ЖИВОЙ (05 - 30 ноября 2006)

* * *

Постарел, помудрел — сам не свой,

Полысел, поседел, но живой.

Никогда, ни зачем, ни к чему.

Продавай, предлагай — не возьму.

Кто сказал, что я должен молчать?

Вот вам лист, вот — конверт и печать,

Я пишу и писал. Вслед за мной —

Звездопад прямо с неба стеной.

Что, не ждали? — Я тоже не ждал,

Никогда и нигде не молчал;

Было время, я веровал в ложь,

Но с тех пор во мне — пули и нож.

И когда я пускаю в мир кровь,

На снегу расцветает любовь.

Я вернулся, я — русский, я — свой,

Да к тому же, как прежде, живой.

* * *

Уже не больно раны бередить,

Уже не страшно что-то вспоминать,

Мы, пережив, сумели победить,

Мы, победив, способны начинать

Другую жизнь, в которой всë не так.

Учитывая время и грехи,

Я разжимаю для тебя кулак

И не боюсь показывать стихи.

Уже не больно — страсти позади,

Я улыбаюсь — за тебя я рад,

Ты — молодец, но ты меня не жди,

Я не вернусь, любимая, назад.

* * *

О, Мастер Чиа, научи меня,

Я не хочу любить, чтобы стареть,

Я состою на четверть из огня,

Поэтому рискую прогореть.

Как много женщин жаждет чистоты,

Я должен, я обязан им помочь,

А мне помочь сумеешь только ты,

С тобой я простою любую ночь.

Ты научи меня — я буду крут,

Послушен и податлив в тишине,

Продли мои одиннадцать минут,

О, Мастер Чиа, помоги же мне.

Я не хочу любить, чтобы стареть,

Я состою на четверть из огня,

Я каждый раз рискую прогореть,

И мир рискует потерять меня.

* * *

Я помню, я люблю волшебный смех,

Хранит твой голос в трубке телефон,

Ты навсегда родней и ближе всех,

Ты для меня — неповторимый сон.

Как жаль, что время думает не так,

Оно нас не способно пожалеть,

Ему важнее «тик» сменить на «так»

И с боем по столицам пролететь.

Так и летит неведомо куда.

Нам невдомек всё это, как на грех,

Но я храню в стихах свои года,

Не забываю твой волшебный смех.

* * *

Уже не двадцать, и не тридцать, кстати,

Лет через десять стукнет пятьдесят,

Я обладатель собственной кровати,

Машин… И говорят, что я богат.

Не буду спорить, ни к чему мне это,

В цене всегда и тайна, и секрет.

Я не похож, быть может, на поэта,

Но я — поэт. Вы слышите? — Поэт.

И для меня слова — всегда молитвы,

Я в них ищу, как водится, любовь,

Всю жизнь хожу, не замечая бритвы,

И режу душу, не жалея, в кровь.

Как много тех, кому я был обязан,

Как мало тех, кому успел простить.

Не выдуман, не сделан, не предсказан,

Я постоянно начинаю жить.

Меня болящим не найдешь в кровати,

Я не смотрю с надеждою назад,

И мне не двадцать, и не тридцать, кстати,

Мне далеко еще не пятьдесят.

* * *

Ты вправе обижаться и корить,

Ты вправе ненавидеть и ругать,

Ты вправе обо мне не говорить,

Ты вправе за глаза судить и лгать.

Я чувствую, как холодно в груди,

Там, где вчера пылал сплошной пожар.

Я помню, как сквозь грозы и дожди

Во мне рождался сокровенный дар.

Его храня, я обхожу печаль.

Того, что было в прошлом, не вернуть.

Я жму, не глядя в небо, на педаль,

Отныне мне туда проложен путь.

Ты вправе ничего не начинать,

Не замечать, не слышать, не грустить.

Ты вправе запретить напоминать,

Ты лишь любить не вправе запретить.

* * *

Ноябрь дует холодом в окно,

И белым снегом двор засыпан весь,

Мне быть счастливым в жизни суждено

Лишь потому, что ты со мною здесь,

Лишь потому, что ты — моя жена,

Дающая мне силы для страстей,

Ты для меня — и осень, и весна,

Ты — мать моих прекраснейших детей,

Ты — самая красивая мадам,

Я без тебя — обычный хулиган,

Я благодарен Богу и годам

За этот путь, что нам обоим дан.

И нам другого в жизни не дано,

Я счастлив, и не где-нибудь, а здесь,

И пусть ноябрь холодом в окно,

И пусть снегами двор засыпан весь.

* * *

Во мне нет желанья тобой овладеть,

Лишь воспоминанья, лишь ржавая медь

Листвы, отплясавшей в осеннем дворе,

Я не пострадавший — я вырос в игре

Невидимых красок, невычурных строк,

Средь сброшенных масок я не одинок.

Свобода — в награду, в довесок — печаль,

Так, видимо, надо; мне осень не жаль.

Я страстью пылаю, я к песням лечу,

Тебя не желаю, тебя не хочу.

* * *

Оплывшая свеча

И пыльный бархат стен.

Конечно, сгоряча

Я угодил в твой плен.

Не выпито вино,

Заряжен пистолет,

Но не пущу в окно

Печаль прошедших лет.

И снова не уснуть,

И гости разошлись.

Сомненья давят грудь,

Всё это — просто жизнь.

Но в этой простоте

Так мало простоты,

Теряю в темноте

Терпенье и мечты.

И маюсь без причин,

И полная луна.

Я до утра — один,

Ты до утра — одна.

За окнами мороз

Запутал все слова,

У нас с тобой всерьез,

Сложней, чем просто два.

И плавится свеча,

И блекнет бархат стен.

Когда-то сгоряча

Я угодил в твой плен.

* * *

Волшебные слова

Пронзают облака,

Кружится голова,

Не мучает тоска,

Есть время полетать

Над вечной суетой;

Я смог однажды встать

За видимой чертой.

Невидимый теперь,

Я верую в себя;

Твой самый нежный зверь,

Живу, тебя любя,

Всё знаю наперед,

Но всё-таки живу,

Пишу стихи без нот,

Летаю наяву.

* * *

Как это хорошо,

Известно только мне,

Твой «белый порошок»

Опять упал в цене.

Не так туманен взгляд,

Ты в силах оценить,

Что я пришел назад,

Что сокровенна нить.

Прощаю наперед

Обидные слова,

Пусть принимает лед

Шальная голова.

Огонь в груди горит,

Бежит по венам ток,

Мой Бог меня простит,

Он не бывает строг.

* * *

Так можешь только ты,

Так верю только я.

Не сожжены мосты,

Но мы теперь — друзья.

Нам некуда спешить,

И воздух чист и свеж.

Мы продолжаем жить

В плену своих надежд.

О будущем молчи,

В нас прошлое теперь,

Я потерял ключи,

А ты закрыла дверь.

* * *

Знаю то, что хочу,

Верю — смогут помочь,

Зажигаю свечу

И иду прямо в ночь.

Кто-то смотрит с небес,

Во мне видя маяк,

Проявленье чудес,

Ориентир или знак?

Тем, кто сбился с пути

Средь галактик, я вновь

Помогу обрести

Веру в жизнь и любовь.

Я не свят. Эту ночь

Я зажег, как свечу,

Лишь в надежде помочь,

Вот и всё, что хочу.

* * *

Сердце с пулей

Тяжелее на каких-то девять грамм.

Сны уснули,

Не поверив разгулявшимся ветрам.

Бесконечность,

Обретенная за очень долгий срок,

Вот и вечность

Принимает меня, словно гостя Бог.

Улыбаюсь.

Я мечтал об этом на Земле, в тиши.

Нет, не каюсь,

Потому что состою лишь из души.

Нету тела,

В сердце тяжестью застыли девять грамм

Беспредела.

Я теперь принадлежу своим ветрам.

* * *

Самолет не взлетит,

Если встанут туманы,

И нелепость обид

Вдруг покажется странной.

Я порву свой билет,

Я вернусь, не уехав.

Ты зажжешь в кухне свет,

Дом наполнится смехом.

Нет подарков со мной,

Нет цветов в чемоданах —

Непогода виной

И густые туманы.

Но зато до утра

Сможем в доску напиться.

Жизнь — простая игра,

С ней нельзя торопиться.

Я с тобой приземлюсь

В дальний угол дивана.

Нет, я не тороплюсь,

Слава богу, туманы.

* * *

Непонятен. Слишком много в моих строчках белых пятен.

Я развратен, и поэтому доступен и приятен.

Как некстати ты лежишь со мною вместе на кровати.

Ох, некстати ты лежишь со мною рядом, ох, некстати.

Ты страдаешь от моих грехов, безумствуя, страдаешь,

Понимаешь. Не меня, а мое тело обнимаешь.

Всё бывает, время в вены ускоритель добавляет

И сжигает, и себя в твоих морщинах проявляет.

Непонятно, исчезаю с каждым годом безвозвратно,

Но приятно, оттого что исчезаю так развратно.

* * *

Жизнь — это миг зачатия,

Жизнь — это час распятия,

Фантазии и проклятия,

Насилие и демократия.

Жизнь — это стихотворения,

Жизнь — это страх унижения,

Горечь, печаль и сомнения,

Слияния и отторжения.

Жизнь — это шанс случайности,

Жизнь — это поиск крайности,

Безумия и нахальности,

Общности и уникальности.

Жизнь — это я летающий,

Жизнь — это я страдающий,

Непонятый и понимающий,

Незнающий и обучающий.

Жизнь — это явь пророчества,

Жизнь — это честь высочества

Без имени и без отчества.

Жизнь — это одиночество.

* * *

Бьется сердце в часах,

Пульсом нервным секунды тревожат;

Я такой же, как все, и, конечно, совсем не такой.

Мной не пройден весь путь, но уже я не буду моложе,

Я лет двадцать назад инфицирован смертной тоской.

Всё креплюсь и стараюсь

Найти в себе остров свободы,

Сбросить путы невзгод в бесконечно большой океан.

Я ценю в себе мощь и беспечные детские годы,

Я способен строкой запустить по земле ураган.

Я могу захотеть,

И решить, и однажды решиться,

И склонить, если надо, в любую из точек весы,

Но не в силах моих приказать сердцу остановиться,

Ибо в сердце стучат заведенные Богом часы.

* * *

Я на рваной холстине небес

Нарисую придуманный мир:

Сверху — Бог, снизу — пекло и бес,

А по центру, в объятиях лир,—

Мы с тобою вдвоем — я и ты.

Чуть поодаль — загадочный сад,

Там на ветках деревьев мечты,

Словно яблоки, молча висят.

Я сорвать их сегодня не дам,

Змий искус не предложит в тиши,

Ты — не Ева, а я — не Адам.

Я рисую сюжет для души.

* * *

Дай Вам бог без меня не грустить,

Будьте счастливы, мадмуазель.

Вы, конечно, достойны любить,

Ибо брак — Ваша главная цель.

Что я мог? — Ничего я не мог,

И сейчас ничего не могу.

Среди тысячи разных дорог

Я по тысяче первой бегу.

Мучить Вас или мучить себя

Я не в силах. Поверьте словам —

Вы любили меня не любя,

Я формально лишь нужен был Вам.

Вы смеялись над дерзостью книг,

Это круто — безумный поэт…

Извините, я так не привык,

Я люблю, пока чувствую свет.

Дальше — больше: я стал замечать,

Как со мною на людях Вы злы,

А ведь нас не роднила печать,

Страсть исчезла под слоем золы.

Легкий флирт не по мне, я решил

Всё оставить — живите одна.

Так, как я, Вас никто не любил,

Но такая, как Вы, не нужна.

Кто виновен? Кто должен простить?

Я без Вас расстилаю постель.

Дай Вам бог без меня не грустить,

Будьте счастливы, мадмуазель.

* * *

Не так болезненно, как прежде,

Разводит время по углам,

И воздает хвалу надежде,

И режет сердце пополам.

Я Вас любил, чего же боле

Сказать, прибавить, доиграть?

Жизнь — нераспаханное поле,

Жизнь — несогретая кровать.

Вот Вы — скучающая дама,

Вот я — идущий гражданин;

Идти бы надо только прямо,

Для остановок нет причин.

Однако всё гораздо круче,

Всё повторяется, как встарь;

Меня теперь, как Блока, учат

Аптека, улица, фонарь…

А Вас, я думаю, «колбасит»

В районе «Пушки», на Тверской;

Там зелень стать поэта красит

И наполняет мир тоской.

К чему грустить? От нашей встречи

Остались только миражи,

Я забываю страстный вечер,

Я забываю кутежи.

Не будет так, как было прежде,

Всё превратится в пыль и хлам.

Мы воздадим хвалу надежде,

Разрезав сердце пополам.

* * *

Когда-нибудь станем друзьями,

Когда-нибудь сядем за стол,

И время помирится с нами

И спляшет для нас рок-н-ролл.

Ты будешь со мною, как с другом,

Делиться своим шашлыком,

И водку мы пустим по кругу,

И всех угостим коньяком.

Я буду тебе улыбаться,

Я вспомню смешной анекдот;

Есть поводы чаще встречаться,

Хотя бы четырежды в год.

Всё время салфеткой сметает,

Но нет уже больше обид,

Меня, как и прежде, качает,

И печень, как прежде, болит.

И всё же, спасибо за ласки,

Что прячешь ты в слове «привет»,

Взглянув, может быть, без опаски

На радости прожитых лет.

* * *

Первый снег укрывает печаль,

И не видно осенних потерь;

Дорог мне и январь, и февраль,

И декабрь мне дорог теперь.

Я мечтаю о льдах и коньках,

О хоккее в любимом дворе,

О морозных, звенящих деньках

И о лыжном турне на заре.

Пусть дороги метель замела,

Пусть не видно тропинок в лесу,

Жаль сметать с лобового стекла

Мне снежинок небесных красу.

* * *

Неужели жизнь не повторится

На земле, на небе, на воде?

Неужели погибают птицы

На пути к сияющей звезде?

Неужели всё осталось в сказке,

Может быть, придуманной для нас?

Неужели потускнели краски

И исчез огонь небесных глаз?

Неужели ты боготворила,

Вдохновляла, верила, ждала?

Неужели ты меня любила

И однажды навсегда ушла?

* * *

Приходит от случая к случаю:

Болит, и ломает, и мучает.

Неспешная, злая, тягучая —

Приходит от случая к случаю.

Боюсь, но встречаю с улыбкою,

Считаю нелепой ошибкою

И, путая альты со скрипкою,

Боюсь, но встречаю с улыбкою

Сто лет моего одиночества.

Тоскливая сущность пророчества.

Я молод, не стоит по отчеству.

Сто лет моего одиночества.

* * *

Мой флирт со смертью

Неоправданно красив,

За круговертью

Явно спрятан позитив.

Пока боимся

Заступить за грань потерь,

Мы лишь стремимся,

Мы не вышибаем дверь.

Что там, за смертью?

Ожидаемый итог:

Письмо в конверте

(Адресат, конечно, Бог)

С рекомендацией

Для поступленья в рай.

Всё профанация —

Кого ни выбирай;

А выбирать придется

Только для себя,

Всегда найдется

И пожертвует, любя,

И зашифрует,

И усилит круговерть,

Та, что флиртует,

Та, которой имя — Смерть.

* * *

Позади и метели, и стужи,

И жара, и дождей звукоряд.

Я стою и курю с твоим мужем,

И с улыбкой смотрю на Арбат.

Муж не знает, как мы среди лета

Целовались с тобой до зари,

Как искал я под кофтой секреты,

Как мешали искать фонари.

Как тряслось твое нежное тело,

И как я не нарушил запрет.

Ты меня, безусловно, хотела,

Говоря неуверенно «нет».

Как потом мы бежали куда-то,

Не касаясь зеркальности луж.

Я смотрю на прохожих Арбата,

А со мной рядом курит твой муж.

* * *

Открываю глаза на людей,

Становлюсь и понятлив, и мил;

Много мыслей, но мало идей,

Многим верил, немногих любил.

Я прощаю наивность и бред,

Правда, подлость простить не могу;

Память ищет того, кого нет,

Или тех, кто отстал на бегу.

Скучно жить. Как ни странно, порой

Я теряю реальности нить,

Увлеченный словесной игрой,

Не могу сам себе объяснить,

Как я стал разбираться в игре,

Запуская по миру слова;

Как гора не внимает горе,

Так от снов не болит голова.

* * *

Вы оставьте праздность на потом —

Будет время на роскошный пир,

А пока — не стойте под винтом,

Я сегодня покидаю мир.

Прямо в небо к ангелам лечу,

С ними интересней — спору нет;

Вы зажгите за меня свечу,

Бросьте нищим горсточку монет.

Как я жил — уже не мне решать,

И не вам стыдиться за меня;

Здесь на небе хочется дышать,

Облака дыханием пьяня.

Вот и праздность — накрывайте стол,

Сотворите полный беспредел;

Я от вас, родные, не ушел,

Я от вас, земные, улетел.

* * *

У Бога немало причин

Простить мне земные грехи.

Я — блудный, но всё-таки — сын,

Во мне вместо крови — стихи.

Немало прошедши дорог,

Надеюсь еще погулять,

Опять-таки, если даст Бог,

Способный судьбой управлять.

Я многое исколесил,

И даже по нескольку раз,

И каждый раз Бога просил,

Прошу его также сейчас:

«Прости мне печали дорог

И сотни ненужных морщин.

Прости, потому что ты — Бог,

Ты любишь меня без причин».

* * *

Нужно встать и дойти до стола,

Там в стакане полощутся реки;

Отведите висок от ствола,

Я прошу — поднимите мне веки.

Слишком рано, чтоб на бенефис,

Слишком поздно, чтоб на дискотеке;

Мне бы нужно наверх, а не вниз,

Я прошу — поднимите мне веки.

Жизнь прекрасна, чудна, хороша,

Жаль, она не дается навеки;

Но пока в теле бродит душа,

Я прошу — поднимите мне веки.

* * *

На улице — всё те же «минус два»,

И непривычно мерзкая погода,

И снег растаял, выпавши едва,—

Видать, «колбасит» матушку-природу.

Да и меня «колбасит» вместе с ней,

И не по-детски что-то накрывает.

Казалось бы — куда еще ясней,

Яснее в жизни точно не бывает.

Мне не нужны ни боль, ни суета,

Ни рвущая на части душу мука:

Я не люблю ее — она не та,

Но тяжела внезапная разлука.

Погода шепчет, голова болит,

И скачет, словно в бешенстве, давленье.

Она, наверно, безмятежно спит,

Ей ни к чему мои стихотворенья.

* * *

Идет по следу враг,

И холодно в груди,

Там впереди — овраг,

Засада впереди.

Но есть в стволе патрон,

Во фляжке есть вино;

Я думал — это сон,

Но я не сплю давно.

Прорваться и успеть,

Иной задачи нет.

Рожденный, чтобы петь,

Я устремлен на свет.

Не так страшна беда,

Не так опасен враг;

Я быстрым был всегда —

Уж позади овраг.

Привет тебе, привет!

Я без тебя не сплю,

Почти три сотни лет

Одну тебя люблю.

* * *

И не видит никто твоих слез,

Никому дела нет до души,

Верю я, что у нас не всерьез,

Но прощаться со мной не спеши.

Как там будет? — Не знаю пока,

Но не хуже, чем было, поверь,

Я хочу, чтоб пропала тоска,

Чтоб развеялось бремя потерь.

О любви говорить не спеши.

Ну какая меж нами любовь?

Просто хочется телу души,

Просто в памяти черная кровь.

Улыбаюсь, конфеты даря,

Сам живу в мире созданных грез,

Время трачу с тобою не зря,

Но целую тебя не всерьез.

* * *

Ты молчишь так, что хочется слушать.

Я в ответ тоже нежно молчу;

Тишину должен кто-то нарушить

И поджечь пистолетом свечу.

Взрывом страсти наполнятся ночи,

И соседи забудут о снах…

Мне с тобой хорошо, между прочим,

Мне комфортно с тобой на волнах.

Ты молчишь, но в глазах нет печали,

Я молчу тебе нежно в ответ.

Есть вино дорогое в бокале,

Есть в кармане моем пистолет…

Выстрел в пол — начинаем кружиться,

В потолок — продолжаем игру;

Время есть и допить, и напиться,

И проснуться вдвоем поутру.

Ты нежна, и мне слышатся стоны,

Я срываю, я рву, я люблю.

Кто придумал мораль и законы —

Пусть транжирит себя по рублю,

А я пачками брошу купюры,

Я азартен, и ты мне под стать;

Ни к чему нам с тобой увертюры,

Выстрел в стену — пора улетать.

Ты кричишь — тебе нравится это,

Я без этого дня не живу.

Будет мало стрельбы пистолета —

Попроси, и я город взорву.

* * *

На белом теле молодой зимы —

Артерии пылающих рябин,

А эти двое на скамейке — мы,

Целуемся без видимых причин.

Друг друга, как магнитами, влечем,

Я чувствую тепло твоей груди,

И холод нам сегодня нипочем,

У нас сегодня — вечность впереди.

Ты молода, и мне пятнадцать лет,

Для ностальгии не найти причин,

И очень скоро, в том сомнений нет,

Я стану первым из твоих мужчин.

Всё скоро. Жаль, за окнами — не мы.

Но мы похожи, только посмотри.

На белом теле молодой зимы

Клюют рябину чудо-снегири.

* * *

В моих венах есть Узбекистан,

В моих венах — Москва и Париж,

В моих венах — величие стран

И волшебная музыка крыш.

В моем теле не скучно душе,

В моем теле не тесно стихам,

С моим трепетом — рай в шалаше,

Но я редко внимаю грехам.

В моем взгляде — взрывная волна,

В моем взгляде — кипящая ртуть,

Я хожу за границами сна,

И меня тяжело обмануть.

В моих ласках — энергия дня,

В моих ласках — мощнейший заряд,

Тяжело любить после меня,

Но не я в этом всём виноват.

* * *

В чиновники, как видно, не гожусь,

И не по мне интриги и разборы,

Ведь я ношу в груди шальную Русь,

Ее лесов диковинных просторы,

Ее небес просторы без границ,

Ее полей лоснящиеся нивы;

Мне нравится волшебный гомон птиц,

Я берегу чудесные мотивы.

Я лью стихи на белизну листа

И, запятые ставя вместо точек,

Купаюсь в речке, прыгаю с моста,

Ныряю между вдаль зовущих строчек.

Я берегу свою шальную Русь,

Свою неповторимую планету;

В чиновники, конечно, не гожусь,

Зато гожусь на то, чтоб быть поэтом.

* * *

Всё есть для того, чтоб мечтать,

И, радуясь каждому дню,

Стараюсь до неба достать,

Себя доверяя огню.

Я часто гуляю один

По улицам собственных строк,

Смеюсь без особых причин,

Бываю беспечен и строг.

Всё есть для того, чтобы жить,

И жить для того, чтобы есть,

И я научусь не тужить,

Храня в себе мудрость и честь.

* * *

Ты решила сама — я не верю,

Ты ушла навсегда — это ложь;

Не страшна мне такая потеря,

Я не чувствую воткнутый нож.

Просто всё пережитое скисло,

Просто не о чем больше мечтать,

На рулетке совпали все числа,

Просто ты мне мешаешь летать.

Все твои оскорбленные жесты

Комментировать я не хочу,

Ведь ты мне — не жена, не невеста,

Мне с тобой не держали свечу.

Не страшна мне такая потеря,

Я не чувствую воткнутый нож,

Ты решила сама — я не верю,

Ты ушла навсегда — это ложь.

* * *

Вновь вянут в вазах розы,

Вновь осень золотится,

Проходят сны и годы, но в нас горит запал;

Мы презираем прозу,

Нам нравится кружиться.

Случайность? Так ли важно? Еще не кончен бал.

Закон стихийных бедствий

Не объяснить словами,

И что там будет завтра — дожди или туман?

Мы ждем немного счастья

Без фальши и последствий,

Мы ждем любви, которой хватило б на роман.

Что до любви до гроба,

То это — просто сказки,

Нет страсти без разлуки, и в браках страсти нет:

Так и страдают оба,

Даря при встрече ласки,

Так музу воспевает загадочный поэт.

* * *

Закричу, и поднимется буря,

И пройдет по земле ураган.

Я вернулся. Вернулся, «в натуре»,

В край родной с дальних звезд хулиган.

Шапки в снег, обнажайте заплаты,

Я же — ветер, я всюду войду,

Я прощу без вины виноватых,

Виноватых повергну в беду.

Слишком рано списали со счета,

Я проснулся здоровым с утра,

Для меня ураган — не работа,

Для меня буйный ветер — игра.

Я кричу, и срываются крыши,

Ходуном — стены, пол, потолок.

Нет таких, кто меня не услышит.

Это — рок. Это — рок. Это — рок.

* * *

Говорила роща золотая,

А затем устроила стриптиз,

Выпал снег. Порадовав, растаял

И водой ушел куда-то вниз.

Изумруд травы взамен пробился,

Роща вновь примерила наряд,

Я весной, как водится, влюбился

И любил всё лето всех подряд.

А потом лишился снов и силы,

Покатился по наклонной вниз.

Говорила роща, говорила

И опять устроила стриптиз.

И опять по новой, с новой страстью —

Тот же снег белее декабря,

То же опьяняющее счастье,

Тот же вывод, что всё это зря.

Закружилось время круговертью,

Жизнь моя, я за тебя молюсь,

Мы с тобою доживем до смерти,

Я давно уж смерти не боюсь.

* * *

Сколько жизни отмерено Богом

Я не знаю, но верю в судьбу,

И ошибок мной сделано много,

И за все рассчитаюсь в гробу.

Я, как ангел, как белая птица,

Неустанно над миром кружась,

Отражаюсь то в судьбах, то в лицах,

Ненавижу и сплетни, и грязь.

Мир любви и запретов приятен,

Силы есть, есть желанье кружить;

Я то свят, то лучист, то развратен,

Я умею неправильно жить.

Чувство меры меня не погубит,

И от скромности я не умру,

Но за это Господь меня любит,

Разрешая продолжить игру.

* * *

Любите женщин, тех, что он оставил,

А также тех, что бросили меня.

Один совет — не соблюдайте правил,

Нет правил для горящего огня.

Давным-давно ходили Вы по комнате

И дерзкое в лицо бросали мне.

Вы помните, Вы всё, конечно, помните,

Как я стоял, приблизившись к стене.

Я приучил любить в себе поэта,

Я отдавался, не жалея сил,

Вы мне прощали мелочи за это,

Я Вам за это всё давно простил.

Но вновь, в ударе самых нежных чувств,

Я вспомнил Вашу грустную усталость,

И вот теперь, чтобы сказать, к Вам мчусь,

Каков я был, и что со мною сталось.

Сквозняк мне сердце на осколки рвет,

И жизнь без Вас — одна сплошная мука,

Никто обратно страсти не вернет,

И никогда не кончится разлука.

Живите так, как Вас ведет звезда,

Судьбы грядущей обнажая знаки,

И знайте то, что помнят Вас всегда

Сергей Есенин и Андрей Алякин.

* * *

Чтоб слышать Бога, чтоб писать пророчества,

К любви прибавьте чувство одиночества.

* * *

Жалко первого снега —

Он растает, как сон.

Альфу сменит Омега,

И, с душой в унисон,

Тело в поисках страсти

Будет ног не жалеть

И, спасаясь отчасти,

То летать, то болеть.

Время выкрутит руки

И завяжет глаза,

И возьмет на поруки,

Но прольется слеза

Над застывшей картинкой,

Над забытым кино.

Оседают чаинки,

И густеет вино,

И слова остывают,

Тает выпавший снег.

Я тебя забываю,

Милый мой человек.

* * *

Вы с пустым ведром

Провожали ночь,

Я горел костром,

Я стремился прочь

От земных забот

В край своей мечты,

Но заткнули рот,

Сколотив кресты.

И пустился в пляс

Бледный истукан,

Головою тряс,

Подливал в стакан,

А под утро в кровь

Истоптал весь пол,

Предлагал любовь

И вогнал в грудь кол.

Горлом бьет наружу

Из меня ручей,

Из жары да в стужу,

Я уже — ничей,

И ничьим я не был

До большой беды;

Поднимите небо,

Дайте мне воды.

Что ж ты, дева красна,

Надо мной грустишь?

Смерти неподвластна,

Ты меня простишь.

И в ответ на слезы

Я опять вернусь

В край, где лишь березы,

Где родная Русь.

С чувством, мне знакомым,

Соберу хлеба;

Не страшны для дома

Хворь и ворожба,

И ведро без днища,

И вчерашний снег…

Я — совсем не нищий,

Божий человек.

* * *

Сразу с места — в постель,

Без напрасной романтики.

Вот тебе карамель,

Остальное — лишь фантики.

Несерьезно у нас,

Примитивно до крайности:

Есть один только час,

Есть желанье случайности.

Закажи нам вина,

Фрукты, сыр. Без сомнения,

Ты мне очень нужна

На пути к возрождению.

И тебе без меня

Вряд ли можно поправиться;

Если нету огня,

То огонь не появится,

Коль не высушить дров,

Слез, обид, одиночества.

Ты попробуй без слов

Разгадать все пророчества.

Ложь меня оттолкнет

И тебя не порадует;

Спрятан в пламени лед,

Ночь бессильем досадует.

Начинай, поспеши,

Мы навеки расстанемся,

И в пределах тиши

Лишь друзьями останемся.

Чтоб когда-то стихи

Собирать, словно фантики,

Вспоминая грехи,

Как мгновенья романтики.

* * *

Вот и лето прошло.

Суетное, дождливое лето.

Помутнело стекло,

И дымится в руке сигарета.

Очень хочется в лес,

Но боюсь простудиться случайно.

Не бывает чудес,

Чудеса — это старые тайны.

Я не встречу тебя,

Не осыплю листвою кленовой,

Память снов теребя,

Не начну с незнакомкой по новой.

Лучше пусть на стекло

Дышит дымом моя сигарета —

Это лето прошло,

Суетное, дождливое лето.

* * *

Единственный в галактике,

Желанный поздний гость,

В теории, на практике

Я вызываю злость

У всех твоих поклонников,

У всех твоих мужчин,

Нет у меня сторонников,

Я у тебя один,

Способный на красивые

Поступки и дела.

Все остальные — лживые,

И ты от них ушла.

И позабыты тактики,

И позабыта злость,

Ведь я — один в галактике,

Желанный поздний гость.

* * *

Привычной логикой людей

Любовь не объяснить,

В ней нет рабов и нет вождей,

В ней некого винить.

Когда средь грома иль грозы

Луч солнца дарит свет,

Когда из маленькой слезы

Рождается секрет,

Когда сдается океан

На милость тишине,

Когда без алкоголя пьян,

Когда мечты в цене,

Дороже денег и камней

Тоска и тайна встреч:

Все мысли только лишь о ней,

О ней лишь только речь.

И не кончается диван,

И сладок чай с утра,

И, обнажая стройный стан,

Влечет к себе игра.

Хотя всё это — миражи,

Хотя есть риск сгореть.

Ты видишь логику? — Скажи!

И в чем она? — Ответь.

* * *

Промчусь, как комета,

Над вашей планетой,

Дополню свободой свечу.

Всю ночь до рассвета

Я буду поэтом,

А утром назад улечу.

Вот так и мотаюсь,

Встречаюсь, прощаюсь,

Тоскую и радуюсь вновь.

Я ввысь поднимаюсь,

Безумствую, маюсь,

Храня в себе только любовь.

* * *

Спасибо, Сальери, за яд,

Он выпит, как легкий нектар,

Поверь мне, я искренне рад

Принять даже этот удар.

Меня ты предать не успел,

Твой выбор логичен вполне:

Я слишком талантлив и смел,

Отрава понравилась мне.

Чему я тебя научил?

Узнаешь, меня потеряв.

Тебя я, дружище, любил

И в этом был, кажется, прав.

Прощай, не грусти, всё пройдет.

Тебе, правда, мною не быть,

Но, вскрыв откровения нот,

Меня не сумеешь забыть.

Пока же — спасибо за яд,

Я умер навек для тебя,

Но ты в этом не виноват,

Ты всё это сделал любя.

* * *

Атрибутика старого мира,

Как символика падших времен,

Как забитая до смерти лира,

Как плохой летаргический сон.

Словно сбросила память одежды,

Обнажив мое тело до пят;

Вместо веры, любви и надежды,

Лечит душу сомнительный яд.

Меня смотрят врачи-отморозки,

Сомневаюсь, но всё же лечусь;

А за окнами машут березки,

А за окнами — матушка-Русь.

Улыбаюсь под действием дозы,

Не кричу, не дерусь, не молю.

Я люблю — это вовсе не проза,

Я люблю, до безумства люблю.

Оттого-то и дали палату —

Одиночку, здесь лучше контроль.

Здесь лежат по звонку и по блату,

Так что я здесь, конечно, король.

И смирительной нету рубахи,

И с питанием — полный ажур.

Ходят в гости ко мне, сбросив страхи,

Три десятка накрашенных дур.

Их тела опьяняют смертельно,

Я нередко, поддавшись, грешу.

Мой режим, безусловно, постельный,

Дайте мне хоть «двуспалку», прошу!

Буйство в теле: ведь я — ненормальный.

Столько силы — кобылы, держись!

Секс со мною всегда экстремальный,

Вы со мною познаете жизнь.

Испугались? Тогда прочь с дороги,

Не топчите, не пачкайте снег,

Уносите отчаянно ноги,

Перед вами — живой человек.

* * *

Несвободных любовь погубит,

А свободных свободы лишит,

Счастлив тот, кто, не думая, любит,

Кто листвой беззаботно шуршит.

Я прощаю тебе совершенство

Твоих линий и буйство души;

Мы с тобой испытаем блаженство,

Только очень прошу — не спеши.

Еще целая ночь до рассвета,

Еще многое можно успеть,

Пусть безумствует с нами планета,

Осыпая ненужную медь.

* * *

Ты себе не успеешь солгать,

Я уже не успею домой,

Мне не нужно тебе предлагать,

Да и негде всё это зимой.

Губ твоих не запомню. Что ж.

Ты моих не запомнишь рук,

И тебя не накроет дрожь

В ожидании ласк и мук.

Между мной и тобой — города

И, быть может, лишь час пути.

Между мной и тобой — навсегда,

Жаль, что ты не сумеешь прийти.

* * *

В каком-то другом ноябре,

Быть может, на нашей планете,

Сожжем, словно листья в костре,

Одежды ненужные эти:

Мой плащ и всё то, в чем одет,

Твое необычное платье…

Мы встретим с тобою рассвет,

Сжимая друг друга в объятьях.

Ты встанешь чуть раньше меня,

Ты будешь одной из немногих,

Которые жаждой огня

Заставили думать о Боге,

О том, что любовью не зря

Мы пойманы в нежные сети

В другой красоте ноября,

Но всё же на нашей планете.

* * *

Я не люблю поживших женщин,

У них энергия не та.

Меня «колбасит» с ними меньше,

В них увядает красота.

Их время мучает, похоже,

В морщинах затаив следы.

Люблю я женщин помоложе,

От них не может быть беды.

О, вдовы, Вы особой метой

Меня влечете на покой,

Вам очень важно только «это».

Я рвусь и телом, и строкой.

Я — донжуан, я — странный малый,

Я — куртуазный ловелас.

Итак, по двести для начала.

Мадам, я интригую Вас?

* * *

Любой преступен шаг,

И холодом в груди

Терзает душу мрак —

Опасность впереди.

Из рук упал бокал,

Лишь пепел на столе…

Я целый век не спал,

Посплю в сырой земле.

И, чувствуя прицел,

В висках немеет кровь;

Всё то, что не успел,

Доделает любовь.

Листом календаря

Подписан приговор,

А юная заря

Уже вошла во двор.

* * *

Напои меня чаем,

Если я прилечу.

Знаешь, как я скучаю?

Знаешь, как я хочу?

Помню все твои ласки

И романтику встреч,

Я мечтаю, как в сказке,

Тебя нежно привлечь

И ласкать до рассвета,

Гладить ноги и грудь…

Ты мечтаешь об этом?

Напиши что-нибудь.

Расскажи о погоде,

Попроси: «Не скучай,

Ведь не кончились, вроде,

Ни конфеты, ни чай».

И что ждешь, вспоминаешь,

Тоже мне напиши,

Ты же всё понимаешь,

Напиши для души.

* * *

Высоко до небес,

Я не чувствую дна.

Мир, в который я влез,

Пробудился от сна.

Запад ищет Восток,

А Восток — тишину.

Мир со мною жесток —

Предлагает войну.

Не боюсь потерять,

Но боюсь обрести.

Мир нельзя ускорять,

К миру нужно прийти.

* * *

Мне б войти, и прям с порога

С ней насилье совершить,

Но боюсь, ей-богу, Бога,

И не хочется спешить,

И не хочется привязки

К ней на пару-тройку лет,

Ведь в любви так мало сказки,

Да и вечной страсти нет.

«Поколбасить», поматросить

Я и бывшую могу…

Что потом? — Придется бросить.

Лучше силы сберегу.

Для притока вдохновенья

Мне не надобно грешить.

Вот тебе стихотворенье,

Продолжай спокойно жить.

* * *

Она любила нюхать кокаин

И улыбаться мне улыбкой Евы,

Она любила праздник без причин,

Чтоб править балом, словно королева.

Она меня придумала себе,

И оттого без устали играла,

Она умела подчинять в борьбе

И никому нигде не уступала.

Она решила — будет только так,

Но вот беда, она же — не мужчина,

Она лишь покурившая «косяк»,

«Поехавшая» с дозы кокаина.

* * *

«Книгу жизни» смерть листает.

Выбирает? — Выбирает…

* * *

Небритой щекою коснусь твоей кожи.

Я ранен тоскою. Ты стала дороже.

Я часто скучаю и мчусь мимо пробок,

Я не замечаю стоящих коробок,

Ватагу машин и тревожные лица.

Без всяких причин я пытаюсь забыться,

Не помнить обид и обидчиков тоже.

Уже не болит, не саднит и не гложет,

Я возле тебя вновь смеюсь над тоскою,

Безумно любя, трусь небритой щекою.

* * *

Ни о чем, как прежде, не жалею,

Жизнь моя достойна лестных слов:

Жив, здоров, лишь изредка болею,

Да и то — по мненью докторов.

Успеваю сделать всё, что надо,

Остается время и на сны,

Солнце — моя лучшая награда,

Мне другие вовсе не нужны.

Я купаюсь в радостях, и всюду

Говорю: «Дай бог и вам так жить,

Дай вам бог, а я, как прежде, буду

Вашей дружбой нежно дорожить».

* * *

В том не видя особой интриги,

Не деля с ними страсть и грехи,

Я дарю проституткам книги,

Они любят читать стихи.

По понятиям незабытым,

Нарушая покой тишины,

Я читаю стихи бандитам,

Отвлекая их от войны.

Не признали меня газеты,

Но печали особой нет,

Ведь меня почитают где-то

И считают, что я — поэт.

* * *

Внезапно, резко, без разгона,

Сломав барьер немой печали,

Ворвусь из трубки телефона

Я прямо в сердце. Что, не ждали?

Давай на «ты». Отбрось подальше

Условность, созданную светом.

Я ненавижу грани фальши,

Я обожаю быть поэтом.

Таких, как я, поверь, немного —

Один такой на всей планете.

Ну, что пройдемся по дорогам —

Бездумно, радостно, как дети?

Я обещаю тебе сказку,

В которой буйство снов и плоти,

В которой ласка сменит ласку

На самой совершенной ноте.

Вот так внезапно, без разгона,

Сломав барьер посредством слова,

Ворвался я из телефона:

— Смелее в сказку! Ты готова?

* * *

Что было до меня? — Да хоть потоп,

Огонь и трубы лучших музыкантов,

И не один об пол разбитый лоб,

И фокусы непризнанных талантов.

Я ничему, поверь, не удивлюсь,

Я ничему давно не удивляюсь,

Лишь только там, где лирика и Русь,

Стихами я на небе проявляюсь.

Услышь меня, и многое возьмешь.

Не вру себе, весь состою из строчек,

Перевернусь, когда перевернешь,

Когда поймешь многоэтажность точек.

Что было? — Да поверь, что всё не так,

И так, как прежде, никогда не будет.

Я в каждой встрече вижу добрый знак,

Я не боюсь, что Бог меня осудит.

* * *

Наручники на запястье,

Смятая в битвах постель;

Длится безумное счастье

Девять с половиной недель.

Мне уже мало страсти,

Пекло сметает метель;

Время рвется на части

Девять с половиной недель.

Фильм — лишь реклама счастья,

У фильма другая цель;

Сцеплены наши запястья

Девять с половиной недель.

…………………………….

…………………………….

…………………………….

…………………………….

Но под нажимом власти

Март заменит апрель,

Погаснут все наши страсти

Через девять с половиной недель.

* * *

Острой иглой грусть под кожу введу,

Бросит сестрица платок к изголовью,

И отчитает молитвой беду,

И возгорит непонятной любовью.

Так молода, что представить боюсь,

Так молчалива, что не до порока;

Я узнаю в ней волшебную Русь,

И понимая, как ей одиноко,

Я никуда от нее не уйду.

Греет платок, что лежит где-то рядом;

Острой иглою надежду введу

И обогрею любимую взглядом.

* * *

Милая девочка, только дай знак,

Я разукрашу весь мир белым цветом!

Многое в жизни было не так,

И до тебя я не был поэтом.

Милая девочка, время не ждет,

Завтра другие займут это место,

Станет бесцельным звездный полет,

И ты попросишь платье невесты.

Милая девочка, я не шучу,

Шутки подобного рода опасны;

Не зажигай в своем сердце свечу,

Не становись раньше срока несчастной.

Милая девочка, радость и боль…

Ну почему мне так скучно с тобою?

Нет, не спасает уже алкоголь,

Я, как и ты, недоволен судьбою.

Милая девочка, вытри глаза.

Снег во дворе превращается в лужи;

Горькая высохнет вскоре слеза,

Такой сумасшедший больше не нужен.

Милая девочка…

* * *

Мне «срывает крышу», я лечу,

Не могу никак остановиться,

Чувствую — давно пора к врачу,

Знаю, что давно пора лечиться.

Вот и ты, мне говоря: «Привет»,

Ждешь чего-то нового в конверте,

Улыбаюсь нехотя в ответ,

Ты поймешь, кем был я, после смерти.

Не жалею, милая, себя,

Всё несусь, дорог не выбирая,

И люблю порою не любя,

И хожу по самой кромке края.

Вся душа испачкана в крови,

Молод внешне и весьма свободен,

Но меня с собою не зови,

Я для чувств глубоких непригоден,

Ибо выжег сам себя тоской,

Грустью по невидимой России.

Посох путеводною строкой

Помогает выглядеть мессией.

Нет, не я вожу им по листам,

Это он ведет меня куда-то.

Без тебя, родная, буду там,

Только ты ни в чем не виновата.

Редкий раз, когда «в умат» напьюсь,

Голову теряя по дороге:

Каюсь, маюсь, обнимаю Русь,

Думаю о детях и о Боге.

Утро начинается в ночи,

Я водой пытаюсь похмелиться.

Где вы, гениальные врачи?

Мне пора, давно пора лечиться.

* * *

Вместо прощенья — прощай.

Быстро закончился вечер:

Даже не выпили чай

И не назначили встречи.

Что ж, принимаю укор,

Не вспоминать обещаю,

Искренний твой приговор

Я тебе молча прощаю.

* * *

Я при жизни был очень живой,

Я в обычные рамки не лез,

В каждый омут нырял с головой

И летал, не касаясь небес.

Был уверен в себе и в словах,

От которых сходили с ума,

Я гулял на своих островах

И не знал, что такое «зима»

С ураганом бесчисленных бед,

С отмороженной правдой забот,

Я всегда выбирал только свет

И безумных идей хоровод.

Я летал, не касаясь небес,

В каждый омут нырял с головой,

И в обычные рамки не лез,

И при жизни был очень живой.

* * *

То, что посеешь, то пожнешь,

Придешь туда, куда стремился,

Не важно, от чего помрешь,

Важнее — для чего родился.

* * *

Глядя в дуло времени, смеюсь,

Не хочу просить сейчас пощады,

Я ж не смерти, я себя боюсь,

Самого себя бояться надо.

Что мне люди, если боль внутри,

Выжигая, призывает к силе.

Не святой я, что ни говори,

Я и не прошу, чтобы простили.

Судный день всегда ношу в себе,

Совесть судит дерзко и жестоко.

Я не в силах изменить судьбе,

Оттого порой и одиноко.

Глядя в дуло времени, смеюсь,

Понимая важность и причину.

Я не смерти, я себя боюсь,

Я боюсь убить в себе мужчину.

Слишком просто нехотя забыть

Слово «честь», всё объясняя страстью.

Нет вопроса «быть или не быть?»

На пути к прозрению и счастью.

* * *

Я торопился, чтобы опоздать,

Опаздывал и снова торопился,

Стремился что-то новое создать

И создавал не то, к чему стремился.

Весь мой полет для вечности — пустяк,

А вечность для меня лишь звук, поверьте,

Живу я, может быть, совсем не так

Лишь потому, что думаю о смерти.

Мы все уйдем, и в том сомнений нет,

Кто днем, кто ночью, кто-то на рассвете,

Туда, где начинается «тот свет»,

Туда, откуда в мир приходят дети.

Где ангелы прозрачные видны,

Где радостно без видимой причины,

Туда, откуда в мир приходят сны

И наполняют сказками перины.

Чего бояться, если жизнь — одна?

И смерть — одна, и Бог простит, чтоб снова

Вслед за зимой в мир ворвалась весна

Теплом Его божественного слова.

* * *

Не признавая никаких искусств,

Не видя в классиках авторитетов,

Меня ты называла «гений чувств»

И «самый настоящий из поэтов».

Я веровал тебе, моя любовь,

Я сочинял сюжеты для романа,

Я дикой рифмой будоражил кровь,

Я выходил, как ангел, из тумана.

Но, жаль, недолго длилось торжество,

Стихи тебя изрядно утомили,

И из тебя поперло естество,

Тебя как будто бесы подменили.

А я остался вне любых искусств,

Вдали от классиков, авторитетов…

Давным-давно не гений твоих чувств,

Но, безусловно, гений средь поэтов.

* * *

Распяли в пятницу Христа,

Но отрезвели лишь в субботу.

Любая истина проста,

Коль лицемерие — работа.

Всяк крест по-своему красив,

Но нет предела совершенству,

Коль негатив на позитив,

А рабство на преосвященство.

Крестили Русь копье и меч

И, на щитах внеся отраву,

Смешали с грязью Божью речь

И протрубили Богу славу.

Я не люблю диктат креста,

Любовь не превратить в работу.

Распяли в пятницу Христа,

Но отрезвели лишь в субботу.

* * *

В старой песне забыты слова,

Еле-еле я помню мотив,

И тебя представляю едва,

И с тобою я буду правдив.

Всё прошло, отболело… Теперь

Я спокойно тебе говорю:

«Ты — одна из случайных потерь,

Дань житейскому календарю».

Вдохновляла, не спорю, давно.

Как же ты изменилась… Прости,

Не пойдем ни в кабак, ни в кино,

И к тебе не пойдем. Не грусти.

Я устал, я хочу тишины,

Страсть огнем не пылает во мне,

Если хочешь — пусти меня в сны,

Это будет достойно вполне.

Пусть слова старой песни звучат

Рядом с фото ушедших времен,

Всё прошло. Не вернуться назад,

Но за память — нижайший поклон.

* * *

Солнце сбежало с орбиты,

Страшен стук пульса минут,

Словно мы Богом забыты,

Кажется, скоро на суд.

Мается сердце в тревоге,

Будет жесток приговор.

Бродит печаль по дороге,

Как обезумевший вор.

Смотрит решеткой ограда,

В небе — лишь армии туч.

Где ты гуляешь, отрада,—

Ласковый, солнечный луч?

* * *

Чему быть — того не миновать,

И не важно — плаха ли, кровать…

Всё решили наверху за нас,

Расписав подробно каждый час.

Что мы можем? — Просто наслаждаться,

Искренне грустить или смеяться.

Жизнь — одна, всего одна, поверьте,

Остальное — за границей смерти.

Нет в раю нехоженых дорог,

Ибо там всех нас встречает Бог.

* * *

Рано утром, на рассвете,

В сад осенний загляну,

Передам тебе «приветик»,

Разбужу в тебе весну.

Отчего ты приуныла?

Улыбнись, коль дождалась,

Есть во мне талант и сила,

Разреши наладить связь.

Обними меня за плечи,

Мир достоин наших снов.

Ускоряя радость встречи,

Я останусь без штанов.

Окажусь в твоей кровати,

Заласкаю, залюблю.

Всё у нас с тобою кстати,

Хватит ветра кораблю.

Мы помчим без остановки

Полным ходом в океан,

Буду я лихим и ловким,

Как заправский капитан.

Рано утром, на рассвете,

В сад осенний загляну,

Передам тебе «приветик»,

Разбужу в тебе весну.

* * *

Ты просишь, чтоб я рассказал,

Как мне тоскливо без тебя,

Как я с другими завязал,

Тобой пылая и любя.

Я расскажу когда-нибудь,

Сомнений в этой правде нет;

К тебе ведет мой Млечный Путь,

Не нужно мне иных планет.

Ты просишь… Знай, что это так,

Я со стихами не шучу,

Прими их как особый знак:

Скучаю, думаю, хочу.

* * *

Навеки оставлен мной ад,

Испачканный в алой крови,

Я, как неизвестный солдат,

По минному полю любви

Ушел, чтоб спастись и спасти

Себя и тебя, и весну,

Расти мое чувство, расти,

Я верю волшебному сну.

Я знаю, где Бог — там любовь,

Я счастлив тому, что живой.

Кричу в небеса вновь и вновь,

Стремлюсь в мир чарующий твой.

Привет, всем скитаньям — конец,

Я вырвался, солнцем дыша,

Прекрасный терновый венец

Пусть носит отныне душа.

* * *

Из искры — пламя,

Далее — пожар.

Что стало с нами?

Всё сильнее жар,

И нет спасенья,

И спасаться лень,

Миг воскресенья —

Каждый божий день.

Сжигаем страстью,

Сам в себе горю,

Я верен счастью

И календарю.

Ты входишь нежно,

Вглубь, наверняка,

Но безмятежна

Каждая строка.

Я слышу небо,

Солнце и луну,

Сквозь «был» и «не был»

Нахожу весну.

Там искрой пламя

Высушат дожди.

Что будет с нами?

Горестей не жди.

* * *

Мне не нужно слабость, мне не нужно силу,

Мне не нужно ревность, мне не нужно зла;

Я хочу, чтоб только ты меня любила,

Обо мне мечтала и меня ждала.

* * *

Хожу по лезвию ножа

Не просто ради куража,

Не ради гордости и славы

Вдыхаю запахи отравы,

Я не фальшивлю и не лгу,

Я жить без риска не могу.

* * *

Я сделан из такого вещества,

Которым пробуждают сон планеты

Там, где земля бесплодна и черства,

Где мало шансов оживить рассветы.

Но даже там я сеять не боюсь,

Призванием и радостью гонимый,

Бескрайним чувством сквозь невзгоды рвусь

Туда, где буду страстным и любимым.

Мне мало слов, я путаюсь в словах,

Как я скучаю, знает только небо.

Моя душа растерта в жерновах,

Мои стихи — волшебный мякиш хлеба.

Так отпустив, спасаясь, откуси

Румяной корки со щепоткой соли.

У нас давно ведется на Руси,

Что нету ничего страшней неволи.

Ты вправе выбрать по себе печаль,

Я вправе сделать шаг навстречу чуду.

Нас ждет с тобой неведомая даль,

Там без любви счастливым я не буду.

* * *

Ночь приходит, и мир засыпает,

Лишь луна желтым светом в окно.

По-другому, увы, не бывает,

И другого, увы, не дано.

Только ночью я чувствую силу,

Я мечтаю о том, чего нет,

И о той, что безумно любила,

Для которой я — просто поэт.

Как ты, милая? Что тебе снится?

Отчего ты ночами не спишь?

Мы с тобою свободные птицы,

Почему ты ко мне не летишь?

Я сумею спасти от печали,

Отвести, если нужно, беду,

Подарю тебе светлые дали;

Прилетай этой ночью. Я жду.

* * *

Память всё скорректирует в строчках

И расставит по полкам слова,

И затупится в сердце заточка,

И закружится в парке листва.

Всё нежданно-негаданно, всё же

Нам другого пока не дано,

Мы не стали добрей и моложе,

Да и, видимо, не суждено.

Но, срывая с сомнений запреты,

Разгребаю в себе листопад,

Вспоминая о радостях света,

Понимаю, что можно назад.

Я вернусь в свои школьные годы —

Там, как прежде, нет боли и зла,

Не выходят гитары из моды,

И прозрачны границы стекла.

Там дрожат в кинотеатре коленки

Той, в которую тайно влюблен,

Там уроки и там переменки,

Там мне машет улыбчивый клен.

Я такой же, как все, одержимый

Странной сказкой про поле чудес,

Я летаю, ветрами носимый,

По далеким проулкам небес.

Сны и явь, запятые и точки —

Всё вмещает моя голова,

Память жизнь корректирует в строчках,

Отпуская на волю слова.

* * *

Позади театральный сезон,

Переиграны главные роли,

В них не найден ни смысл, ни резон,

Мне давно надоели гастроли.

Я устал от навязчивых драм

И от тех, кто спешит за кулисы,

И от тех, кто играет в «мадам»,

Как играют плохие актрисы.

Всё. Устал, только вниз головой

Не могу, не хочу и не буду.

Я без грима и фальши — живой,

Восприимчивый к слову и к чуду.

Даже в мыслях себе не прощу

Ничего, никого. Но порою

Беспричинно сижу и грущу,

Недовольный чужою игрою.

Вроде дела особого нет,

Им самим отвечать перед Богом;

Я пытаюсь проникнуть в секрет,

И от этого круче дорога.

Прямо с кручи — в глубокий овраг,

Поднимаюсь и делаюсь выше.

Всё должно быть, конечно, не так,

Без страховки гуляю по крыше.

Позади театральный сезон;

Опускаются тихо кулисы,

И найдутся и смысл, и резон,

И совсем молодые актрисы…

* * *

Мне нравится страсть, та, с которой порочишь,

Мне нравится близость, которую хочешь,

Мне нравится видеть в тебе совершенство,

Мне нравится чувствовать телом блаженство,

Мне нравится быть и не быть с тобой рядом,

Мне нравится плотью, руками и взглядом,

Мне нравится только вдвоем и не поздно,

Мне нравится всё, если всё несерьезно.

* * *

Сколько новых стихов напишу?

Сколько миру открою законов?

Почему всё куда-то спешу?

Почему избегаю канонов?

Для чего принимаю удар?

Для чего ухожу до рассвета?

Кто во мне разжигает пожар?

Кто расскажет о прелестях лета?

Только тот, для кого жизнь — игра,

Только тот, кто стремится и будет.

Я сумею дожить до утра,

Разрешите мне, русские люди.

* * *

Звезды новые на небосклоне,

Звезды старые не видны,

И Луна, как пророк на иконе,

Посылает на Землю сны.

Мне б смириться, но разве можно

Задушить в себе звездопад?

Подбираю слова осторожно,

Формирую свой звездный ряд.

Пальцы в рот, и с веселым свистом

Пробегусь, не жалея ног;

Мне так хочется быть скандалистом —

Пробка с брызгами в потолок!

Знаешь, милая, в вечной скачке

Я стараюсь сберечь коня,

Но бросают с рублями пачки,

Ставки делая не на меня.

Мне не действует это на нервы,

Я ведь тоже совсем не прост,

Я, конечно же, буду первым,

Кто коснется на небе звезд.

* * *

Мне б зажечь, да так, чтоб рухнул на пол

Каждый из танцующих в ночи;

В кровь я рифмой сердце исцарапал,

Не молчи, мой голос, не молчи.

Мне бы крикнуть так, чтоб зашатались

В каждом доме пол и потолок,

Чтобы все, кто счастлив, повстречались

И сплясали, не жалея ног.

Мне бы выйти хоть на миг из плена,

Чтоб хоть что-то в мире поменять;

Без задора жизнь скучна и тленна,

Это я давно сумел понять.

Не боюсь — пусть все с размаху на пол,

Раз живем, и раз нам умирать.

В кровь я рифмой сердце исцарапал,

Выходи во двор со мной орать.

Всё проходит, пролетит и это,

Всё забудут и за всё простят,

Но уйдут в народ стихи поэта

Для того, чтоб всё вернуть назад.

Зажигаю и швыряю на пол

Вазы, рюмки, деньги и ключи.

В кровь я рифмой сердце исцарапал,

Не молчи, мой голос, не молчи.

* * *

Завтра зима придет,

Странная, но зима.

Утренний гололед

Город сведет с ума.

Белый пушистый снег

Будет глаза слепить.

Мой сумасшедший век

Хочется поторопить,

Чтоб поскорей весна,

Чтобы тепло и свет,

Чтоб до утра без сна —

Сто беззаботных лет.