ЖИВОЙ (05 - 30 ноября 2006)
* * *
Постарел, помудрел — сам не свой,
Полысел, поседел, но живой.
Никогда, ни зачем, ни к чему.
Продавай, предлагай — не возьму.
Кто сказал, что я должен молчать?
Вот вам лист, вот — конверт и печать,
Я пишу и писал. Вслед за мной —
Звездопад прямо с неба стеной.
Что, не ждали? — Я тоже не ждал,
Никогда и нигде не молчал;
Было время, я веровал в ложь,
Но с тех пор во мне — пули и нож.
И когда я пускаю в мир кровь,
На снегу расцветает любовь.
Я вернулся, я — русский, я — свой,
Да к тому же, как прежде, живой.
* * *
Уже не больно раны бередить,
Уже не страшно что-то вспоминать,
Мы, пережив, сумели победить,
Мы, победив, способны начинать
Другую жизнь, в которой всë не так.
Учитывая время и грехи,
Я разжимаю для тебя кулак
И не боюсь показывать стихи.
Уже не больно — страсти позади,
Я улыбаюсь — за тебя я рад,
Ты — молодец, но ты меня не жди,
Я не вернусь, любимая, назад.
* * *
О, Мастер Чиа, научи меня,
Я не хочу любить, чтобы стареть,
Я состою на четверть из огня,
Поэтому рискую прогореть.
Как много женщин жаждет чистоты,
Я должен, я обязан им помочь,
А мне помочь сумеешь только ты,
С тобой я простою любую ночь.
Ты научи меня — я буду крут,
Послушен и податлив в тишине,
Продли мои одиннадцать минут,
О, Мастер Чиа, помоги же мне.
Я не хочу любить, чтобы стареть,
Я состою на четверть из огня,
Я каждый раз рискую прогореть,
И мир рискует потерять меня.
* * *
Я помню, я люблю волшебный смех,
Хранит твой голос в трубке телефон,
Ты навсегда родней и ближе всех,
Ты для меня — неповторимый сон.
Как жаль, что время думает не так,
Оно нас не способно пожалеть,
Ему важнее «тик» сменить на «так»
И с боем по столицам пролететь.
Так и летит неведомо куда.
Нам невдомек всё это, как на грех,
Но я храню в стихах свои года,
Не забываю твой волшебный смех.
* * *
Уже не двадцать, и не тридцать, кстати,
Лет через десять стукнет пятьдесят,
Я обладатель собственной кровати,
Машин… И говорят, что я богат.
Не буду спорить, ни к чему мне это,
В цене всегда и тайна, и секрет.
Я не похож, быть может, на поэта,
Но я — поэт. Вы слышите? — Поэт.
И для меня слова — всегда молитвы,
Я в них ищу, как водится, любовь,
Всю жизнь хожу, не замечая бритвы,
И режу душу, не жалея, в кровь.
Как много тех, кому я был обязан,
Как мало тех, кому успел простить.
Не выдуман, не сделан, не предсказан,
Я постоянно начинаю жить.
Меня болящим не найдешь в кровати,
Я не смотрю с надеждою назад,
И мне не двадцать, и не тридцать, кстати,
Мне далеко еще не пятьдесят.
* * *
Ты вправе обижаться и корить,
Ты вправе ненавидеть и ругать,
Ты вправе обо мне не говорить,
Ты вправе за глаза судить и лгать.
Я чувствую, как холодно в груди,
Там, где вчера пылал сплошной пожар.
Я помню, как сквозь грозы и дожди
Во мне рождался сокровенный дар.
Его храня, я обхожу печаль.
Того, что было в прошлом, не вернуть.
Я жму, не глядя в небо, на педаль,
Отныне мне туда проложен путь.
Ты вправе ничего не начинать,
Не замечать, не слышать, не грустить.
Ты вправе запретить напоминать,
Ты лишь любить не вправе запретить.
* * *
Ноябрь дует холодом в окно,
И белым снегом двор засыпан весь,
Мне быть счастливым в жизни суждено
Лишь потому, что ты со мною здесь,
Лишь потому, что ты — моя жена,
Дающая мне силы для страстей,
Ты для меня — и осень, и весна,
Ты — мать моих прекраснейших детей,
Ты — самая красивая мадам,
Я без тебя — обычный хулиган,
Я благодарен Богу и годам
За этот путь, что нам обоим дан.
И нам другого в жизни не дано,
Я счастлив, и не где-нибудь, а здесь,
И пусть ноябрь холодом в окно,
И пусть снегами двор засыпан весь.
* * *
Во мне нет желанья тобой овладеть,
Лишь воспоминанья, лишь ржавая медь
Листвы, отплясавшей в осеннем дворе,
Я не пострадавший — я вырос в игре
Невидимых красок, невычурных строк,
Средь сброшенных масок я не одинок.
Свобода — в награду, в довесок — печаль,
Так, видимо, надо; мне осень не жаль.
Я страстью пылаю, я к песням лечу,
Тебя не желаю, тебя не хочу.
* * *
Оплывшая свеча
И пыльный бархат стен.
Конечно, сгоряча
Я угодил в твой плен.
Не выпито вино,
Заряжен пистолет,
Но не пущу в окно
Печаль прошедших лет.
И снова не уснуть,
И гости разошлись.
Сомненья давят грудь,
Всё это — просто жизнь.
Но в этой простоте
Так мало простоты,
Теряю в темноте
Терпенье и мечты.
И маюсь без причин,
И полная луна.
Я до утра — один,
Ты до утра — одна.
За окнами мороз
Запутал все слова,
У нас с тобой всерьез,
Сложней, чем просто два.
И плавится свеча,
И блекнет бархат стен.
Когда-то сгоряча
Я угодил в твой плен.
* * *
Волшебные слова
Пронзают облака,
Кружится голова,
Не мучает тоска,
Есть время полетать
Над вечной суетой;
Я смог однажды встать
За видимой чертой.
Невидимый теперь,
Я верую в себя;
Твой самый нежный зверь,
Живу, тебя любя,
Всё знаю наперед,
Но всё-таки живу,
Пишу стихи без нот,
Летаю наяву.
* * *
Как это хорошо,
Известно только мне,
Твой «белый порошок»
Опять упал в цене.
Не так туманен взгляд,
Ты в силах оценить,
Что я пришел назад,
Что сокровенна нить.
Прощаю наперед
Обидные слова,
Пусть принимает лед
Шальная голова.
Огонь в груди горит,
Бежит по венам ток,
Мой Бог меня простит,
Он не бывает строг.
* * *
Так можешь только ты,
Так верю только я.
Не сожжены мосты,
Но мы теперь — друзья.
Нам некуда спешить,
И воздух чист и свеж.
Мы продолжаем жить
В плену своих надежд.
О будущем молчи,
В нас прошлое теперь,
Я потерял ключи,
А ты закрыла дверь.
* * *
Знаю то, что хочу,
Верю — смогут помочь,
Зажигаю свечу
И иду прямо в ночь.
Кто-то смотрит с небес,
Во мне видя маяк,
Проявленье чудес,
Ориентир или знак?
Тем, кто сбился с пути
Средь галактик, я вновь
Помогу обрести
Веру в жизнь и любовь.
Я не свят. Эту ночь
Я зажег, как свечу,
Лишь в надежде помочь,
Вот и всё, что хочу.
* * *
Сердце с пулей
Тяжелее на каких-то девять грамм.
Сны уснули,
Не поверив разгулявшимся ветрам.
Бесконечность,
Обретенная за очень долгий срок,
Вот и вечность
Принимает меня, словно гостя Бог.
Улыбаюсь.
Я мечтал об этом на Земле, в тиши.
Нет, не каюсь,
Потому что состою лишь из души.
Нету тела,
В сердце тяжестью застыли девять грамм
Беспредела.
Я теперь принадлежу своим ветрам.
* * *
Самолет не взлетит,
Если встанут туманы,
И нелепость обид
Вдруг покажется странной.
Я порву свой билет,
Я вернусь, не уехав.
Ты зажжешь в кухне свет,
Дом наполнится смехом.
Нет подарков со мной,
Нет цветов в чемоданах —
Непогода виной
И густые туманы.
Но зато до утра
Сможем в доску напиться.
Жизнь — простая игра,
С ней нельзя торопиться.
Я с тобой приземлюсь
В дальний угол дивана.
Нет, я не тороплюсь,
Слава богу, туманы.
* * *
Непонятен. Слишком много в моих строчках белых пятен.
Я развратен, и поэтому доступен и приятен.
Как некстати ты лежишь со мною вместе на кровати.
Ох, некстати ты лежишь со мною рядом, ох, некстати.
Ты страдаешь от моих грехов, безумствуя, страдаешь,
Понимаешь. Не меня, а мое тело обнимаешь.
Всё бывает, время в вены ускоритель добавляет
И сжигает, и себя в твоих морщинах проявляет.
Непонятно, исчезаю с каждым годом безвозвратно,
Но приятно, оттого что исчезаю так развратно.
* * *
Жизнь — это миг зачатия,
Жизнь — это час распятия,
Фантазии и проклятия,
Насилие и демократия.
Жизнь — это стихотворения,
Жизнь — это страх унижения,
Горечь, печаль и сомнения,
Слияния и отторжения.
Жизнь — это шанс случайности,
Жизнь — это поиск крайности,
Безумия и нахальности,
Общности и уникальности.
Жизнь — это я летающий,
Жизнь — это я страдающий,
Непонятый и понимающий,
Незнающий и обучающий.
Жизнь — это явь пророчества,
Жизнь — это честь высочества
Без имени и без отчества.
Жизнь — это одиночество.
* * *
Бьется сердце в часах,
Пульсом нервным секунды тревожат;
Я такой же, как все, и, конечно, совсем не такой.
Мной не пройден весь путь, но уже я не буду моложе,
Я лет двадцать назад инфицирован смертной тоской.
Всё креплюсь и стараюсь
Найти в себе остров свободы,
Сбросить путы невзгод в бесконечно большой океан.
Я ценю в себе мощь и беспечные детские годы,
Я способен строкой запустить по земле ураган.
Я могу захотеть,
И решить, и однажды решиться,
И склонить, если надо, в любую из точек весы,
Но не в силах моих приказать сердцу остановиться,
Ибо в сердце стучат заведенные Богом часы.
* * *
Я на рваной холстине небес
Нарисую придуманный мир:
Сверху — Бог, снизу — пекло и бес,
А по центру, в объятиях лир,—
Мы с тобою вдвоем — я и ты.
Чуть поодаль — загадочный сад,
Там на ветках деревьев мечты,
Словно яблоки, молча висят.
Я сорвать их сегодня не дам,
Змий искус не предложит в тиши,
Ты — не Ева, а я — не Адам.
Я рисую сюжет для души.
* * *
Дай Вам бог без меня не грустить,
Будьте счастливы, мадмуазель.
Вы, конечно, достойны любить,
Ибо брак — Ваша главная цель.
Что я мог? — Ничего я не мог,
И сейчас ничего не могу.
Среди тысячи разных дорог
Я по тысяче первой бегу.
Мучить Вас или мучить себя
Я не в силах. Поверьте словам —
Вы любили меня не любя,
Я формально лишь нужен был Вам.
Вы смеялись над дерзостью книг,
Это круто — безумный поэт…
Извините, я так не привык,
Я люблю, пока чувствую свет.
Дальше — больше: я стал замечать,
Как со мною на людях Вы злы,
А ведь нас не роднила печать,
Страсть исчезла под слоем золы.
Легкий флирт не по мне, я решил
Всё оставить — живите одна.
Так, как я, Вас никто не любил,
Но такая, как Вы, не нужна.
Кто виновен? Кто должен простить?
Я без Вас расстилаю постель.
Дай Вам бог без меня не грустить,
Будьте счастливы, мадмуазель.
* * *
Не так болезненно, как прежде,
Разводит время по углам,
И воздает хвалу надежде,
И режет сердце пополам.
Я Вас любил, чего же боле
Сказать, прибавить, доиграть?
Жизнь — нераспаханное поле,
Жизнь — несогретая кровать.
Вот Вы — скучающая дама,
Вот я — идущий гражданин;
Идти бы надо только прямо,
Для остановок нет причин.
Однако всё гораздо круче,
Всё повторяется, как встарь;
Меня теперь, как Блока, учат
Аптека, улица, фонарь…
А Вас, я думаю, «колбасит»
В районе «Пушки», на Тверской;
Там зелень стать поэта красит
И наполняет мир тоской.
К чему грустить? От нашей встречи
Остались только миражи,
Я забываю страстный вечер,
Я забываю кутежи.
Не будет так, как было прежде,
Всё превратится в пыль и хлам.
Мы воздадим хвалу надежде,
Разрезав сердце пополам.
* * *
Когда-нибудь станем друзьями,
Когда-нибудь сядем за стол,
И время помирится с нами
И спляшет для нас рок-н-ролл.
Ты будешь со мною, как с другом,
Делиться своим шашлыком,
И водку мы пустим по кругу,
И всех угостим коньяком.
Я буду тебе улыбаться,
Я вспомню смешной анекдот;
Есть поводы чаще встречаться,
Хотя бы четырежды в год.
Всё время салфеткой сметает,
Но нет уже больше обид,
Меня, как и прежде, качает,
И печень, как прежде, болит.
И всё же, спасибо за ласки,
Что прячешь ты в слове «привет»,
Взглянув, может быть, без опаски
На радости прожитых лет.
* * *
Первый снег укрывает печаль,
И не видно осенних потерь;
Дорог мне и январь, и февраль,
И декабрь мне дорог теперь.
Я мечтаю о льдах и коньках,
О хоккее в любимом дворе,
О морозных, звенящих деньках
И о лыжном турне на заре.
Пусть дороги метель замела,
Пусть не видно тропинок в лесу,
Жаль сметать с лобового стекла
Мне снежинок небесных красу.
* * *
Неужели жизнь не повторится
На земле, на небе, на воде?
Неужели погибают птицы
На пути к сияющей звезде?
Неужели всё осталось в сказке,
Может быть, придуманной для нас?
Неужели потускнели краски
И исчез огонь небесных глаз?
Неужели ты боготворила,
Вдохновляла, верила, ждала?
Неужели ты меня любила
И однажды навсегда ушла?
* * *
Приходит от случая к случаю:
Болит, и ломает, и мучает.
Неспешная, злая, тягучая —
Приходит от случая к случаю.
Боюсь, но встречаю с улыбкою,
Считаю нелепой ошибкою
И, путая альты со скрипкою,
Боюсь, но встречаю с улыбкою
Сто лет моего одиночества.
Тоскливая сущность пророчества.
Я молод, не стоит по отчеству.
Сто лет моего одиночества.
* * *
Мой флирт со смертью
Неоправданно красив,
За круговертью
Явно спрятан позитив.
Пока боимся
Заступить за грань потерь,
Мы лишь стремимся,
Мы не вышибаем дверь.
Что там, за смертью?
Ожидаемый итог:
Письмо в конверте
(Адресат, конечно, Бог)
С рекомендацией
Для поступленья в рай.
Всё профанация —
Кого ни выбирай;
А выбирать придется
Только для себя,
Всегда найдется
И пожертвует, любя,
И зашифрует,
И усилит круговерть,
Та, что флиртует,
Та, которой имя — Смерть.
* * *
Позади и метели, и стужи,
И жара, и дождей звукоряд.
Я стою и курю с твоим мужем,
И с улыбкой смотрю на Арбат.
Муж не знает, как мы среди лета
Целовались с тобой до зари,
Как искал я под кофтой секреты,
Как мешали искать фонари.
Как тряслось твое нежное тело,
И как я не нарушил запрет.
Ты меня, безусловно, хотела,
Говоря неуверенно «нет».
Как потом мы бежали куда-то,
Не касаясь зеркальности луж.
Я смотрю на прохожих Арбата,
А со мной рядом курит твой муж.
* * *
Открываю глаза на людей,
Становлюсь и понятлив, и мил;
Много мыслей, но мало идей,
Многим верил, немногих любил.
Я прощаю наивность и бред,
Правда, подлость простить не могу;
Память ищет того, кого нет,
Или тех, кто отстал на бегу.
Скучно жить. Как ни странно, порой
Я теряю реальности нить,
Увлеченный словесной игрой,
Не могу сам себе объяснить,
Как я стал разбираться в игре,
Запуская по миру слова;
Как гора не внимает горе,
Так от снов не болит голова.
* * *
Вы оставьте праздность на потом —
Будет время на роскошный пир,
А пока — не стойте под винтом,
Я сегодня покидаю мир.
Прямо в небо к ангелам лечу,
С ними интересней — спору нет;
Вы зажгите за меня свечу,
Бросьте нищим горсточку монет.
Как я жил — уже не мне решать,
И не вам стыдиться за меня;
Здесь на небе хочется дышать,
Облака дыханием пьяня.
Вот и праздность — накрывайте стол,
Сотворите полный беспредел;
Я от вас, родные, не ушел,
Я от вас, земные, улетел.
* * *
У Бога немало причин
Простить мне земные грехи.
Я — блудный, но всё-таки — сын,
Во мне вместо крови — стихи.
Немало прошедши дорог,
Надеюсь еще погулять,
Опять-таки, если даст Бог,
Способный судьбой управлять.
Я многое исколесил,
И даже по нескольку раз,
И каждый раз Бога просил,
Прошу его также сейчас:
«Прости мне печали дорог
И сотни ненужных морщин.
Прости, потому что ты — Бог,
Ты любишь меня без причин».
* * *
Нужно встать и дойти до стола,
Там в стакане полощутся реки;
Отведите висок от ствола,
Я прошу — поднимите мне веки.
Слишком рано, чтоб на бенефис,
Слишком поздно, чтоб на дискотеке;
Мне бы нужно наверх, а не вниз,
Я прошу — поднимите мне веки.
Жизнь прекрасна, чудна, хороша,
Жаль, она не дается навеки;
Но пока в теле бродит душа,
Я прошу — поднимите мне веки.
* * *
На улице — всё те же «минус два»,
И непривычно мерзкая погода,
И снег растаял, выпавши едва,—
Видать, «колбасит» матушку-природу.
Да и меня «колбасит» вместе с ней,
И не по-детски что-то накрывает.
Казалось бы — куда еще ясней,
Яснее в жизни точно не бывает.
Мне не нужны ни боль, ни суета,
Ни рвущая на части душу мука:
Я не люблю ее — она не та,
Но тяжела внезапная разлука.
Погода шепчет, голова болит,
И скачет, словно в бешенстве, давленье.
Она, наверно, безмятежно спит,
Ей ни к чему мои стихотворенья.
* * *
Идет по следу враг,
И холодно в груди,
Там впереди — овраг,
Засада впереди.
Но есть в стволе патрон,
Во фляжке есть вино;
Я думал — это сон,
Но я не сплю давно.
Прорваться и успеть,
Иной задачи нет.
Рожденный, чтобы петь,
Я устремлен на свет.
Не так страшна беда,
Не так опасен враг;
Я быстрым был всегда —
Уж позади овраг.
Привет тебе, привет!
Я без тебя не сплю,
Почти три сотни лет
Одну тебя люблю.
* * *
И не видит никто твоих слез,
Никому дела нет до души,
Верю я, что у нас не всерьез,
Но прощаться со мной не спеши.
Как там будет? — Не знаю пока,
Но не хуже, чем было, поверь,
Я хочу, чтоб пропала тоска,
Чтоб развеялось бремя потерь.
О любви говорить не спеши.
Ну какая меж нами любовь?
Просто хочется телу души,
Просто в памяти черная кровь.
Улыбаюсь, конфеты даря,
Сам живу в мире созданных грез,
Время трачу с тобою не зря,
Но целую тебя не всерьез.
* * *
Ты молчишь так, что хочется слушать.
Я в ответ тоже нежно молчу;
Тишину должен кто-то нарушить
И поджечь пистолетом свечу.
Взрывом страсти наполнятся ночи,
И соседи забудут о снах…
Мне с тобой хорошо, между прочим,
Мне комфортно с тобой на волнах.
Ты молчишь, но в глазах нет печали,
Я молчу тебе нежно в ответ.
Есть вино дорогое в бокале,
Есть в кармане моем пистолет…
Выстрел в пол — начинаем кружиться,
В потолок — продолжаем игру;
Время есть и допить, и напиться,
И проснуться вдвоем поутру.
Ты нежна, и мне слышатся стоны,
Я срываю, я рву, я люблю.
Кто придумал мораль и законы —
Пусть транжирит себя по рублю,
А я пачками брошу купюры,
Я азартен, и ты мне под стать;
Ни к чему нам с тобой увертюры,
Выстрел в стену — пора улетать.
Ты кричишь — тебе нравится это,
Я без этого дня не живу.
Будет мало стрельбы пистолета —
Попроси, и я город взорву.
* * *
На белом теле молодой зимы —
Артерии пылающих рябин,
А эти двое на скамейке — мы,
Целуемся без видимых причин.
Друг друга, как магнитами, влечем,
Я чувствую тепло твоей груди,
И холод нам сегодня нипочем,
У нас сегодня — вечность впереди.
Ты молода, и мне пятнадцать лет,
Для ностальгии не найти причин,
И очень скоро, в том сомнений нет,
Я стану первым из твоих мужчин.
Всё скоро. Жаль, за окнами — не мы.
Но мы похожи, только посмотри.
На белом теле молодой зимы
Клюют рябину чудо-снегири.
* * *
В моих венах есть Узбекистан,
В моих венах — Москва и Париж,
В моих венах — величие стран
И волшебная музыка крыш.
В моем теле не скучно душе,
В моем теле не тесно стихам,
С моим трепетом — рай в шалаше,
Но я редко внимаю грехам.
В моем взгляде — взрывная волна,
В моем взгляде — кипящая ртуть,
Я хожу за границами сна,
И меня тяжело обмануть.
В моих ласках — энергия дня,
В моих ласках — мощнейший заряд,
Тяжело любить после меня,
Но не я в этом всём виноват.
* * *
В чиновники, как видно, не гожусь,
И не по мне интриги и разборы,
Ведь я ношу в груди шальную Русь,
Ее лесов диковинных просторы,
Ее небес просторы без границ,
Ее полей лоснящиеся нивы;
Мне нравится волшебный гомон птиц,
Я берегу чудесные мотивы.
Я лью стихи на белизну листа
И, запятые ставя вместо точек,
Купаюсь в речке, прыгаю с моста,
Ныряю между вдаль зовущих строчек.
Я берегу свою шальную Русь,
Свою неповторимую планету;
В чиновники, конечно, не гожусь,
Зато гожусь на то, чтоб быть поэтом.
* * *
Всё есть для того, чтоб мечтать,
И, радуясь каждому дню,
Стараюсь до неба достать,
Себя доверяя огню.
Я часто гуляю один
По улицам собственных строк,
Смеюсь без особых причин,
Бываю беспечен и строг.
Всё есть для того, чтобы жить,
И жить для того, чтобы есть,
И я научусь не тужить,
Храня в себе мудрость и честь.
* * *
Ты решила сама — я не верю,
Ты ушла навсегда — это ложь;
Не страшна мне такая потеря,
Я не чувствую воткнутый нож.
Просто всё пережитое скисло,
Просто не о чем больше мечтать,
На рулетке совпали все числа,
Просто ты мне мешаешь летать.
Все твои оскорбленные жесты
Комментировать я не хочу,
Ведь ты мне — не жена, не невеста,
Мне с тобой не держали свечу.
Не страшна мне такая потеря,
Я не чувствую воткнутый нож,
Ты решила сама — я не верю,
Ты ушла навсегда — это ложь.
* * *
Вновь вянут в вазах розы,
Вновь осень золотится,
Проходят сны и годы, но в нас горит запал;
Мы презираем прозу,
Нам нравится кружиться.
Случайность? Так ли важно? Еще не кончен бал.
Закон стихийных бедствий
Не объяснить словами,
И что там будет завтра — дожди или туман?
Мы ждем немного счастья
Без фальши и последствий,
Мы ждем любви, которой хватило б на роман.
Что до любви до гроба,
То это — просто сказки,
Нет страсти без разлуки, и в браках страсти нет:
Так и страдают оба,
Даря при встрече ласки,
Так музу воспевает загадочный поэт.
* * *
Закричу, и поднимется буря,
И пройдет по земле ураган.
Я вернулся. Вернулся, «в натуре»,
В край родной с дальних звезд хулиган.
Шапки в снег, обнажайте заплаты,
Я же — ветер, я всюду войду,
Я прощу без вины виноватых,
Виноватых повергну в беду.
Слишком рано списали со счета,
Я проснулся здоровым с утра,
Для меня ураган — не работа,
Для меня буйный ветер — игра.
Я кричу, и срываются крыши,
Ходуном — стены, пол, потолок.
Нет таких, кто меня не услышит.
Это — рок. Это — рок. Это — рок.
* * *
Говорила роща золотая,
А затем устроила стриптиз,
Выпал снег. Порадовав, растаял
И водой ушел куда-то вниз.
Изумруд травы взамен пробился,
Роща вновь примерила наряд,
Я весной, как водится, влюбился
И любил всё лето всех подряд.
А потом лишился снов и силы,
Покатился по наклонной вниз.
Говорила роща, говорила
И опять устроила стриптиз.
И опять по новой, с новой страстью —
Тот же снег белее декабря,
То же опьяняющее счастье,
Тот же вывод, что всё это зря.
Закружилось время круговертью,
Жизнь моя, я за тебя молюсь,
Мы с тобою доживем до смерти,
Я давно уж смерти не боюсь.
* * *
Сколько жизни отмерено Богом
Я не знаю, но верю в судьбу,
И ошибок мной сделано много,
И за все рассчитаюсь в гробу.
Я, как ангел, как белая птица,
Неустанно над миром кружась,
Отражаюсь то в судьбах, то в лицах,
Ненавижу и сплетни, и грязь.
Мир любви и запретов приятен,
Силы есть, есть желанье кружить;
Я то свят, то лучист, то развратен,
Я умею неправильно жить.
Чувство меры меня не погубит,
И от скромности я не умру,
Но за это Господь меня любит,
Разрешая продолжить игру.
* * *
Любите женщин, тех, что он оставил,
А также тех, что бросили меня.
Один совет — не соблюдайте правил,
Нет правил для горящего огня.
Давным-давно ходили Вы по комнате
И дерзкое в лицо бросали мне.
Вы помните, Вы всё, конечно, помните,
Как я стоял, приблизившись к стене.
Я приучил любить в себе поэта,
Я отдавался, не жалея сил,
Вы мне прощали мелочи за это,
Я Вам за это всё давно простил.
Но вновь, в ударе самых нежных чувств,
Я вспомнил Вашу грустную усталость,
И вот теперь, чтобы сказать, к Вам мчусь,
Каков я был, и что со мною сталось.
Сквозняк мне сердце на осколки рвет,
И жизнь без Вас — одна сплошная мука,
Никто обратно страсти не вернет,
И никогда не кончится разлука.
Живите так, как Вас ведет звезда,
Судьбы грядущей обнажая знаки,
И знайте то, что помнят Вас всегда
Сергей Есенин и Андрей Алякин.
* * *
Чтоб слышать Бога, чтоб писать пророчества,
К любви прибавьте чувство одиночества.
* * *
Жалко первого снега —
Он растает, как сон.
Альфу сменит Омега,
И, с душой в унисон,
Тело в поисках страсти
Будет ног не жалеть
И, спасаясь отчасти,
То летать, то болеть.
Время выкрутит руки
И завяжет глаза,
И возьмет на поруки,
Но прольется слеза
Над застывшей картинкой,
Над забытым кино.
Оседают чаинки,
И густеет вино,
И слова остывают,
Тает выпавший снег.
Я тебя забываю,
Милый мой человек.
* * *
Вы с пустым ведром
Провожали ночь,
Я горел костром,
Я стремился прочь
От земных забот
В край своей мечты,
Но заткнули рот,
Сколотив кресты.
И пустился в пляс
Бледный истукан,
Головою тряс,
Подливал в стакан,
А под утро в кровь
Истоптал весь пол,
Предлагал любовь
И вогнал в грудь кол.
Горлом бьет наружу
Из меня ручей,
Из жары да в стужу,
Я уже — ничей,
И ничьим я не был
До большой беды;
Поднимите небо,
Дайте мне воды.
Что ж ты, дева красна,
Надо мной грустишь?
Смерти неподвластна,
Ты меня простишь.
И в ответ на слезы
Я опять вернусь
В край, где лишь березы,
Где родная Русь.
С чувством, мне знакомым,
Соберу хлеба;
Не страшны для дома
Хворь и ворожба,
И ведро без днища,
И вчерашний снег…
Я — совсем не нищий,
Божий человек.
* * *
Сразу с места — в постель,
Без напрасной романтики.
Вот тебе карамель,
Остальное — лишь фантики.
Несерьезно у нас,
Примитивно до крайности:
Есть один только час,
Есть желанье случайности.
Закажи нам вина,
Фрукты, сыр. Без сомнения,
Ты мне очень нужна
На пути к возрождению.
И тебе без меня
Вряд ли можно поправиться;
Если нету огня,
То огонь не появится,
Коль не высушить дров,
Слез, обид, одиночества.
Ты попробуй без слов
Разгадать все пророчества.
Ложь меня оттолкнет
И тебя не порадует;
Спрятан в пламени лед,
Ночь бессильем досадует.
Начинай, поспеши,
Мы навеки расстанемся,
И в пределах тиши
Лишь друзьями останемся.
Чтоб когда-то стихи
Собирать, словно фантики,
Вспоминая грехи,
Как мгновенья романтики.
* * *
Вот и лето прошло.
Суетное, дождливое лето.
Помутнело стекло,
И дымится в руке сигарета.
Очень хочется в лес,
Но боюсь простудиться случайно.
Не бывает чудес,
Чудеса — это старые тайны.
Я не встречу тебя,
Не осыплю листвою кленовой,
Память снов теребя,
Не начну с незнакомкой по новой.
Лучше пусть на стекло
Дышит дымом моя сигарета —
Это лето прошло,
Суетное, дождливое лето.
* * *
Единственный в галактике,
Желанный поздний гость,
В теории, на практике
Я вызываю злость
У всех твоих поклонников,
У всех твоих мужчин,
Нет у меня сторонников,
Я у тебя один,
Способный на красивые
Поступки и дела.
Все остальные — лживые,
И ты от них ушла.
И позабыты тактики,
И позабыта злость,
Ведь я — один в галактике,
Желанный поздний гость.
* * *
Привычной логикой людей
Любовь не объяснить,
В ней нет рабов и нет вождей,
В ней некого винить.
Когда средь грома иль грозы
Луч солнца дарит свет,
Когда из маленькой слезы
Рождается секрет,
Когда сдается океан
На милость тишине,
Когда без алкоголя пьян,
Когда мечты в цене,
Дороже денег и камней
Тоска и тайна встреч:
Все мысли только лишь о ней,
О ней лишь только речь.
И не кончается диван,
И сладок чай с утра,
И, обнажая стройный стан,
Влечет к себе игра.
Хотя всё это — миражи,
Хотя есть риск сгореть.
Ты видишь логику? — Скажи!
И в чем она? — Ответь.
* * *
Промчусь, как комета,
Над вашей планетой,
Дополню свободой свечу.
Всю ночь до рассвета
Я буду поэтом,
А утром назад улечу.
Вот так и мотаюсь,
Встречаюсь, прощаюсь,
Тоскую и радуюсь вновь.
Я ввысь поднимаюсь,
Безумствую, маюсь,
Храня в себе только любовь.
* * *
Спасибо, Сальери, за яд,
Он выпит, как легкий нектар,
Поверь мне, я искренне рад
Принять даже этот удар.
Меня ты предать не успел,
Твой выбор логичен вполне:
Я слишком талантлив и смел,
Отрава понравилась мне.
Чему я тебя научил?
Узнаешь, меня потеряв.
Тебя я, дружище, любил
И в этом был, кажется, прав.
Прощай, не грусти, всё пройдет.
Тебе, правда, мною не быть,
Но, вскрыв откровения нот,
Меня не сумеешь забыть.
Пока же — спасибо за яд,
Я умер навек для тебя,
Но ты в этом не виноват,
Ты всё это сделал любя.
* * *
Атрибутика старого мира,
Как символика падших времен,
Как забитая до смерти лира,
Как плохой летаргический сон.
Словно сбросила память одежды,
Обнажив мое тело до пят;
Вместо веры, любви и надежды,
Лечит душу сомнительный яд.
Меня смотрят врачи-отморозки,
Сомневаюсь, но всё же лечусь;
А за окнами машут березки,
А за окнами — матушка-Русь.
Улыбаюсь под действием дозы,
Не кричу, не дерусь, не молю.
Я люблю — это вовсе не проза,
Я люблю, до безумства люблю.
Оттого-то и дали палату —
Одиночку, здесь лучше контроль.
Здесь лежат по звонку и по блату,
Так что я здесь, конечно, король.
И смирительной нету рубахи,
И с питанием — полный ажур.
Ходят в гости ко мне, сбросив страхи,
Три десятка накрашенных дур.
Их тела опьяняют смертельно,
Я нередко, поддавшись, грешу.
Мой режим, безусловно, постельный,
Дайте мне хоть «двуспалку», прошу!
Буйство в теле: ведь я — ненормальный.
Столько силы — кобылы, держись!
Секс со мною всегда экстремальный,
Вы со мною познаете жизнь.
Испугались? Тогда прочь с дороги,
Не топчите, не пачкайте снег,
Уносите отчаянно ноги,
Перед вами — живой человек.
* * *
Несвободных любовь погубит,
А свободных свободы лишит,
Счастлив тот, кто, не думая, любит,
Кто листвой беззаботно шуршит.
Я прощаю тебе совершенство
Твоих линий и буйство души;
Мы с тобой испытаем блаженство,
Только очень прошу — не спеши.
Еще целая ночь до рассвета,
Еще многое можно успеть,
Пусть безумствует с нами планета,
Осыпая ненужную медь.
* * *
Ты себе не успеешь солгать,
Я уже не успею домой,
Мне не нужно тебе предлагать,
Да и негде всё это зимой.
Губ твоих не запомню. Что ж.
Ты моих не запомнишь рук,
И тебя не накроет дрожь
В ожидании ласк и мук.
Между мной и тобой — города
И, быть может, лишь час пути.
Между мной и тобой — навсегда,
Жаль, что ты не сумеешь прийти.
* * *
В каком-то другом ноябре,
Быть может, на нашей планете,
Сожжем, словно листья в костре,
Одежды ненужные эти:
Мой плащ и всё то, в чем одет,
Твое необычное платье…
Мы встретим с тобою рассвет,
Сжимая друг друга в объятьях.
Ты встанешь чуть раньше меня,
Ты будешь одной из немногих,
Которые жаждой огня
Заставили думать о Боге,
О том, что любовью не зря
Мы пойманы в нежные сети
В другой красоте ноября,
Но всё же на нашей планете.
* * *
Я не люблю поживших женщин,
У них энергия не та.
Меня «колбасит» с ними меньше,
В них увядает красота.
Их время мучает, похоже,
В морщинах затаив следы.
Люблю я женщин помоложе,
От них не может быть беды.
О, вдовы, Вы особой метой
Меня влечете на покой,
Вам очень важно только «это».
Я рвусь и телом, и строкой.
Я — донжуан, я — странный малый,
Я — куртуазный ловелас.
Итак, по двести для начала.
Мадам, я интригую Вас?
* * *
Любой преступен шаг,
И холодом в груди
Терзает душу мрак —
Опасность впереди.
Из рук упал бокал,
Лишь пепел на столе…
Я целый век не спал,
Посплю в сырой земле.
И, чувствуя прицел,
В висках немеет кровь;
Всё то, что не успел,
Доделает любовь.
Листом календаря
Подписан приговор,
А юная заря
Уже вошла во двор.
* * *
Напои меня чаем,
Если я прилечу.
Знаешь, как я скучаю?
Знаешь, как я хочу?
Помню все твои ласки
И романтику встреч,
Я мечтаю, как в сказке,
Тебя нежно привлечь
И ласкать до рассвета,
Гладить ноги и грудь…
Ты мечтаешь об этом?
Напиши что-нибудь.
Расскажи о погоде,
Попроси: «Не скучай,
Ведь не кончились, вроде,
Ни конфеты, ни чай».
И что ждешь, вспоминаешь,
Тоже мне напиши,
Ты же всё понимаешь,
Напиши для души.
* * *
Высоко до небес,
Я не чувствую дна.
Мир, в который я влез,
Пробудился от сна.
Запад ищет Восток,
А Восток — тишину.
Мир со мною жесток —
Предлагает войну.
Не боюсь потерять,
Но боюсь обрести.
Мир нельзя ускорять,
К миру нужно прийти.
* * *
Мне б войти, и прям с порога
С ней насилье совершить,
Но боюсь, ей-богу, Бога,
И не хочется спешить,
И не хочется привязки
К ней на пару-тройку лет,
Ведь в любви так мало сказки,
Да и вечной страсти нет.
«Поколбасить», поматросить
Я и бывшую могу…
Что потом? — Придется бросить.
Лучше силы сберегу.
Для притока вдохновенья
Мне не надобно грешить.
Вот тебе стихотворенье,
Продолжай спокойно жить.
* * *
Она любила нюхать кокаин
И улыбаться мне улыбкой Евы,
Она любила праздник без причин,
Чтоб править балом, словно королева.
Она меня придумала себе,
И оттого без устали играла,
Она умела подчинять в борьбе
И никому нигде не уступала.
Она решила — будет только так,
Но вот беда, она же — не мужчина,
Она лишь покурившая «косяк»,
«Поехавшая» с дозы кокаина.
* * *
«Книгу жизни» смерть листает.
Выбирает? — Выбирает…
* * *
Небритой щекою коснусь твоей кожи.
Я ранен тоскою. Ты стала дороже.
Я часто скучаю и мчусь мимо пробок,
Я не замечаю стоящих коробок,
Ватагу машин и тревожные лица.
Без всяких причин я пытаюсь забыться,
Не помнить обид и обидчиков тоже.
Уже не болит, не саднит и не гложет,
Я возле тебя вновь смеюсь над тоскою,
Безумно любя, трусь небритой щекою.
* * *
Ни о чем, как прежде, не жалею,
Жизнь моя достойна лестных слов:
Жив, здоров, лишь изредка болею,
Да и то — по мненью докторов.
Успеваю сделать всё, что надо,
Остается время и на сны,
Солнце — моя лучшая награда,
Мне другие вовсе не нужны.
Я купаюсь в радостях, и всюду
Говорю: «Дай бог и вам так жить,
Дай вам бог, а я, как прежде, буду
Вашей дружбой нежно дорожить».
* * *
В том не видя особой интриги,
Не деля с ними страсть и грехи,
Я дарю проституткам книги,
Они любят читать стихи.
По понятиям незабытым,
Нарушая покой тишины,
Я читаю стихи бандитам,
Отвлекая их от войны.
Не признали меня газеты,
Но печали особой нет,
Ведь меня почитают где-то
И считают, что я — поэт.
* * *
Внезапно, резко, без разгона,
Сломав барьер немой печали,
Ворвусь из трубки телефона
Я прямо в сердце. Что, не ждали?
Давай на «ты». Отбрось подальше
Условность, созданную светом.
Я ненавижу грани фальши,
Я обожаю быть поэтом.
Таких, как я, поверь, немного —
Один такой на всей планете.
Ну, что пройдемся по дорогам —
Бездумно, радостно, как дети?
Я обещаю тебе сказку,
В которой буйство снов и плоти,
В которой ласка сменит ласку
На самой совершенной ноте.
Вот так внезапно, без разгона,
Сломав барьер посредством слова,
Ворвался я из телефона:
— Смелее в сказку! Ты готова?
* * *
Что было до меня? — Да хоть потоп,
Огонь и трубы лучших музыкантов,
И не один об пол разбитый лоб,
И фокусы непризнанных талантов.
Я ничему, поверь, не удивлюсь,
Я ничему давно не удивляюсь,
Лишь только там, где лирика и Русь,
Стихами я на небе проявляюсь.
Услышь меня, и многое возьмешь.
Не вру себе, весь состою из строчек,
Перевернусь, когда перевернешь,
Когда поймешь многоэтажность точек.
Что было? — Да поверь, что всё не так,
И так, как прежде, никогда не будет.
Я в каждой встрече вижу добрый знак,
Я не боюсь, что Бог меня осудит.
* * *
Наручники на запястье,
Смятая в битвах постель;
Длится безумное счастье
Девять с половиной недель.
Мне уже мало страсти,
Пекло сметает метель;
Время рвется на части
Девять с половиной недель.
Фильм — лишь реклама счастья,
У фильма другая цель;
Сцеплены наши запястья
Девять с половиной недель.
…………………………….
…………………………….
…………………………….
…………………………….
Но под нажимом власти
Март заменит апрель,
Погаснут все наши страсти
Через девять с половиной недель.
* * *
Острой иглой грусть под кожу введу,
Бросит сестрица платок к изголовью,
И отчитает молитвой беду,
И возгорит непонятной любовью.
Так молода, что представить боюсь,
Так молчалива, что не до порока;
Я узнаю в ней волшебную Русь,
И понимая, как ей одиноко,
Я никуда от нее не уйду.
Греет платок, что лежит где-то рядом;
Острой иглою надежду введу
И обогрею любимую взглядом.
* * *
Милая девочка, только дай знак,
Я разукрашу весь мир белым цветом!
Многое в жизни было не так,
И до тебя я не был поэтом.
Милая девочка, время не ждет,
Завтра другие займут это место,
Станет бесцельным звездный полет,
И ты попросишь платье невесты.
Милая девочка, я не шучу,
Шутки подобного рода опасны;
Не зажигай в своем сердце свечу,
Не становись раньше срока несчастной.
Милая девочка, радость и боль…
Ну почему мне так скучно с тобою?
Нет, не спасает уже алкоголь,
Я, как и ты, недоволен судьбою.
Милая девочка, вытри глаза.
Снег во дворе превращается в лужи;
Горькая высохнет вскоре слеза,
Такой сумасшедший больше не нужен.
Милая девочка…
* * *
Мне «срывает крышу», я лечу,
Не могу никак остановиться,
Чувствую — давно пора к врачу,
Знаю, что давно пора лечиться.
Вот и ты, мне говоря: «Привет»,
Ждешь чего-то нового в конверте,
Улыбаюсь нехотя в ответ,
Ты поймешь, кем был я, после смерти.
Не жалею, милая, себя,
Всё несусь, дорог не выбирая,
И люблю порою не любя,
И хожу по самой кромке края.
Вся душа испачкана в крови,
Молод внешне и весьма свободен,
Но меня с собою не зови,
Я для чувств глубоких непригоден,
Ибо выжег сам себя тоской,
Грустью по невидимой России.
Посох путеводною строкой
Помогает выглядеть мессией.
Нет, не я вожу им по листам,
Это он ведет меня куда-то.
Без тебя, родная, буду там,
Только ты ни в чем не виновата.
Редкий раз, когда «в умат» напьюсь,
Голову теряя по дороге:
Каюсь, маюсь, обнимаю Русь,
Думаю о детях и о Боге.
Утро начинается в ночи,
Я водой пытаюсь похмелиться.
Где вы, гениальные врачи?
Мне пора, давно пора лечиться.
* * *
Вместо прощенья — прощай.
Быстро закончился вечер:
Даже не выпили чай
И не назначили встречи.
Что ж, принимаю укор,
Не вспоминать обещаю,
Искренний твой приговор
Я тебе молча прощаю.
* * *
Я при жизни был очень живой,
Я в обычные рамки не лез,
В каждый омут нырял с головой
И летал, не касаясь небес.
Был уверен в себе и в словах,
От которых сходили с ума,
Я гулял на своих островах
И не знал, что такое «зима»
С ураганом бесчисленных бед,
С отмороженной правдой забот,
Я всегда выбирал только свет
И безумных идей хоровод.
Я летал, не касаясь небес,
В каждый омут нырял с головой,
И в обычные рамки не лез,
И при жизни был очень живой.
* * *
То, что посеешь, то пожнешь,
Придешь туда, куда стремился,
Не важно, от чего помрешь,
Важнее — для чего родился.
* * *
Глядя в дуло времени, смеюсь,
Не хочу просить сейчас пощады,
Я ж не смерти, я себя боюсь,
Самого себя бояться надо.
Что мне люди, если боль внутри,
Выжигая, призывает к силе.
Не святой я, что ни говори,
Я и не прошу, чтобы простили.
Судный день всегда ношу в себе,
Совесть судит дерзко и жестоко.
Я не в силах изменить судьбе,
Оттого порой и одиноко.
Глядя в дуло времени, смеюсь,
Понимая важность и причину.
Я не смерти, я себя боюсь,
Я боюсь убить в себе мужчину.
Слишком просто нехотя забыть
Слово «честь», всё объясняя страстью.
Нет вопроса «быть или не быть?»
На пути к прозрению и счастью.
* * *
Я торопился, чтобы опоздать,
Опаздывал и снова торопился,
Стремился что-то новое создать
И создавал не то, к чему стремился.
Весь мой полет для вечности — пустяк,
А вечность для меня лишь звук, поверьте,
Живу я, может быть, совсем не так
Лишь потому, что думаю о смерти.
Мы все уйдем, и в том сомнений нет,
Кто днем, кто ночью, кто-то на рассвете,
Туда, где начинается «тот свет»,
Туда, откуда в мир приходят дети.
Где ангелы прозрачные видны,
Где радостно без видимой причины,
Туда, откуда в мир приходят сны
И наполняют сказками перины.
Чего бояться, если жизнь — одна?
И смерть — одна, и Бог простит, чтоб снова
Вслед за зимой в мир ворвалась весна
Теплом Его божественного слова.
* * *
Не признавая никаких искусств,
Не видя в классиках авторитетов,
Меня ты называла «гений чувств»
И «самый настоящий из поэтов».
Я веровал тебе, моя любовь,
Я сочинял сюжеты для романа,
Я дикой рифмой будоражил кровь,
Я выходил, как ангел, из тумана.
Но, жаль, недолго длилось торжество,
Стихи тебя изрядно утомили,
И из тебя поперло естество,
Тебя как будто бесы подменили.
А я остался вне любых искусств,
Вдали от классиков, авторитетов…
Давным-давно не гений твоих чувств,
Но, безусловно, гений средь поэтов.
* * *
Распяли в пятницу Христа,
Но отрезвели лишь в субботу.
Любая истина проста,
Коль лицемерие — работа.
Всяк крест по-своему красив,
Но нет предела совершенству,
Коль негатив на позитив,
А рабство на преосвященство.
Крестили Русь копье и меч
И, на щитах внеся отраву,
Смешали с грязью Божью речь
И протрубили Богу славу.
Я не люблю диктат креста,
Любовь не превратить в работу.
Распяли в пятницу Христа,
Но отрезвели лишь в субботу.
* * *
В старой песне забыты слова,
Еле-еле я помню мотив,
И тебя представляю едва,
И с тобою я буду правдив.
Всё прошло, отболело… Теперь
Я спокойно тебе говорю:
«Ты — одна из случайных потерь,
Дань житейскому календарю».
Вдохновляла, не спорю, давно.
Как же ты изменилась… Прости,
Не пойдем ни в кабак, ни в кино,
И к тебе не пойдем. Не грусти.
Я устал, я хочу тишины,
Страсть огнем не пылает во мне,
Если хочешь — пусти меня в сны,
Это будет достойно вполне.
Пусть слова старой песни звучат
Рядом с фото ушедших времен,
Всё прошло. Не вернуться назад,
Но за память — нижайший поклон.
* * *
Солнце сбежало с орбиты,
Страшен стук пульса минут,
Словно мы Богом забыты,
Кажется, скоро на суд.
Мается сердце в тревоге,
Будет жесток приговор.
Бродит печаль по дороге,
Как обезумевший вор.
Смотрит решеткой ограда,
В небе — лишь армии туч.
Где ты гуляешь, отрада,—
Ласковый, солнечный луч?
* * *
Чему быть — того не миновать,
И не важно — плаха ли, кровать…
Всё решили наверху за нас,
Расписав подробно каждый час.
Что мы можем? — Просто наслаждаться,
Искренне грустить или смеяться.
Жизнь — одна, всего одна, поверьте,
Остальное — за границей смерти.
Нет в раю нехоженых дорог,
Ибо там всех нас встречает Бог.
* * *
Рано утром, на рассвете,
В сад осенний загляну,
Передам тебе «приветик»,
Разбужу в тебе весну.
Отчего ты приуныла?
Улыбнись, коль дождалась,
Есть во мне талант и сила,
Разреши наладить связь.
Обними меня за плечи,
Мир достоин наших снов.
Ускоряя радость встречи,
Я останусь без штанов.
Окажусь в твоей кровати,
Заласкаю, залюблю.
Всё у нас с тобою кстати,
Хватит ветра кораблю.
Мы помчим без остановки
Полным ходом в океан,
Буду я лихим и ловким,
Как заправский капитан.
Рано утром, на рассвете,
В сад осенний загляну,
Передам тебе «приветик»,
Разбужу в тебе весну.
* * *
Ты просишь, чтоб я рассказал,
Как мне тоскливо без тебя,
Как я с другими завязал,
Тобой пылая и любя.
Я расскажу когда-нибудь,
Сомнений в этой правде нет;
К тебе ведет мой Млечный Путь,
Не нужно мне иных планет.
Ты просишь… Знай, что это так,
Я со стихами не шучу,
Прими их как особый знак:
Скучаю, думаю, хочу.
* * *
Навеки оставлен мной ад,
Испачканный в алой крови,
Я, как неизвестный солдат,
По минному полю любви
Ушел, чтоб спастись и спасти
Себя и тебя, и весну,
Расти мое чувство, расти,
Я верю волшебному сну.
Я знаю, где Бог — там любовь,
Я счастлив тому, что живой.
Кричу в небеса вновь и вновь,
Стремлюсь в мир чарующий твой.
Привет, всем скитаньям — конец,
Я вырвался, солнцем дыша,
Прекрасный терновый венец
Пусть носит отныне душа.
* * *
Из искры — пламя,
Далее — пожар.
Что стало с нами?
Всё сильнее жар,
И нет спасенья,
И спасаться лень,
Миг воскресенья —
Каждый божий день.
Сжигаем страстью,
Сам в себе горю,
Я верен счастью
И календарю.
Ты входишь нежно,
Вглубь, наверняка,
Но безмятежна
Каждая строка.
Я слышу небо,
Солнце и луну,
Сквозь «был» и «не был»
Нахожу весну.
Там искрой пламя
Высушат дожди.
Что будет с нами?
Горестей не жди.
* * *
Мне не нужно слабость, мне не нужно силу,
Мне не нужно ревность, мне не нужно зла;
Я хочу, чтоб только ты меня любила,
Обо мне мечтала и меня ждала.
* * *
Хожу по лезвию ножа
Не просто ради куража,
Не ради гордости и славы
Вдыхаю запахи отравы,
Я не фальшивлю и не лгу,
Я жить без риска не могу.
* * *
Я сделан из такого вещества,
Которым пробуждают сон планеты
Там, где земля бесплодна и черства,
Где мало шансов оживить рассветы.
Но даже там я сеять не боюсь,
Призванием и радостью гонимый,
Бескрайним чувством сквозь невзгоды рвусь
Туда, где буду страстным и любимым.
Мне мало слов, я путаюсь в словах,
Как я скучаю, знает только небо.
Моя душа растерта в жерновах,
Мои стихи — волшебный мякиш хлеба.
Так отпустив, спасаясь, откуси
Румяной корки со щепоткой соли.
У нас давно ведется на Руси,
Что нету ничего страшней неволи.
Ты вправе выбрать по себе печаль,
Я вправе сделать шаг навстречу чуду.
Нас ждет с тобой неведомая даль,
Там без любви счастливым я не буду.
* * *
Ночь приходит, и мир засыпает,
Лишь луна желтым светом в окно.
По-другому, увы, не бывает,
И другого, увы, не дано.
Только ночью я чувствую силу,
Я мечтаю о том, чего нет,
И о той, что безумно любила,
Для которой я — просто поэт.
Как ты, милая? Что тебе снится?
Отчего ты ночами не спишь?
Мы с тобою свободные птицы,
Почему ты ко мне не летишь?
Я сумею спасти от печали,
Отвести, если нужно, беду,
Подарю тебе светлые дали;
Прилетай этой ночью. Я жду.
* * *
Память всё скорректирует в строчках
И расставит по полкам слова,
И затупится в сердце заточка,
И закружится в парке листва.
Всё нежданно-негаданно, всё же
Нам другого пока не дано,
Мы не стали добрей и моложе,
Да и, видимо, не суждено.
Но, срывая с сомнений запреты,
Разгребаю в себе листопад,
Вспоминая о радостях света,
Понимаю, что можно назад.
Я вернусь в свои школьные годы —
Там, как прежде, нет боли и зла,
Не выходят гитары из моды,
И прозрачны границы стекла.
Там дрожат в кинотеатре коленки
Той, в которую тайно влюблен,
Там уроки и там переменки,
Там мне машет улыбчивый клен.
Я такой же, как все, одержимый
Странной сказкой про поле чудес,
Я летаю, ветрами носимый,
По далеким проулкам небес.
Сны и явь, запятые и точки —
Всё вмещает моя голова,
Память жизнь корректирует в строчках,
Отпуская на волю слова.
* * *
Позади театральный сезон,
Переиграны главные роли,
В них не найден ни смысл, ни резон,
Мне давно надоели гастроли.
Я устал от навязчивых драм
И от тех, кто спешит за кулисы,
И от тех, кто играет в «мадам»,
Как играют плохие актрисы.
Всё. Устал, только вниз головой
Не могу, не хочу и не буду.
Я без грима и фальши — живой,
Восприимчивый к слову и к чуду.
Даже в мыслях себе не прощу
Ничего, никого. Но порою
Беспричинно сижу и грущу,
Недовольный чужою игрою.
Вроде дела особого нет,
Им самим отвечать перед Богом;
Я пытаюсь проникнуть в секрет,
И от этого круче дорога.
Прямо с кручи — в глубокий овраг,
Поднимаюсь и делаюсь выше.
Всё должно быть, конечно, не так,
Без страховки гуляю по крыше.
Позади театральный сезон;
Опускаются тихо кулисы,
И найдутся и смысл, и резон,
И совсем молодые актрисы…
* * *
Мне нравится страсть, та, с которой порочишь,
Мне нравится близость, которую хочешь,
Мне нравится видеть в тебе совершенство,
Мне нравится чувствовать телом блаженство,
Мне нравится быть и не быть с тобой рядом,
Мне нравится плотью, руками и взглядом,
Мне нравится только вдвоем и не поздно,
Мне нравится всё, если всё несерьезно.
* * *
Сколько новых стихов напишу?
Сколько миру открою законов?
Почему всё куда-то спешу?
Почему избегаю канонов?
Для чего принимаю удар?
Для чего ухожу до рассвета?
Кто во мне разжигает пожар?
Кто расскажет о прелестях лета?
Только тот, для кого жизнь — игра,
Только тот, кто стремится и будет.
Я сумею дожить до утра,
Разрешите мне, русские люди.
* * *
Звезды новые на небосклоне,
Звезды старые не видны,
И Луна, как пророк на иконе,
Посылает на Землю сны.
Мне б смириться, но разве можно
Задушить в себе звездопад?
Подбираю слова осторожно,
Формирую свой звездный ряд.
Пальцы в рот, и с веселым свистом
Пробегусь, не жалея ног;
Мне так хочется быть скандалистом —
Пробка с брызгами в потолок!
Знаешь, милая, в вечной скачке
Я стараюсь сберечь коня,
Но бросают с рублями пачки,
Ставки делая не на меня.
Мне не действует это на нервы,
Я ведь тоже совсем не прост,
Я, конечно же, буду первым,
Кто коснется на небе звезд.
* * *
Мне б зажечь, да так, чтоб рухнул на пол
Каждый из танцующих в ночи;
В кровь я рифмой сердце исцарапал,
Не молчи, мой голос, не молчи.
Мне бы крикнуть так, чтоб зашатались
В каждом доме пол и потолок,
Чтобы все, кто счастлив, повстречались
И сплясали, не жалея ног.
Мне бы выйти хоть на миг из плена,
Чтоб хоть что-то в мире поменять;
Без задора жизнь скучна и тленна,
Это я давно сумел понять.
Не боюсь — пусть все с размаху на пол,
Раз живем, и раз нам умирать.
В кровь я рифмой сердце исцарапал,
Выходи во двор со мной орать.
Всё проходит, пролетит и это,
Всё забудут и за всё простят,
Но уйдут в народ стихи поэта
Для того, чтоб всё вернуть назад.
Зажигаю и швыряю на пол
Вазы, рюмки, деньги и ключи.
В кровь я рифмой сердце исцарапал,
Не молчи, мой голос, не молчи.
* * *
Завтра зима придет,
Странная, но зима.
Утренний гололед
Город сведет с ума.
Белый пушистый снег
Будет глаза слепить.
Мой сумасшедший век
Хочется поторопить,
Чтоб поскорей весна,
Чтобы тепло и свет,
Чтоб до утра без сна —
Сто беззаботных лет.