меня трудные дни.

Милая, как ты? Поспи. Хоть немного

От суеты отдохни.

Может быть, хватит метаться с кастрюлей,

Чистить чугунный казан?

Помнишь, как мы зажигали в июле?

Как я был пьян вдрабадан?

Всё повторится. Еще не однажды

Ангелы будут трубить.

Будем под утро, сгорая от жажды,

Страстно друг друга любить.

Ну а пока отдохни хоть немного,

Ляг и чуть-чуть отдохни.

Я уезжаю, меня ждет дорога,

Ждут меня трудные дни.

* * *

Мы оба понимаем, что к чему.

Мы ценим время, что Господь нам дал.

Я тороплюсь открыть себя Ему

Во всем. Я до тебя не понимал,

Как необъятно солнце и простор,

Как тянет в край, где обитает тишь,

Как дорог полуночный разговор,

Как я люблю, когда ты говоришь

О том, что нам покоя не дает,

О том, как хорошо гулять в лесу,

О том, что и тебя ко мне влечет,

О том, что я покой с собой несу.

Мы любим лета солнечные дни,

Мы любим осень из листвы и слез,

Мы любим пробуждение весны,

Мы любим зиму за ее мороз.

Как будет дальше? — Будет как-нибудь,

Мы под защитой всемогущих сил,

И мы пройдем предписанный нам путь,

Я этот путь у Бога попросил.

* * *

Землетрясение, пересечение, радость общения, невозвращение, соединение, деторождение, переселение, на повышение, нововведения, без сожаления, от революции до эволюции, от проституции до конституции, от профанации до реставрации, от информации к реинкарнации, от погребения к землетрясениям, пересечениям, невозвращениям…

* * *

Не хочу потакать ностальгии,

Вспоминать ничего не хочу.

Мы — другие. Мы снова другие,

Без тебя я по небу лечу.

Осень сбросит с деревьев убранство,

С белым снегом проснется зима,

Но пугающее постоянство

Для себя избрала ты сама.

Я давно ни о чем не жалею,

Ни о чем я давно не прошу,

Выхожу без тебя на аллею

И, придумав сюжеты, пишу.

Там — другая. Точнее — другие.

Там с улыбкой встречаю рассвет;

Не хочу потакать ностальгии,

Ностальгии во мне уже нет.

* * *

На счастье — подкова,

На горе — прореха.

Расходимся снова

Без грусти и смеха.

И спряталось лихо,

И радость искрится,

Расходимся тихо,

Пора расходиться.

Не будет — не надо,

А будет — прекрасно.

Мы вышли из сада —

Там стало опасно.

Познанием страсти

Пусть змей насладится.

С тобой нету счастья —

Пора расходиться.

* * *

Будто бы манной небесной,

Утро накормит стихами,

Там, где когда-то телесно

Был я пресыщен грехами.

Время сменило орбиты,

Вышло из космоса к людям.

Будем мы этим убиты?

Ты сомневаешься? — Будем.

Смерть предвещает блаженство —

Импульс другого начала.

Я обрету совершенство,

Станет мне многого мало.

Даже тебя позабуду,

Если такое возможно.

Я возвращаться не буду,

Это, поверь, очень сложно.

* * *

Я в тебе отражаться хотел,

Отражался в тоске и в печали.

Я старался уйти за предел,

Но тебя за предел не пускали.

Я любил не любить суету,

Находясь постоянно в дороге,

Я хотел приукрасить мечту,

Но тебя погубили тревоги.

* * *

Кому-то — гений, а кому-то — шут.

В себе никак порой не разберусь.

Одни уходят, но другие ждут.

Не жду пощады — сам на части рвусь.

Хочу успеть с ветрами покружить,

Как платья, поднимая вверх листву.

Я каждый день вновь начинаю жить,

И каждый день по-новому живу.

Прощаю всех, но, правда, не всегда

Могу забыть следы былых обид.

То лед, то пар, то чистая вода

По венам снов придуманных бежит.

И каждый раз, переживая боль,

Ищу спасенье за стеклом окна.

Мне дорога предложенная роль,

Накрой меня, безумная волна,

И понеси туда, где долго ждут.

Куда я сам давным-давно стремлюсь.

Я — гений, нет, не гений — просто шут,

Но я признаться в этом не боюсь.

* * *

Грозили Богом… Не боялся, шел

По тем дорогам, что давал мне Бог.

Я заставлял вином и водкой стол,

Я танцевал, пока хватало ног.

Кто мне судья суровее, чем сам?

Кто может в чем-то взять и упрекнуть?

Я верил небу, знакам, чудесам

И звездам, что прокладывали путь.

Я ангелами был всегда ведом.

Теперь, покинув дивные места,

Предстану, может быть, перед судом,

Но мне не страшно: я — не сирота.

* * *

Знаю, вечность с тобой разделю,

Будем мы над планетой кружить,

Я люблю тебя, очень люблю,

Так люблю, что не хочется жить.

От желания пульсом виски

Будоражит, а следом — тоска.

Ревность мозг зажимает в тиски,

Палец ищет согласье курка.

Вот нажму, и ты, вскрикнув, поймешь,

Что со мною не стоит шутить,

Вскинув руки, на пол упадешь,

Оборвется порочная нить.

Не заставлю себя долго ждать:

Пуля-дура — навылет и в дверь,

Ее трудно дверям удержать,

Никому и не нужно, поверь.

Вот и вечность. Мы всюду вдвоем.

Выше быта, хлопот и проблем.

Между раем и адом наш дом,

Ни к чему нам запретный Эдем.

* * *

Разговором, перебором струны оборву,

Под забором — только норы, в снах и наяву.

Не спросили, не простили, не вогнали шест.

Где Россия? Где Мессия? Где нательный крест?

Колокольный звон в ушах набатом.

Филин ухнет, небо рухнет и накроет тьму,

Мир потухнет и пожухнет, получив чуму.

Без мотива перспектива, как всегда, мертва,

Но играют и спасают нужные слова:

«Помоги всем нам, Боже».

* * *

Я — не Есенин. Боже упаси

Нас сравнивать — безумие и бред.

Его стихи гуляют по Руси,

Он доказал давно, что он — поэт.

Его рязанских яблок аромат

И белоствольность молодых берез

Спасают всех, кто пьян и виноват,

Кто стал причиной и предметом слез.

Он так велик, что без его стихов

Сегодня трудно возвеличить Русь.

Кто я? — Любитель и творец грехов,

Я вряд ли изменю и изменюсь

Пока живой, пока еще живой;

А он лежит без малого сто лет,

Укрывшись золотистою листвой,

Любимый, нестареющий поэт.

* * *

Это сложно — сыном быть хорошим.

Кто любил, конечно же, поймет:

С каждым днем всё тяжелее ноша,

С каждым днем поток быстрей несет.

Облака я провожаю взглядом,

Пусть бегут, пусть ускоряют шаг.

Я уверен: постоянно рядом

Отчий дом, родительский очаг.

Там всегда накормят и согреют,

Там поймут и, выслушав, простят;

Там любить иначе не умеют,

Там я не бываю виноват.

Оттого ль не чувствую я ноши,

Неподъемный вес на плечи взяв.

Очень трудно сыном быть хорошим,

Киньте камень, если я не прав.

* * *

Кто раньше жил, тот и сейчас живет,

Кто был богат, тот и сейчас богат,

Кто врал, тот и сейчас повсюду врет,

Кто не виновен, тот не виноват.

Не в силах время что-то изменить,

Но в силах время подчеркнуть черты;

Натягивая нервы, словно нить,

Ищу в тебе остатки простоты.

Я не хочу бездумно уходить,

Я не могу сорить и подметать,

Тебя во мне уже не возродить,

И смысла нет версту верстой верстать.

Я был богат, я и сейчас богат,

Я потеряю, и тогда терял,

Виновен, и всегда был виноват,

Устал, поверь, и раньше уставал.

Не в силах продолжать с тобой игру,

Я ухожу с победой. Будь добра,

Открой все окна настежь поутру,

Проветри дом. Окончена игра.

* * *

Перепутаны куплеты,

Перепутаны припевы,

За спиной осталось лето,

Осень — впереди и слева,

Справа — зимние причуды

И мороз со снегопадом,

Елки и битье посуды,

И подарки где-то рядом.

Что весною? Всё понятно:

Нежность в ревность, и обратно.

* * *

Умирал я не раз

На руках разных дам,

Пил студентом «Кавказ»,

В раннем детстве — «Агдам».

Помню даже «Салют»,

Без закуски, с горла…

Помню, как целовал,

Помню, как не дала.

А потом не простила

И просила потом,

Безнадежно любила

И губила притом.

Помню первую встряску

И угрозы тюрьмой.

Помнишь пьяную маску

К карнавалу зимой?

С кем сейчас ты? — Не знаю,

Маски сброшены прочь.

Я тебя вспоминаю

Чуть не каждую ночь.

Умираю с тоскою

На руках пьяных дам,

Горечь льется рекою,

Как прокисший «Агдам».

* * *

Я о себе послушаю тебя,

Мне нравится, когда ты говоришь,

Что жить не можешь, больше не любя,

Что без меня не ешь, не пьешь, не спишь.

Я обожаю твой игривый смех,

Твои глаза, чарующий твой взгляд.

Ты для меня на свете лучше всех,

Мой самый дорогой, волшебный клад.

* * *

Он придет к ней под вечер, но вряд ли останется. Всё же

У него есть семья и почти повзрослевшие дети.

Всё могло быть иначе, будь он лет на двадцать моложе,

А при этом раскладе ей малое, в общем-то, светит.

Ей обломится «лексус», поездки, конечно же, шмотки,

Культпоходы в кино, казино, рестораны и бары.

А пока в морозилке лежит непаленая водка,

Она молча терзает колки шестиструнной гитары.

Ей так хочется выть… Неизвестно, когда он примчится,

И с порога начнет ей описывать мелочи в красках,

И расскажет о том, что болеет, что нужно лечиться,

И он будет не так растворяться в объятьях и ласках.

Он поставит будильник и, в полночь вскочивши, сорвется,

Сунет в руки конверт, на прощанье махнет ей рукою.

Только свечка в тиши на окошке огнем колыхнется,

И она не уснет до утра, рот прикрывши рукою,

Чтобы не закричать, не завыть, не залаять собакой,

Ведь она не одна — у нее есть такое хотя бы.

Нужно жить, нужно ждать, нужно в лучшее верить. Однако

Только верой сильна настоящая русская баба.

* * *

То ли боги, то не боги, то убоги, то безроги, то безноги, то остроги, то пороги, то дороги…

И искала, и страдала, и мечтала, и мешала, и решала, и сначала, и не знала, и попала…

Не логично, не привычно, не отлично, не практично, не обычно, не комично, не трагично… Очень лично.

* * *

Не ставьте точку —

Ставьте многоточья.

Любую строчку —

Бесполезно в клочья.

Всё очень сложно,

Грустно, неприятно.

И всё возможно —

Можно и обратно.

Но сложно в строчку,

Если в строчке — клочья.

Не ставьте точку —

Ставьте многоточья.

* * *

Я буду весел без вина,

Поверьте мне.

Мне ненавистна тишина

В чужой стране.

В своей могу себе прощать,

Себе и вам.

Я научился расчищать

Пути словам.

Пусть льется речь из всех углов,

Пусть тает снег.

С рожденьем помыслов и слов

Мудреет век.

И ближе Бог, и краше слог,

Длиннее шаг,

И побеждает свет дорог

Кромешный мрак.

Я жив, хотя который год

Вдыхаю ртуть,

Нам, безусловно, повезет

Когда-нибудь.

* * *

Геометрия пола,

География дома,

Детский садик и школа —

Мир до боли знакомый.

Призрак литературы,

Перемена для пляски,

А затем — физкультура

И осенние краски.

Время ищет предметы,

Чтоб поставить на полки.

Легкий дым сигареты

И ненужность наколки.

Повзрослевшее детство —

Старый мир в новом свете.

Там, где цель, там и средство,

Вы не верьте газете

С ее выцветшим фото,

С порицанием фальши.

Только мы, а не кто-то

Путь продолжили дальше.

Ею — просто топили,

Разжигали кострище.

Ели, пили, забыли,

Кто есть принц, а кто — нищий.

И не вспомнит сестрица,

Как болели коленки,

Как за четверть столица

Выставляла оценки.

Сдан экзамен на прочность.

До свидания, школа!

Ты прости мне неточность

С биологией пола.

* * *

Он бросил больше, чем хотел оставить,

Он был таким же, впрочем, может быть,

Он не пытался лгать ей и лукавить,

Он знал: за всё приходится платить.

Она его по-своему любила

И каждый раз, ложась в его кровать,

Пыталась отыскать в движеньях силу,

Пыталась страсть по новой открывать.

Так создается длинная цепочка,

Где звеньями — и время, и дожди.

Лишь только смерть поставит в деле точку,

Шепнув на ухо: «Милости не жди».

* * *

Как будто не было тебя,

Как будто впредь тебя не будет,

Живу, покой в себе любя,

Живут вокруг родные люди.

Они всегда спасут меня —

Кто делом, кто простым советом.

Во мне полным-полно огня,

Я наслаждаюсь бабьим летом.

И солнце радует, любя,

И освещает мне дорогу,

Как будто не было тебя,

И впредь не будет. Слава богу!

* * *

Жизнь стала спокойней. Я радуюсь свету,

Я всё успеваю, я реже боюсь,

Я всё получаю, что нужно поэту,

А нужно немного — березы и Русь.

Мольбертом — листок, кистью — ветер свободы,

Беспечная память и небо души.

Я слабо внимаю капризам природы,

Любые капризы сейчас хороши:

И сок по весне, и роса на рассвете,

И солнце, и лес, и река, и цветы…

Меня окружают, как ангелы, дети,

Меня воскрешают покой и мечты.

Мне нравится дождик, рождающий лужи,

В зеркальной прохладе плывут облака,

Мне нравится мчаться туда, где я нужен,

Туда, куда вряд ли прорвется тоска.

* * *

Свеча горит. Накрыт по-царски стол.

Вы мечетесь, как будто бы в бреду,

Неважно то, что к Вам я не пришел,

Важнее то, что больше не приду.

Я не найду для Вас ни слов, ни сил,

И ни о чем Вас больше не молю.

Не страшно то, что страстно Вас любил,

Страшнее то, что больше не люблю.

* * *

Когда-нибудь придет вода,

Когда-нибудь.

Ворота сказочного льда

Закроют путь.

Беда мне будет — не беда,

А сон — не сон,

И сменит пятницу среда,

Отбив поклон.

Мы на работу не пойдем —

Там суета.

Куда дороже отчий дом

И взгляд Христа.

Не осуждение, не боль —

Веселый взгляд.

Прилежно исполняя роль,

Смотрю назад.

Не вижу крыльев за спиной —

Опять забыл.

Не алкоголь тому виной,

А хрупкость крыл.

Но это вовсе не беда —

Найду опять,

Когда придет с небес вода,

Как благодать,

И засияют небеса

В долинах глаз,

Ведь только вера в чудеса

Спасает нас.

Пусть захмелевшая беда

Сжимает грудь,

Когда-нибудь придет вода,

Когда-нибудь.

* * *

Ты не грусти без причин,

Не проливай горьких слез,

Нет в сердце новых морщин:

Просто отходит наркоз.

Я воевал, как герой

Сказок, но всё не всерьез.

И не раздавлен горой:

Просто отходит наркоз.

Вылечит тело весна

Соком российских берез,

Не сомневайся — нужна:

Просто отходит наркоз.

Утром проснусь и приду,

Станет ответом вопрос.

Мы миновали беду:

В прошлом остался наркоз.

* * *

Время простит,

Время поймет,

Сделает вид,

Но не вернет

Пьяный закат,

Похмельный рассвет.

Кто виноват

В том, что нас нет?

* * *

Ставкой — жизнь на кону. Я, конечно, рискну,

Голос шепчет: «Не бойся. Пора».

Шанс — один к одному. Я рвану всю казну,

Должен я отыграться с утра.

Но рука не легка. Но азарт игрока,

Но надежда, как тонкая нить.

Пистолет у виска, и такая тоска,

Словно карту я мог изменить.

* * *

Милая, Вы всё, конечно, знаете,

Любите, но только не меня,

Не меня на ужин приглашаете,

Не меня, как жаль, что не меня.

Опечален? — Бросьте, прочь сомнения,

Я почти всю жизнь прожил без Вас,

Испытав и взлеты, и падения,

Всё без Вас, как жаль, но всё без Вас.

Наша встреча — элемент случайности,

Это, может быть, уже не мы,

Нет, не мы пойдем сейчас на крайности,

Нет, не мы, конечно же, не мы.

* * *

То быль, то небыль, то печаль дорог,

Я на виду, но всюду одинок.

И мозг, и тело для меня — тюрьма.

Ищу я Бога, чтоб сойти с ума.

* * *

Взмах топора

И хриплый свист картечи,

Давно пора

Забыть о месте встречи

И в омут влезть,

Не разглядев дороги.

Пусть вскрикнет месть,

Пусть бросит сны под ноги.

Как ни крути —

Кругом печаль кургана.

Сумей найти

Себя среди бурьяна

И сорняка,

Сгубившего пшеницу.

Наверняка

Рванешь с утра в столицу

И люберам

Устроишь всюду встряски:

Дрова — кострам,

А раненым — повязки.

Хотелось хлеба?

Получи-ка в рыло!

Тебя лишь небо,

Дурака, любило,

А не топор,

Не хриплый свист картечи.

Какой же вздор —

Просить о месте встречи.

* * *

Ты покрываешь сны

Воздушной пеленой,

Ты зажигаешь звезды над планетой

И с песнями весны

Кружишься надо мной,

А я с тобой шагаю в бабье лето.

Я выдумал тебя —

Такой на свете нет,

И не было, и быть уже не может,

Но я живу, любя

Твой лунный силуэт,

И никого нет у меня дороже.

* * *

Тихий мой ангел на левом плече

Знает судьбу наперед,

Он улыбается каждой свече,

Он меня к Богу ведет.

Он говорит: «Доверяйся огню

И не грусти никогда.

Радуйся каждому светлому дню,

Свет собирая в года».

Шумный мой ангел на правом плече

Так же безудержно смел,

Он улыбается каждой свече,

Он беззаботен и бел.

Знает, что будет, и знает, как быть,

С ним я безумен в мечтах.

Учит меня созидать и любить,

Учит не чувствовать страх.

Два ангела светлых повсюду со мной,

Без них никуда не хожу:

Один наполняет меня тишиной,

С другим я соседей бужу.

Вот так и живем скоро тысячу лет

И ходим под богом втроем.

И кто из троих настоящий поэт?

Поспорим, и дальше идем.

* * *

Она со мной играла Маргариту,

Она могла и Жанну поиграть;

Я чувствовал себя космополитом,

Ложась в ее скрипучую кровать.

Она стонала, как под страшной пыткой,

Она могла ругаться невпопад,

Сворачиваясь подо мной улиткой

Иль обнажаясь, как осенний сад.

Она могла с Офелией сравниться,

Она могла Антуанеттой стать;

Я торопился воедино слиться,

Ложась в ее скрипучую кровать.

Она всегда ждала ответной страсти,

Она стремилась править тишиной,

Я, находясь в ее безумной власти,

Не понимал — зачем она со мной?

Она была Монро в момент рассвета,

Она стремилась Клеопатрой стать;

Но всё проходит, в том числе и это,

Я не вернусь в скрипучую кровать.

Что я запомнил, кроме маскарада?

Как хорошо, что с ней я не погиб,

Мне не спектаклей, мне натуры надо,

Я раздражаюсь, если слышу скрип.

* * *

Осень кружит вальсом над планетой,

И смеется солнце невпопад,

Наполняя душу ярким светом,

Я люблю, как двадцать лет назад.

Кто она? — Давным-давно не важно,

Важно то, что будоражит кровь,—

Весела, застенчива, отважна

Бесшабашная моя любовь.

Как ребенок, я ношусь по парку

И сорю деньгами, как листвой,

И без счета ей дарю подарки,

И впускаю в мир лиричный свой.

Здравствуй, осень! Здравствуй, бабье лето!

Я тебе всегда безумно рад,

Ибо ты нашла во мне поэта,

Не сейчас, а двадцать лет назад.

* * *

Я скучаю, мой Бог, по тебе,

И по детям скучаю я тоже,

Жизнь проходит в пылу и в борьбе,

Только ты с каждым мигом дороже.

Мне так трудно дышать без тебя —

Воздух грусть нагоняет и муку.

Струны песен моих теребя,

Как врага, проклинаю разлуку.

Мои ценности — дети и ты,

Остальному — вторичные роли.

Я вернусь в мир твоей красоты,

Я люблю тебя, милая Оля!

* * *

Засентябрило душу листопадом,

Остановился хоровод минут,

Мы рядом, мы идем по парку рядом,

Идем туда, где наше время ждут.

Я есть Сентябрь, я золотом украшен,

Ты — Сентябрина, в том сомнений нет.

Нам «посносило шифер» с наших «башен»,

И стерлась пыль с икон прожитых лет.

Я целый век с тобою буду рядом,

Во мне желанья с лирой не уснут.

Засентябрило душу листопадом,

Остановился хоровод минут.

* * *

Новые центурионы

Подмяли накрашенных сук.

Улица пишет законы

Ширинками клетчатых брюк.

Мы сами себе выбираем

И платим валютой вперед,

Играем, играем, играем…

Неважно, каким будет счет.

Плачу неразменной монетой,

Люблю, не меняя полов.

Среди ожиревших поэтов

Всегда я имею улов.

Ложитесь со мной, демократки,

Желайте меня день и ночь,

Я вылью себя без остатка

На тех, кто без денег не прочь.

Пусть новые центурионы

Сражаются, падая ниц,

Я не принимаю законы,

Я не понимаю границ.

Сраженный стрелою амура,

Не выброшу пламя на снег,

Поймите — такая натура,

Простите — такой человек.

* * *

Под утро звезды устают

И гаснут, и уходят прочь,

Но звезды снова оживут,

Едва придет на землю ночь.

Пусть звезды мне осветят путь,

Над головой моей кружа,

Чтоб я пришел когда-нибудь

К тебе одной, моя душа.

* * *

Вводят доллары в мир разврата,

Вакханалии, суеты,

Ты не знала о них когда-то,

А теперь ты без них — не ты.

Улыбаешься мне при встрече,

Но наружу — и фальшь, и ложь.

Я не верю, что ты за вечер

Ничего с меня не возьмешь.

Угощаю тебя в ресторане,

Ты клянешься, что я один…

Расскажи мне о тех, кто в бане,

Выдай сердцу адреналин.

Не красней — это жизнь сыграла,

Пошутила, а дни прошли.

Ты устала… О, ты устала

Честно вкалывать за рубли.

Можно ж проще, душа — не тело,

Но я всё же имею честь.

Всё, прощай. Не могу. Надоело,

Хотя «баксы» в кармане есть.

Пахнут доллары кокаином,

Проститутками, казино,

Бестолковым адреналином

И удачей, воспетой кино.

* * *

Вдавлен в офсет словами,

Спрятан листвой осенней.

Милая, рядом с Вами

Снова Сергей Есенин.

Это я вижу четко

Сквозь проходную строчку:

Стынет в графине водка,

Ждут в «Англетере» ночку.

Он не спешит прощаться,

Он не уйдет до срока,

Да и куда возвращаться,

Если везде одиноко?

Джим подает Вам лапу,

Помнит, видать, однако,

Трость, макинтош и шляпу —

Гений, а не собака.

Что там еще прочтете,

Чтоб разгадать секреты?

Боюсь, Вы не так поймете,

Чем дорожат поэты.

Вдавлен в офсет словами,

Спрятан листвой осенней.

Милая, рядом с Вами

Снова Сергей Есенин.

* * *

Примерял я одежды:

То любовь, то надежды,

То беспечную веру, то волшебную грусть.

Мне сказал кто-то прежде:

«Судят нас по одежде».

Я ответил: «Судите,

Я сейчас обнажусь».

Обжигало кострами,

Обдувало ветрами,

То мороз запредельный, то сухая жара…

Пораженный мирами,

Вдохновленный дарами,

Я проснулся и начал жизнь другую с утра.

Ни о чем не жалею,

Просто душу лелею,

Продолжая всё время к обнажению путь,

Взявши вместо одежды

И любовь, и надежды,

И беспечную веру, и волшебную грусть.

* * *

Я тебе подарю ветерок,

Ветер, бурю и смерч с ураганом.

До тебя был всю жизнь одинок,

Жил в каком-то безумии пьяном.

И носило меня по земле,

Деревням, городам и столицам.

Я домой возвращался «в нуле»,

Я не знал, с кем могу похмелиться.

Квас и пиво, вино и коньяк,

Водка, брага, абсент и текила.

Я не видел, где друг, а где враг,

От обоих рвало и мутило.

Всё теперь поменялось — я жив,

Я живу с самой лучшей на свете

И любой мимолетный порыв

Превращаю в неистовый ветер —

Ветер страсти, дурманящий кровь

Жаждой жизни и солнечным светом.

Алкоголь заменила любовь,

Та, которой прекраснее нету.

* * *

Всё проходит. Всё мимо прошло.

Не зову, не жалею, не плачу.

Понял я, как же мне повезло —

Понапрасну я нервы не трачу.

Встретив вас на аллее, не стал

Вам закатывать сцены из пьесы.

От тебя я смертельно устал,

От тебя во мне плакали бесы.

Я ушел, захватив лишь стихи,

В них безумных страстей совершенство,

В них мои молодые грехи

И твое вековое блаженство.

Я не помню, но знаешь, я рад

За тебя, за него… Это — чудо!

Не ищи во мне колкость и яд,

Я с тобой разбираться не буду.

В сентябре на дворе — ваш апрель,

На лице у тебя — буйство краски,

Расстели ему ту же постель,

Дай в награду ему те же ласки.

* * *

На личном фронте — снова тишина.

Отправлена весна на перекур.

В окопах много водки и вина,

И планов для дальнейших авантюр.

Вот отдохнем, а завтра — снова в бой.

Сегодня — долгий сон и тишина.

Я так хочу повоевать с тобой,

Мне нравится, когда идет война,

В которой на бумагу льется кровь.

Я сдамся в плен, ты только позови.

Приду к тебе в союзники, любовь,

Слагая гимны о своей любви.

Я отдохну и буду вновь готов

К созданию святых батальных сцен.

Я полон до предела лаской слов:

На личном фронте — время перемен.

* * *

И маска на лице,

И пустота внутри,

И тупики в конце,

И всё делю на три,

И ты уже не та,

И я уже не тот,

И вянет красота,

И вязнет анекдот,

И долго до утра,

И нет охоты спать,

И тяжела игра,

И нелегка кровать,

И надо бы рвануть,

И сил проснуться нет,

И чувства давят грудь,

И странен лунный свет,

И звезды за окном,

И в комнате жара,

И, может быть, потом,

И точно, как вчера,

И «так», и тот же «тик»,

И «тик», и тот же «так»,

И знаю, что привык,

И не решусь никак.

* * *

До бессилья обидно —

Поздно встретились, видно.

Кто мог это представить,

И фигуры расставить,

И вспахать ночью поле,

Подчинив себе волю?

Жить без воли опасно,

Счастлив я, ты — несчастна.

Но ведь так не бывает:

Кто не знал — пусть узнает,

Как мучительно больно

Утро в первопрестольной —

Без ключей, без причины

В теле черной машины

Мчаться ветру навстречу.

Кто не знает — отвечу:

Ничего не случилось —

Просто так получилось,

Просто нужно дождаться,

И строкою прорваться,

И порвать безвозвратно

С тем, что было приятно,

С тем, кто был моим чудом,

С тем, кем больше не буду.

* * *

Приносит чай горячий проводница

Под мерный стук и длинные гудки.

Я уезжаю из родной столицы,

От душераздирающей тоски.

Так будет лучше нам обоим всё же,

Нет больше шансов для случайных встреч.

Я верю в то, что время мне поможет,

А Бог сумеет от невзгод сберечь.

Я уезжаю, чтоб не возвратиться,

Назад меня вернуться не проси.

Отдай соседям чай мой, проводница,

А мне закуску с водкой принеси.

* * *

До встречи в раю, моя милая, добрая, рыжая.

Уже никогда на Земле твоих глаз не увижу я.

Я буду скучать, тосковать, вспоминать и надеяться,

Что всё отболит, отгрустит, соберется и склеится.

Как ты без меня? — Ты привыкла мечтать в ожидании,

Ты знаешь, конечно же, больше, чем знает сознание,

Ушла, чтоб дождаться, помочь, попросить, чтобы сжалились,

И чтоб сгоряча по ошибке со мной не расправились.

Как я без тебя? — Буду ждать твоего возвращения,

Прости, если нужно тебе слушать эти прощения,

До встречи в раю, моя милая, добрая, рыжая.

Уже никогда на Земле твоих глаз не увижу я.

* * *

Раздали карты —

Даже пары нет,

Не говоря уж о каре с «понтами».

Семерка, тройка, дама и валет,

И туз крестей, замученный ментами.

У дилера, как водится, игра:

Две двойки, но сама — страшнее страха.

Быть может, нужно приходить с утра,

Чтоб избежать финансового краха?

Я ставлю на рулетке «вуазан»,

Но шарик в «орфалайнсе» задержался,

Такое состоянье, будто пьян,

Как будто с фартом навсегда расстался.

Бью кулаком об стенку до крови,

Швыряю фишки, как об пол бокалы.

Здесь не везет — знать, повезет в любви.

Меняйте всех! Сейчас начну сначала.

* * *

Поверь мне — истина проста,

В ней нету блуда:

Второй святой после Христа

Есть сам Иуда.

Не богохульствую ничуть,

К чему мне это?

Вогнали кол осины в грудь

За смерть поэта.

Кресты с распятьем на груди —

Одни мученья.

Нет спору, нравится — носи

Свое спасенье.

Но только кто тебя спасет

От приговора?

Предавший Господа народ?

Он сгинет скоро.

Твой Бог — в тебе, мой Бог — во мне,

Мы вместе — сила.

Кто может повлиять извне,

Тому — могила.

Теченье лет нам дарит свет,

Светла дорога.

В глобальном смысле — смерти нет,

Но есть тревога,

Что не успеем всё пройти,

Придем обратно.

Должны. Иного нет пути.

Тебе понятно?

Что эта истина проста,

В ней нету блуда:

Никто так не познал Христа,

Как сам Иуда.

* * *

Она любила рисковать

И ставить всё на кон,

Любила небо целовать

И солнцу слать поклон,

Любила желтую луну

И шелест буйных трав,

А я — любил ее одну,

И в этом был неправ.

Я дорожил ее судьбой,

Любил в ней суету.

Вступал с обидчиками в бой

И защищал мечту.

Я был заряжен на успех,

Не прозябал ни дня.

Она, самой себе на грех,

Любила лишь меня.

И всё бы было, так ведь нет —

Без видимых причин

Не может с музой жить поэт,

Я должен жить один.

Да и она всегда одна

Должна, как видно, быть,

Чтоб не приелась нам весна

И страсть весну любить.

* * *

Земли не видно из-за облаков.

Лечу над белым снегом в самолете

И знаю — на земле не до снегов,

И знаю, что меня, скучая, ждете.

Сейчас боятся многие летать,

Но я не верю в худшее на свете.

Тем более, когда умеют ждать

Меня в тиши любимая и дети.

Нет серых туч, и спрятался туман,

И вот уж я с небес к земле спускаюсь,

С холодных гор, из дальних белых стран

К себе с небес на землю возвращаюсь.

* * *

Я уже не боюсь умереть,

Потому что мне нравится жить,

И любить, и мечтать, и смотреть,

Как ветра начинают кружить,

Как река держит путь в океан,

Как огонь устремляется ввысь…

Я бываю до чертиков пьян,

Я любил и люблю свою жизнь.

Я могу за себя постоять,

Полежать, и могу посидеть,

Если надо, смогу и послать,

Если надо, смогу умереть.

* * *

Этот тихий октябрьский вечер

Будем мы вспоминать вечерами;

Обними меня нежно за плечи,

Прикоснись ко мне робко губами.

И шепни мне на ухо: «Мы вместе,

Есть у нас еще вечность в кармане».

Я застыну от страсти на месте,

Ты уложишь меня на диване,

Расстегнешь тесный ворот рубахи…

Остальное пройдет, словно в сказках,

Мы отбросим ненужные страхи

И утонем в безумствах и ласках.

Ты под утро расскажешь о муже

И о нашей нелепейшей встрече.

Мы не стали от этого хуже,

Просто вечность заполнила вечер.

* * *

Улыбнись, всё прекрасно, старик,

А невзгоды нам только в подмогу.

Ты красив, ты умен, ты велик,

Ты так нужен и людям, и Богу.

Ты питаешь энергией всех,

Кто тебя окружает. Дружище,

Ты способен дарить людям смех,

Смех равняет богатых и нищих.

Не печалься, других не печаль,

Ничего никогда не случится,

Ждет тебя необъятная даль,

Ждут тебя города и столицы.

А пока, корешок, улыбнись,

Нет причин для хандры и тревоги.

Тебя любят, и ты любишь жизнь,

И поверь, это есть не у многих.

* * *

Что-то случилось с миром.

Я тоже схожу с ума,

Я предан незрячим лирам,

Они для меня — чума.

Взамен сумасшедшей страсти

Дарят свои счета.

Меня не пугают напасти,

Пугает меня пустота.

Боюсь потеряться в нотах,

Оглохнуть совсем боюсь.

Спасают меня заботы

И боль за родимую Русь.

Лишен навсегда эфира,

Пуста, как всегда, сума.

Что-то случилось с миром,

Я тоже схожу с ума.

* * *

Целая жизнь, и земля еще, кажется, движется;

Что там внизу? Где ты там, в лабиринтах, пропала?

И ничего, никогда и нигде не припишется,

Мне и до смерти с тобой было времени мало.

Милая, как я любил и люблю тебя!.. В памяти

Светлые кадры из юности с дерзкой искринкою.

Годы, какою конфеткой вперед меня маните?

Сброшены фантики, сладость сменилась горчинкою.

Горечь утраты… Осталось на Бога надеяться,

Он не оставит страдать без себя, горемычного.

Пусть никогда, и нигде, и никем не развеется,

И не войдет чувство боли в обличье обычного.

* * *

Напивался «в хлам»,

Ночевал у дам,

Не любил покой.

А когда вставал,

Мир казался мал —

Не объять строкой.

Грусть рождает свет,

Правды вовсе нет.

Есть возможность быть

И искать одну

Нежную весну,

А найдя — любить.

Поиск лиц и тел —

Выход за предел.

Выжатый строкой,

Напивался «в хлам»,

Ночевал у дам

И терял покой.

* * *

Нет запретных тем для меня,

Ничего давно не боюсь;

Забродила, страстью пьяня,

В центре сердца милая Русь.

Всё ношусь по миру босой,

С болью сумасшедшей в груди,

Умываюсь первой росой,

Рано меня, мама, не жди.

Допоздна играю в лапту,

Струны снов своих теребя.

Ты собой явила мечту,

Как я буду жить без тебя?

Мы уходим все навсегда,

Мы уносим небо с собой.

Где ты загоришься, звезда?

Я готов на подвиг любой.

Я с любым врагом разберусь,

Только моей ласки дождись.

Я ношу в груди свою Русь,

А она хранит мою жизнь.

* * *

Не жалею, не зову, не плáчу:

Слишком много раньше заплатил.

Я решил давным-давно задачу —

Буду жить, как до разлуки жил.

Ничего вокруг не поменялось,

Бег минут нельзя остановить,

От тебя в наследство мне остались

Память сердца, и сомнений нить,

И года, что в суете растрачу

На пределе радости и сил.

Не жалею, не зову, не плáчу:

Слишком много в жизни заплатил.

* * *

Без тебя это утро я встречу,

Без тебя день в заботах пройдет,

Без тебя окунусь в тихий вечер,

Без тебя ночь мне песню споет,

Без тебя за весной грянет лето,

Без тебя осень сменит зима,

Без тебя я останусь поэтом,

Без тебя буду строить дома,

Без тебя всю пшеницу посею,

Без тебя соберу урожай,

Без тебя воспою я Рассею,

Без тебя отыщу двери в рай,

Без тебя небеса сиротливы,

Без тебя не воскресну, любя,

Без тебя я не буду счастливым,

Без тебя, без тебя, без тебя.

* * *

Как вирус, проникнувший в кровь,

Терзает ослабшее тело,

Так душу терзает любовь:

То робко, то нежно, то смело.

Мечусь по кровати, чумной,

Впадаю в беспамятство снами.

Ты где-то сейчас не со мной,

Лежат холода между нами.

Не лечит меня алкоголь,

Напротив, сильнее и глуше

Становится страшная боль.

И кто ее сможет разрушить?

Года? — Может быть, и года,

Прожить бы еще одно лето.

Но чувствую — рядом беда,

Все мысли мои лишь об этом.

Болею, лечусь. Вместе с тем,

Болезнь разгорается пуще,

Еще не забыт мной Эдем

И славные райские кущи.

* * *

Твое «чао» звучало смешно,

Ты напрасно со мной блефовала,

Жизнь — не ставка на кон в казино,

Одного блефа может быть мало.

Ну, сказала… А дальше? — Тупик.

Вновь одна среди стен и работы.

И от прошлого — только лишь миг,

И от музыки — только лишь ноты.

Твое «чао» — всего лишь понты,

Твое «чао» — всему подтвержденье.

В этом мире есть я, и есть ты,

Между мной и тобой — вдохновенье.

Сны хранят и листву, и тепло.

Утро травит по полной похмельем.

Ничего никуда не ушло,

Никогда не расстанемся с зельем.

Годы, словно цветное кино:

Не понять — где конец, где начало.

Твое «чао» безумно смешно,

Ты напрасно со мной блефовала.

* * *

Всё куда-то уходит,

Скоро мне уходить,

Хоть и молод я, вроде,

И способен любить.

Только чувствую где-то

Скоротечный финал.

Время пустит ракету —

Опустеет причал.

И никто не заметит

Мимолетный сквозняк,

Но, быть может, на свете

Что-то станет не так.

Может, позеленеет

Раньше срока трава,

Иль чуть-чуть посветлеют

Непростые слова.

Может быть, ты проснешься

И представишь меня,

И в ответ улыбнешься,

Никого не виня,

Что расстались устало,

Что усталость прошла,

Что сегодня не стало

Ни забвенья, ни зла.

Наберешь старый номер,

Но услышишь в ответ,

Что трагически помер

Одинокий поэт.

Может быть, я романтик —

Ты не вспомнишь… Так пусть

Время выбросит фантик

На осеннюю грусть.

Жизнь подвластна природе,

Путь нельзя повторить.

Хоть и молод я, вроде,

Но пора уходить.

* * *

Дозу! Дайте дозу!

Чешутся слова,

Время под наркозом,

Кругом голова.

Оставаться в теле

Больше нет причин,

Доктора успели.

Где адреналин?

Что мне жизнь без риска?

Просто трата лет:

Кокаин и виски,

Нож и пистолет.

Прочь с дороги, черти!

Я хочу один

Не бояться смерти.

Где адреналин?

Ну, коли, зараза —

Деньги на столе.

Дай всю дозу сразу —

Не храни в игле

Сладкие минутки,

Истину причин.

Для меня не шутки.

Жизнь — адреналин.

* * *

В голове миллионы дорог.

Не по всем я хожу, и ходил,

Не поэтому ль так одинок

Тот, который не знает могил?

Тот, который наивен всегда,

Для которого жизнь хороша,

Ведь ему безразличны года,

У него лишь глаза и душа.

Он внутри меня где-то живет,

С ним легко быть один на один,

Потому что он песни поет

И для грусти не знает причин.

Он не спорит, он попросту прав,

Но другой мой — ему поперек,

У другого отчаянный нрав

И всего лишь одна из дорог.

С ним непросто мне петь в унисон;

Я судьей между ними живу,

Мне один шепчет сказочный сон,

А другой губит сон наяву.

В этих схватках не будет побед,

Всё ничьею закончится вмиг,

Но останется, может быть, след

На страницах написанных книг.

Если рукописи не сгорят,

Если вдруг с пожелтевших страниц

Мы вернемся однажды назад

Перелетными песнями птиц,

Переписанной белой строкой

С кровоточьем на грязных полях,

Полноводной весенней рекой,

Жаркой вспышкой огня на углях.

Я не знаю… Я всё же не Бог,

Я Его лишь люблю, и любил.

В голове миллионы дорог,

Не по всем я хожу, и ходил.

* * *

Сломаны крылья,

Выросли когти.

Форма насилья —

Соседские локти.

Я продираюсь

Мучительно к свету

И покоряюсь

Законам планеты.

От нимба остались

Только кусочки.

Соседи старались —

Метали заточки.

Не просто соседи,

Почти что факиры.

Топтали медведи

Зеркало мира.

В мир разлетелись

Осколками ноты,

Псы завертелись

В жажде охоты.

Мучили тело,

Били посуду,

Ангелом белым

Я больше не буду.

* * *

Я люблю просыпаться чуть раньше рассвета

И смотреть за рождением нового дня.

Темнота, тишина, никого рядом нету —

Только я, только небо и вспышки огня.

Звезды гаснут беззвучно, уходит с орбиты

Желтый месяц — хранитель загадок. В ночи

Пролетают хвостатые метеориты,

И с огарком сливается тело свечи.

Незаметно становится небо светлее,

Всё отчетливей образы стройных берез.

Я, накинув пиджак, выхожу на аллеи;

Здесь, в Измайловском парке, когда-то я рос.

И в такое же утро стремился за чудом,

Ты ждала меня где-то… Конечно, ждала.

Я тебя никогда, ни за что не забуду,

Прямо в сердце романтики дозу ввела.

Я не сплю по ночам, я о прошлом мечтаю,

И о будущем счастье мечтаю в тиши,

Я летаю, летаю, летаю, летаю

По проснувшейся памяти вечной души.

* * *

Нет, не я это чувствую боль,

Просто мне разрешают писать

И играть вдохновенную роль,

И спасать, если нужно спасать.

За меня всё решили давно,

Двое ангелов всюду со мной,

Им задание свыше дано —

Наполнять мои рифмы весной.

Наполняют и дарят стихи,

Я едва успеваю писать,

Мне прощают за это грехи,

Разрешают в грехах зависать.

Я к распутству и злу не стремлюсь,

Ни к чему мне ненужная кровь.

Всё, что есть у меня,— это Русь,

Да и знаю я только любовь.

Пусть не очень лиричен на вид,

Пусть на русского я не похож,

Но во мне всё сильнее кипит,

Рвется к небу, почувствовав дрожь,

Ветер странной российской души.

Я не знаю, откуда поток.

Ты в пророки меня не пиши,

Ну какой я, скажи мне, пророк?

* * *

Роща золотая обнажилась

Белоствольной красотой берез.

Как же вдруг всё это получилось?

Ты ответь, коль можешь, на вопрос.

Неужели так необходимо

Сбрасывать багрянец? Почему

Всё проходит, но проходит мимо?

Я никак стриптиза не пойму.

Но навстречу падаю с разбега,

Но в листве купаюсь до утра.

Белоствольность — красота и нега,

И боязнь бандита-топора.

Я не дам срубить, пока мы вместе,

Каплю сока отобрать не дам.

Я — спаситель, я — хранитель чести,

Доверяю только холодам.

Но опять зовет меня дорога

В небеса, заботами трубя.

Я прошу то ласково, то строго:

Берегите, милые, себя.

Ждите, я вернусь и приласкаю

Каждую из вас, едва вернусь.

Вот такая… Ты всегда такая —

Странная, березовая Русь.

Да и я другим уже не буду,

И другого вряд ли примешь ты.

Это чудо, это просто чудо —

Жить во имя снов и красоты.

Сбрось одежды, роща золотая,

Обнажись — мы будем танцевать,

Хороводом над землей летая,

Кто нам может запретить летать?

Я душой с тобою обнажился,

Ты мне листья бросила в ответ.

Не вертеп, а праздник получился,

И открылся сам собой секрет.

* * *

Всё повторится, и вернутся птицы,

Лишь только стрелки отсчитают путь,

Лишь только снег украсит быт столицы,

К рябине красной прилетят синицы,

Чтоб поклевать иль просто отдохнуть.

Затем морозы сменят ледоходы,

Весна сосульки кинется сбивать,

И выйдут шубы с шапками из моды,

Таков каприз и естество природы,

Мы не должны от моды отставать.

Вернутся птицы, чтобы встретить лето,

На пляжный, тело греющий, сезон.

Спасибо солнцу за потоки света,

За письма, что остались без ответа,

За связь несуществующих имен.

Но осенью по новой возродится

Романтика и лирика земли,

Душа в бездонность неба устремится,

Туда, где только ангелы и птицы,

В края, куда стремятся журавли.

* * *

Томлюсь, скучаю, но не так, как прежде,

Запрет наложен на любой каприз.

Тебе пора стать преданной надежде,

А мой удел — катиться дальше вниз.

Знакомые слова. Он был поэтом,

Любя свою не юную Дункан,

А я машу пером, как пистолетом,

И наполняю горькою стакан.

Глоточек выпью, но никак не боле,

Я не сорвусь в ночи — сомнений нет,

Я слишком дорожу своей неволей,

Я знаю наперед любой ответ.

Отпей сама и вспомни наше лето,

Наполни ноздри «белым порошком».

Как ты живешь на свете без поэта?

Небось, скучаешь по нему тайком?

* * *

Судить судили,

И распять успели;

Коль всё решили —

Взяли б и отпели.

Прикольно это,

Только всё напрасно,

И смысла нету,

И подчас опасно.

А вдруг всё снова,

Что тогда — стреляться?

Вы не готовы

Фальшью наслаждаться?

Примеры были.

Где они? Пропали.

А кто судили,

Тех давно прибрали.

Не надо грязи

Там, где много света.

Взаимосвязи —

Это память лета.

Всё остальное —

Осень и дорога,

Вино хмельное,

Как частичка Бога.

Во славу пейте,

Наслаждайтесь небом,

И мне налейте,

И накройте хлебом.

* * *

Иду по листве, будто бы по ковру,

Не знаю, как сложится дальше;

Сказав, что не помню, конечно, совру,

А жить легче всё же без фальши.

Сказав «не любил», тоже буду неправ:

Любовь-то меня и сгубила,

Сгубил меня мой поэтический нрав,

Сгубила меня твоя сила.

Ничто не проходит, особенно сны,

И память за солнце в ответе.

Я, кажется, должен дожить до весны,

Чтоб думать о будущем лете.

* * *

Найди мои стихи в моих стихах,

И, если хочешь, в небо позови,

И расскажи о белых облаках,

И о своей космической любви.

Я буду слушать песни в тишине,

Мне нравится, как ты во мне живешь,

Мне нравится бывать наедине,

Я на себя бываю не похож.

Лишь взмахом крыл с собою позови,

Меня не нужно убеждать лететь,

Я состою из песен и любви,

Я должен эти песни небу спеть.

* * *

Откуда радуга берет цвета,

Как над землей возводятся мосты?

Меня всегда пленяла красота,

Ведь в центре красоты стояла ты.

Теперь, когда сомненья улеглись,

Себе я признаваться не боюсь:

Меня всегда в тебе пленяла высь,

Меня всегда к тебе тянула Русь.

* * *

Ночь холодна, голодна и пугает бедой,

Утро подарит надежду в открытом конверте.

Так и вращаются кадры своей чередой,

Так, возрождаясь, иду к неминуемой смерти.

Хочешь не хочешь, но, видимо, эта игра

Мало зависит от нас и от наших желаний.

Я умираю, чтоб снова родиться с утра,

Пренебрегая фатальностью всех расставаний.

Знаками небо диктует событья судьбе.

Слышишь, как ангел тихонечко в двери стучится?

Новая смерть… Я опять умираю в тебе,

Чтобы под утро внезапно, как прежде, родиться.