Б<ОЛЕЕ>. О<СВЕДОМЛЕННЫЙ>. Г<ОСПОДИН>. (31 августа - 01 октября 2007)
* * *
Не для понтов, но явно раньше срока
Я отказался от химер и фальши
Как от обличий сладкого порока,
Теперь смотрю с улыбкой, что же дальше?
О святости не может быть и речи,
Ведь, снявши крест, я не обрел свободы.
Садятся тихо ангелы на плечи
И объясняют существо природы.
Всё меньше тайн, всё больше непонятно,
Кто правит миром, если мира нету.
На черных дырах в сумрак видно пятна,
Я двигаюсь по призрачному свету.
Дорога жизни каждый раз терниста,
Но каждый раз стихами Бога славлю.
Когда-нибудь, безропотно и чисто
Пройдя по небу, край земной оставлю.
И наверху, взглянув в лицо пророка,
Скажу ему: «Не говори, что дальше,
Не для понтов, но явно раньше срока
Я отказался от химер и фальши».
* * *
В твоих картах Таро — варианты событий,
Как сплетенные в косы небесные нити,
Ты читаешь в них то, что случится со мною
Летом, осенью, в зиму и даже весною.
.................................................................
.................................................................
А я верю тебе, я молчу, я не трушу,
Греют карты мою беспредельную душу.
* * *
Жена, невеста или просто дама?
Неважно. Я приду к Вам на рассвете,
Мы будем беззастенчивы, как дети,
Играющие взрослых в мелодрамах.
Любимая, возлюбленная просто?
Смотрите на меня без ложной муки,
Вы, как и я, зеваете от скуки,
Когда за Вас здесь произносят тосты.
Мадам, мадмуазель? Кто Вы? Не знаю.
Но этой ночью мы разделим ложе.
Вы одиноки, я, конечно, тоже,
Я целый вечер облака пинаю.
* * *
Вот и осень, которую мы
Слишком долго себе рисовали
На холстах белоснежной зимы,
Согревая друг друга. Едва ли
Ты хотела узнать, что в конце,
Пропустив, что творится в начале.
Застывает печаль на лице,
Молча падают листья в печали.
* * *
Ты просто не слышала взмахов,
Ты даже не слышала стона
В словах «да идут они на х..,
Меня объявив вне закона».
Я верил тебе, но не боле,
Я чувствовал сердцем и кожей,
Как топчут небесное поле,
Как ловят случайных прохожих
В надежде услышать хоть что-то
Об ангельском виденьи мира.
Любовь — это та же работа,
Любовь — это муза и лира.
Любовь — это грань совершенства,
Любовь — это серые стены
Тюрьмы на пороге блаженства,
Любовь — это вскрытые вены.
Природа земного насилья
Таит в себе странные знаки.
Они не сломали мне крылья,
И я не участвовал в драке.
Придумано, снято и стерто
Из памяти времени время.
На стенах — одни натюрморты,
В земле — благодатное семя.
Ты даже не слышала взмахов,
Ты просто не слышала стона
В словах «да идут они на х..,
Меня объявив вне закона».
* * *
Только ты, только я в самом центре планеты,
Только наши мечты, только наши секреты.
Позади, как прелюдия, жаркое лето,
Впереди — осень самого нежного цвета.
Только взгляд, только губы в преддверии сказки,
Только плащ и чулки и желание ласки.
Поднимаю тебя над землей без опаски
Там, где осень смешала все буйные краски.
* * *
Кровью плююсь, как шпана после драки,
С гордостью чувствуя — это победа.
Будут потом слухи, сплетни и враки,
Будут потом, но потом я уеду.
Вдаль унесет навсегда электричка,
Словно в кино чередуя пейзажи.
В тамбуре кто-то предложит мне спички
И сигарету, и выпивку даже.
В «дальнем» вдруг чай принесет проводница,
Будем болтаться и слушать колёса.
После вопроса: «Чего ж вам не спится?»
Молча под юбку залезу без спроса.
За поцелуем последуют ласки,
Мы разыграем простую интрижку.
В сонном купе всё случится, как в сказке.
Я ей оставлю свой адрес и книжку.
Время для жизни имеет значенье,
Ибо в нем есть вкус борьбы и победы.
Ибо в нем есть страсть, азарт и влеченье.
Веришь? Не веришь? Но я не уеду.
Просто играю на чувствах и в чувства
Ради тебя и себя, и планеты.
Ради лиричности в мире искусства.
Ради… Но нет, не открою секреты.
* * *
Останься всё ж на каблуках, но голой,
Примерь мою рубашку до колена.
Пусть это всё не кажется крамолой,
Ведь в этом всём и скрыт секрет вселенной.
Есть в этом даже девственность. Однако
К чему слова, коль объяснений нету.
Твой яркий свет спасет меня от мрака,
Меня, а также всю мою планету.
Ты это знаешь лучше, как ни странно.
Не потому ли столько лет со мною
Мотаешься по городам и странам
Зимою, летом, осенью, весною.
На каблуках, но по привычке голой,
Надев мою рубашку до колена.
Презрев всё то, что кажется крамолой,
Ты воплощаешь тайну тайн вселенной.
* * *
Жизнь коротка, чтоб выяснять, кто прав,
А кто не прав в текущей круговерти.
Любая нравственность лишь озлобляет нрав
И ускоряет счетчик дней до смерти.
* * *
Прощаю тебе белый снег
Троп, не пройденных нами.
Ты, как и я,— человек,
Живущий ночными снами.
Прощаю тебе первый лед
Реки, потерявшей теченье.
Ты, как и я,— ледоход
Таинственного назначенья.
Прощаю тебе холода,
С которыми мы не столкнулись.
Ты, как и я,— звезда.
Жаль, звёзды от нас отвернулись.
Прощаю тебе себя
И всё, что случится весною.
Ведь ты, как и я, любя,
Жить продолжаешь мною.
Прощаю тебе.
* * *
Сколько лет? Сколько вод утекло?
Сколько тайн достоянием стало?
Я смотрю на тебя сквозь стекло,
Где на фото ты с солнцем играла.
Где дарила надежду и явь,
Становилась волшебной до срока.
Я прошу, эту сказку оставь —
В ней единственной не одиноко.
Лужи лет зазеркалье хранит,
И нектаром пропитаны строки.
Я вливаю в себя «Аконит»,
Истребляя тем самым пороки.
Что с тобой? Я надеюсь, успех
И любовь, и с безумием кто-то.
Ты же лучшая в мире из тех,
С кем я был. Я храню твое фото.
Я смотрю на тебя сквозь стекло,
Возвращаясь мечтами в начало.
Сколько вод с той поры утекло,
Сколько тайн откровением стало…
* * *
Смени лицо, как наряд,
Станцуй на пьяном столе.
Тебе что хочешь простят
И даже крикнут «Оле!».
«Спартак» — всегда чемпион.
Как убежденный фанат,
Я подниму стадион
На штурм ночных баррикад.
Костями выложив путь,
Мы сами ляжем костьми,
Лишь обнажи свою грудь
И знамя в руки возьми.
* * *
Звезда, погасшая еще столетье, светит.
Любовь, прошедшая не сразу, угасает.
Лишь потому, что мы с тобой не дети,
Обоих нас тоска в ночи кромсает.
Я вспоминаю часто без причины
Тебя, твои глаза, твою улыбку.
Во мне сильно желание мужчины,
Но я не в силах исправлять ошибку.
И ты не в силах изменять природу,
Ведь звёзды гаснут в небе неслучайно.
Ведь дважды не ступают в ту же воду,
Ведь то, что будет, вряд ли будет тайной.
* * *
Не мучаюсь, не бьюсь об лед, как рыба,
И ни к кому не прикипаю боле.
Да и тебе я говорю: «Спасибо
За то, что сам себя я не неволю.
За то, что не стремлюсь к твоей постели,
В которой, как огонь, горели страсти.
За то, что пули мимо просвистели,
Не повредив и не поранив части
Моей весьма продуманной машины,
В которой мчусь за зримые просторы.
Меня давно влекут к себе вершины —
Я ненавижу впадины и норы».
…………………………………
…………………………………
И быт, тобой творимый, ненавижу,
И всех подруг, хоть это очень странно.
Они фальшивы, и они бесстыжи,
В них слишком много спрятано обмана.
Но не об этом речь, я знаю — боле
Не бьюсь об лед, как бьется в холод рыба.
Я, если честно, так собой доволен,
Что говорю: «За всё тебе спасибо».
* * *
Осень рыжим хвостом выметает слова,
Те, что летом кому-то оставлены.
И кружится листва, и болит голова,
И по ветру все крылья направлены.
Улететь в дальний край за границы небес
Хватит сил, но не хватит бессилия.
Обнажается призванный в рекруты лес,
Взглянешь — прямо сплошная идиллия.
И зима наготовила белых рубах,
Ждет команды начать наступление.
Время павшей листвы для природы не крах,
Да и, в общем-то, не преступление.
Улыбаюсь, меня не обманешь без сна,
Век снегов вряд ли чище апреля.
Оборот колеса… и ручьями весна
Напоила взгрустнувшие ели.
* * *
Кто-то очень давно написал на конверте:
«Ожидание смерти — трагичнее смерти».
И отправил письмо, указал адресата.
Это было давно, в прошлом веке, в тридцатых…
Ночь луною цвела, но молчали собаки.
Их забрали обоих без шума и драки.
И того, кто писал, били очень жестоко,
И тому, кто читал, не убавили срока.
Это было давно. Не хотите — не верьте:
Ожидание смерти — трагичнее смерти.
* * *
Отпускаю корабликом в речку исписанный лист.
Ты уже никогда не узнаешь, в чем спрятана тайна.
Оптимист, реалист, пессимист… Я по-прежнему чист
Пред тобой и пред тем, что, как чашка, разбилось случайно.
Это всё. Будут долго еще дорисовывать сны,
Но уже никогда не приеду к тебе спозаранку.
Небо настежь открыто, и звёзды со мною честны,
Словно скатерть, дорога мне стелет свою самобранку.
Я свободу вдохну и почувствую весь аромат,
Я вино пригублю — слов, которые спрятаны в речи.
Пусть кораблик плывет. Он уже не вернется назад,
В мир, в котором просрочены самые важные встречи.
* * *
Размазана помадой по стеклу,
На простынях оставила следы,
Воткнула в сердце длинную иглу,
Застыла в шаге от большой беды.
Сумела приручить и бросить вниз
Усталый взгляд немытого окна.
Шагнула, взяв бутылку, за карниз,
Решив испить «нелегкую» до дна.
Длиною в жизнь короткая петля,
Но, как себя к исходу ни готовь,
Всё те же крест, и черная земля,
И Страшный суд, и странная любовь
Размазана помадой по стеклу.
* * *
Та, что являлась музой,
Даже не знает об этом,
Время легло обузой,
Врезав в лицо кастетом.
И расползлись морщины
Скобками многоэтажно.
Кто все ее мужчины?
Веришь? Уже не важно.
Я остаюсь вне зоны
Ревности и печали.
Там, где живут резоны,
Не за меня кричали.
Муза торгует сыром,
И колбасой, и хлебом.
Я нахожусь вне мира,
Гвозди вбивая в небо.
* * *
Шуты, фигляры и пророки,
Порвав баянные меха,
Карьеру сделали на роке
И на агрессии стиха.
Что до безумствующей страсти,
Ее как не было, так нет.
Погиб поэт — невольник власти,
Был съеден критиком в обед.
Жаль, музыки осталось мало,
Которую дарует Бог.
Мы молча движемся в начало,
Но пропадаем между строк.
И путая себя в одеждах
И замерзая сгоряча,
Любовь мы прячем за надеждой,
Поверив взгляду палача.
* * *
Я вышел оттуда, куда на рассвете уйду,
А может быть, даже не будет в то утро рассвета.
В поэтов стреляют затем, чтобы строки поэта
Звучали в клаксонах авто, отгоняя беду.
Я здорово правил словами и рифмами строк
И чувствовал музыку послесоветской России,
В которой поэта уже не считали мессией,
В которую, правда, являлся по праздникам Бог.
Я часто бродил среди остро отточенных фраз
И резал с досады свое всепогодное эго.
Болела душа, среди первого чистого снега
Легко отличая бриллианты от вычурных страз.
Я музыку слышу сквозь крики и гул городов,
В которых гуляют, швыряя помятые тыщи.
Мир Богом поделен на странно-богатых и нищих,
Весь мир состоит из Христа и рыдающих вдов,
Из тех, кто способен, и тех, кто не может летать,
Из кайфа, похмелья, из радости и из печали.
Когда-то давно нас везде хлебом-солью встречали,
Теперь, чтоб проехать, нужны номера и печать.
Всё те же наркотики, секс и еще рок-н-ролл.
Врачи не способны лечить прегрешения эти.
Я корчусь от боли в кровати своей на рассвете,
От боли в печенке, что в детстве вином запорол.
Предчувствуя близость, от близости к близким бегу,
Я вышел оттуда, куда суждено возвратиться.
Всё лучшее будет потом, коль позволят родиться.
Спаси меня Бог. Я родиться по новой смогу.
* * *
Растекаясь по широтам,
Открываю в мире что-то,
От чего срывает «крышу».
Слышу, я всем сердцем слышу,
Как звенит на небе где-то
То, что скоро станет летом.
Ничего не понимая,
Не могу не слышать мая.
Вновь апрель, влекомый мартом,
Наполняет ночь азартом.
Свет играет против тьмы
Белым порохом зимы.
Осень, сбросивши наряды,
Приковала к телу взгляды.
Разложив печаль по нотам,
Растекаюсь по широтам.
Р. S.
Не хватает мне широт:
Слишком много слышу нот.
* * *
Я часто вспоминаю расставание,
И поцелуй, и свет твоих волос…
Желание, желание, желанье,
Мир самых первых радостей и грез.
Ты часто снилась мне все эти годы
В придуманных сюжетах. Поутру
Я по-другому принимал невзгоды,
Усиливая чувствами игру.
И это всё, что от тебя осталось,
И это всё я сохранил в себе.
Другой такой по жизни не встречалось,
Я благодарен за тебя судьбе.
* * *
Раздвинув гардины нирваны,
Впущу ранним утром прохладу.
Мы примем воздушные ванны,
Заняв вслед за этим осаду
В кровати, похожей на поле,
Укрытое выпавшим снегом.
В тиши нацелуемся вволю,
Ты станешь моим оберегом,
Доверив сердечные тайны
Небес, что не обетованны.
Я это придумал случайно,
Раздвинув гардины нирваны.
* * *
Те, кто учили морали,
Волю ценить научили.
Тех, кто словами играли,
Долго за это «лечили».
Смутное выпало время,
Но не заметили смуты.
Бродит по городу племя,
Сбросив фальшивые путы.
Зря в эти игры играли,
Зря поклонялись запрету.
Нет в нашей жизни морали,
И аморальности нету.
* * *
Смотрю на чистый лист бумаги,
Он ждет чернила на гастроли.
Слова пьянят сильнее браги:
«Я к Вам пишу — чего же боле?».
Не Пушкин, даже не Есенин —
Они б всё делали иначе.
Я, одержимый чувством лени,
Сижу безвылазно на даче.
Я к Вам пишу — чего же боле?
Сказать, чтоб Вы мне разрешили
Приехать ночью на гастроли.
О, как бы славно мы грешили!
Шампань лилась бы речкой пенной
Под вальсы Шуберта в кровати.
Вы б не старались быть степенной,
Степенность Вам мешает, кстати.
От сердца требуя отваги,
Слова несут немало боли.
Смотрю на чистоту бумаги:
«Я к Вам пишу — чего же боле?».
* * *
Одной свечкой весь мир не согреть,
Да и свет ее видно не всюду,
Обещаю быть ласковей впредь
С теми, кто удивляется чуду.
Куполами украшена Русь,
И крестами украшена тоже.
Ежечасно всем сердцем молюсь
Без посредников: «Милый мой, Боже!
Сохрани этот мир от невзгод,
Сохрани эту жизнь от разврата,
Образумь мой великий народ,
Чтобы брат не преследовал брата.
Чтоб любовь в каждом доме цвела,
Как цветут ярко-красные розы.
Подари нам святого тепла,
Если снова ударят морозы».
* * *
Ни к чему сознание вины,
Ревности не требуй от меня.
Звёзды без тебя в ночи видны,
А с тобою я боюсь огня.
Всё, что нужно, с радостью дадут
Те, другие, ждущие стихов.
Никогда, нигде не предадут
Сладкий вкус моих былых грехов.
Ты уходишь за границу дня,
Вечера и трепетной ночи,
Чтобы утро встретить без меня
Воском догорающей свечи.
* * *
То ли мираж, то ль и вправду звезда.
Слепит глаза псевдоликость свечений.
Мой ледокол расколол столько льда,
Что затерялся средь теплых течений.
Курс непонятен. Стихия несет.
Роком ведомый, с ветрами играю.
Мой ледоход ищет в пламени лед.
Я безо льда безвозвратно сгораю.
Ангелы любят меня за меня,
За мимолетную радость влечений.
Лед невозможно колоть без огня,
Даже плывя в центре теплых течений.
* * *
Мечтаю жизнь свою прожить бесцельно,
Смешав, как есть, с золой координаты.
Миры, что существуют параллельно,
Не заменяют милые пенаты.
Я жизнь люблю за все ее приколы,
За то, что все мы — маленькие дети,
Которые, заканчивая школы,
По-прежнему не знают, как ответить:
В чем смысл бесконечной карусели?
Куда стремимся после круговерти?
Как продолжают страсть и род в постели?
И почему нельзя уйти от смерти?
Мы существуем с кем-то параллельно,
Нас этот кто-то любит, всё прощая.
...............................................................
...............................................................
Я жизнь свою хочу прожить бесцельно,
Напрасно ничего не освещая.
* * *
От будничных дел незаметно для всех отдалюсь —
Какие дела могут быть в середине апреля?
Я знаю о Вас, но, признаться, не очень стремлюсь
Скрепить отношения в люксе крутого отеля…
Вы любите Рим, Вы считаете центром Париж,
А я Вас зову прогуляться пешком по Арбату.
Вам явно понравится странная музыка крыш —
Ее сочинили знакомые с ветром ребята.
От будничных дел отдалившись когда-то давно,
Они, как и я, постареть без причин не успели.
Давайте пройдем переходом и сядем в кино,
Поверьте, что там романтичнее люкса в отеле.
Последний сеанс и последний пустующий ряд,
Касание рук… Не случайно? Конечно, случайно.
Нас время вернуло красиво куда-то назад.
Пусть мой поцелуй возродит незабытые тайны.
.................................................................................
.................................................................................
Я знаю тебя, и, признаться, я очень стремлюсь
Скрепить отношения в люксе крутого отеля…
От будничных дел незаметно для всех отдалюсь —
Какие дела могут быть в середине апреля?
* * *
Ты бросишь курить раньше нужного срока,
Ты будешь со мной откровенна ночами,
Ты станешь любить без стыда и упрека,
И вырастут крылья мои за плечами.
Я буду с тобой даже после разлуки,
Я сделаю больше, чем мог бы с другими,
Я выдержу все невозможные муки,
И путы твои вряд ли станут тугими.
Мы будем повсюду гоняться за светом,
Мы сможем летать, прославляя беспечность,
Мы станем владеть самым главным секретом,
И это продлится без малого — вечность.
* * *
Продали и купили, не успев рассмотреть,
Наряженные куклы подставляют места,
Которые им нужно до мозолей стереть.
Торгуйся не торгуйся, не менее ста
Условных единиц — за нецелованный час,
А если всё по кайфу, можно выключить свет.
Вращаются фигуры в профиль либо анфас,
Ни губ, ни лиц, ни глаз — я вижу лишь силуэт.
Расколотая чашка, запах кофе и дым,
Механика движений зачулкованных ног.
Я, кажется, и не был никогда молодым,
Я, кажется, и не был, а точнее, не мог.
Не мог, поскольку помню и умею хотеть,
И чувствовать, и даже не бояться огня.
Но ни с одной из них мне никогда не взлететь.
Я чувствую, как сковывает крылья броня.
* * *
Нет ответов порой на вопросы,
Крутит память немое кино.
Открываются тайны без спроса
Там, где настежь открыто окно.
Жил поэт, и полет его слова,
Как отмычка, распахивал дверь.
Жаль, Россия была не готова —
Не готова она и теперь.
В чистом поле дожди — не преграда
Тем, кто ходит босым без дорог.
Что тебе, моя родина, надо?
Ты — невеста, тебя выбрал Бог.
Есть вопросы, но нету ответов.
Заставляя ожить чудеса,
Бог к тебе засылает поэтов,
Чтоб, сосватав, забрать в небеса.
Только ты не готова, Россия,
Росс и Я. Удивительно — Росс…
Окна настежь. Уходит мессия.
Небо настежь. Ответ на вопрос.
* * *
Монахиня Осень в чулках и вуали
Со мной размышляла о тайне порока,
А листья тем временем вдаль улетали
Без всякого смысла, без всякого прока.
Монахиня Осень, играя словами,
Пыталась внушить, что она недоступна,
А я отвечал: «Находясь рядом с Вами,
Не быть с Вами вместе почти что преступно».
Монахиня Осень рябиной краснела,
Но тучи сменила на миг облаками,
А я продолжал раздевать ее тело
И гладить раздетое тело руками.
Монахиня Осень в чулках и вуали —
Любовь, о которой мечтают поэты.
А счастье, которое мы испытали,
Назвали потом из-за нас бабьим летом.
* * *
Повстречайся со мной в шалаше.
Мир придуман был ради тебя.
Мы с тобой повзрослели уже,
Повзрослели, друг друга любя.
Вкусом яблок наполнен рассвет,
Разгорается пламя в душе.
Хочешь рая, которого нет?
Повстречайся со мной в шалаше.
* * *
Чистый листок превратится в кораблик бумажный,
Следом приложится дулом к виску пистолет.
Многое важное в жизни вдруг станет неважным,
Ведь ничего невозможного, в общем-то, нет.
Материальны лишь вещи, дела и идеи,
Режет до крови запястья напрасный упрек.
Миром людей управляют седые злодеи,
Волей небес исполняют предписанный рок.
Небо грустит, как грустят по невыпавшей доле
Ангелы, видя насквозь состоянья души.
Светятся звезды в короне царя на престоле,
Сыплются звонко под ноги без счета гроши.
Многое в жизни становится самым неважным,
Ведь ничего невозможного, в общем-то, нет.
Чистый листок превратится в кораблик бумажный,
Следом приложится дулом к виску пистолет.
* * *
Ты не откроешь дверь, сказав: «Входи».
Мы никогда с тобой не созвонимся.
По телику Ванессу Паради
Сменили непонятные мне Симпсон.
А далее — тускнеющий гламур:
Ведущий с видом женщины усталой,
В ряду таких же похотливых дур,
Возвышенных посредством капитала.
Не современен я в твоих глазах,
И ты в моих глазах упала низко.
Ванесса Паради стоит в слезах,
Стою и я вблизи от зоны риска.
* * *
Предлагаю тебе неизвестность,
Поиграем немного с «иксáми»,
Гарантирую полную честность
И занятие сексом часами.
Хризантемы, ромашки, конфеты,
Брют, икра, «сладкий лед» и «дорожка»…
Будет всё по любви до рассвета,
Соглашайся немедленно, крошка.
...........................................................
...........................................................
Я не стану ни лучше, ни хуже,
И моложе я тоже не буду.
Небо смотрит в осенние лужи,
Пробуждая желания к блуду.
* * *
Не заживают раны и кровят,
И сердце рвется от фальшивых фраз.
Не гладьте против шерсти. Я не свят,
Я буду драться, как в последний раз.
В чести ли честь? У вас, наверно, нет.
И Вам, конечно, нечего терять.
Я не продамся музыке монет —
Напрасно не пытайтесь проверять.
Жизнь или смерть? Одно сидит в другом,
Меняя время, страны и тела.
Я остаюсь по-прежнему врагом
Для тех, кто подло «делает дела».
* * *
Коммерчески невыгодно врубаться в поворот
И разбивать машину о фонарные столбы.
Выплевывая зубы, обнажать кровавый рот,
Встав на дыбы.
Язвительной улыбкой усмехнется тишина,
С расправленными крыльями откроется простор.
Мелькнет за горизонтом обнаженная спина.
Это не вздор.
* * *
Время не ждет,
Я подожду.
Пламя и лед
Сеют вражду.
Правда за ложь
Гибнет в огне.
Тупится нож,
Холодно мне.
Дождь по стеклу,
Ночь за окном.
Пламя в золу,
Если уснем.
* * *
Ты для меня опасней наркоты,
Я привыкаю воплощать мечты.
Зависимость, которую люблю,
Я прямо в сердце рифмами колю.
Когда-нибудь я тело иссушу,
Но эту песнь в себе не задушу.
* * *
Завтра будет поздно умирать.
Я-то знаю больше, чем стихи.
Мы с тобой не вправе выбирать
Тех, кто нас осудит за грехи.
Завтра будет рано начинать
Просыпаться с утренней строкой.
Мы с тобой не вправе что-то знать,
Кроме чувств, пропитанных тоской.
Завтра будет лучше, чем вчера.