ЛЕГКО (27 марта - 05 апреля 2007)

Время олигарха стоит очень дорого. Настолько дорого, что даже он, будучи состоятельным человеком, не может позволить себе купить хотя бы немного этого времени для себя. А мне легко, потому что я — не олигарх, потому что я свободно беру свое время и дарю его себе. Именно дарю, а не покупаю. Мне — легко. Мне всегда было и будет легко. Легко…

* * *

Хорошо, если время не зря

Вяжет сетками календаря.

Хорошо, если каждый из нас

Видит в омуте путь на Парнас.

Хорошо, если где-то нужны

Наши страсти, желания, сны.

* * *

Часами ловлю я кукушек,

Пугаю болотом лягушек,

Коровам даю молоко.

Я взрослым купил погремушек,

Стрелял в комаров я из пушек,

И, знаете,— стало легко.

Открылись далекие страны,

Соседи вдруг стали желанны,

Запели хохлы «Сулико».

Внимали им чукчи с экрана,

Остыла душевная рана,

И, знаете,— стало легко.

Как мало же, в сущности, надо:

Покоя и воли в награду,

Чтоб стих улетал далеко,

Чтоб зрели в садах винограды,

Чтоб были мне аисты рады…

И, знаете,— станет легко.

* * *

Хочешь жить, весь мир любя,—

Будь похожа на себя.

* * *

Безумен, поскольку желаю

Тебя непременно и здесь,

Сейчас же кровать расстилаю

Затем, чтоб задеть твою честь.

Какие быть могут отмазки?

На помощь людей не зови,

Я — главный конец этой сказки,

Начало дороги любви.

* * *

Я не стал ни лучше и ни хуже,

Может быть, чуть-чуть мудрее стал,

Но, как прежде,— окнами наружу,

К небесам, где рай и пьедестал.

Милая, прошу, отбросьте прозу!

И, дожив полночи до утра,

На равнине ветер гнет березу —

Здесь у нас такая же игра.

Да иль нет — всё это в Вашей власти,

Я не буду ничего просить,

Я хочу безумной плотской страсти,

Я не стану врать и голосить

О свободе и о том, что рядом

Нет давно достойнейших персон,

Слов не нужно — отвечайте взглядом,

Приглашайте на совместный сон…

Я не стал ни лучше и ни хуже,

Верите — я даже не храплю…

Там, где ветер над березкой кружит,

Там и я влюбляюсь и люблю.

* * *

Пьют ли воду рыбы? — Непонятно,

Но они не могут без воды.

Вот и я, спеша к тебе обратно,

Вижу, сколько метров до беды.

Зная, какова цена минуты

Вдохновенья, всё равно иду...

Я тобой не понятый как будто,

Оттого и чувствую беду.

Есть ли тропки в море? — Вероятно,

Но в воде не разобрать следы…

Я зашел, чтобы уйти обратно,

Я прошел по краешку беды.

Понял вдруг, насколько жить опасно,

Что другую жизнь я не найду.

Всё мое — волшебно и прекрасно,

Всё твое — таит в себе беду.

На прощанье помашу рукою,

Замету, как водится, следы.

Оставайся с пьяною тоскою,

Ну а я останусь без беды.

* * *

Не грусти, не стоит… Нет, не дело,

Так недолго до тоски и слез,

Окуни-ка лучше свое тело

В океан моих реальных грез.

Покачайся на волне желаний,

Положи на дно печаль и грусть,

Есть конец у всяких расставаний,

Ты же знаешь — я опять вернусь.

Чтоб штормами раззадорить небо,

Чтоб с утра услышать тишину…

Я с тобой почти что вечность не был,

Но я помню лишь тебя одну.

* * *

Что стало с тобою, избранник эпохи?

В движке твоем явно паленый бензин,

Мечты твои серы, дела твои плохи,

Твой нос, словно щелочь, разъел кокаин.

Нет страсти во взгляде и силы в движеньи,

И нет ничего, что дарило бы свет.

Ты — мутное зеркало без отраженья,

Ты — спившийся бомж, а не лирик-поэт.

Обидно, досадно… Что, не похмелился?

Даю тебе сотку — кончай маскарад.

Мне жаль, что когда-то ты не застрелился…

Когда? — Да лет десять примерно назад.

* * *

Случайно разбилась тарелка.

Всё будет теперь по-другому;

За стрелкою гонится стрелка,

Негаданно и незнакомо.

Надеюсь на светлое чувство,

Ведь радуюсь, словно мальчишка,

Когда пропадает искусство

И гидом становится книжка.

Учиться не поздно, но всё же

Назад никогда не вернуться…

Проходится время по коже,

Чтоб чашка осталась без блюдца.

Разбившись об пол, как тарелка,

Судьба зазвенит по-другому;

За стрелкою гонится стрелка,

Негаданно и незнакомо.

* * *

Люблю или любим?

Разводит время руки,

И оседает дым

На храм седой науки.

Лес шелестит листвой,

Затем ее бросает.

Я — твой или не твой?

Печальней не бывает.

Ответа не найти.

Пока мы будем вместе,

Приходится нести

И ставить всё на крести.

Вновь — пиками слова,

Вновь — черви и сомненья…

Седая голова —

Плод моего ученья.

* * *

Исчерпан лимит ошибок,

Опознаны все грехи,

Давно не стесняюсь улыбок,

Укоров за жизнь и стихи.

Давно не боюсь откровений

И выпадов с разных сторон

По поводу стихотворений

От тех, кто любим и влюблен.

Я вырос, и стал я повыше

Когда-то построенных стен,

Шагаю без страха по крыше

И чувствую стопами крен.

Упасть не могу, но порою

Могу оступиться чуть-чуть.

Опасно для жизни — не скрою,

Но этим и славен мой путь.

* * *

Всё глубже осень сидит,

Всё реже солнце весны;

Не замечаю обид,

Но мало верую в сны.

Теплее стала зима,

А летом радует тень;

Хочу сорваться с ума,

Однако стыдно и лень.

Прошу у Бога продлить,

Чтоб разом кончить сезон

И пухом всё застелить,

Но у него свой резон

И свой немеркнущий взгляд

На суть небес и земли.

Нельзя вернуться назад,

Когда так много прошли.

Кого мне в этом винить?

Конечно, только себя.

Крепка порочная нить,

Коль всё желаешь, любя.

И осень где-то внутри,

И поздно флаги менять…

Гори же, пламя, гори,

Зачем на ветер пенять?

* * *

Я смешно кувыркался в толпе цирковых медвежат

На манежах, заполненных едкой и въедливой пылью.

Не пойму почему, но мне нравились крики и яд,

Я старался, взойдя на арену, остаться там былью.

Я умело вращался средь равных и высших чинов,

Мне учебником в грудь упирались и садик, и школа,

Мне казался святым кодекс чести лихих пацанов,

Я познал с ними всё — от наркотиков до рок-н-ролла.

Я умею мечтать даже там, где застыли кресты,

Где решеткой — граница, где пулями дышит свобода,

И понятья понятны, и мысли просты и чисты,

Я наколками душу пометил свою для народа.

Я нередко гуляю среди недосказанных фраз,

Тех, что били в меня и, как я, до поры поседели,

Тех, что мучили сны, не давая открыть ночью глаз,

Я в холодном поту просыпался в согретой постели.

Я и в следующей жизни, наверно, не стану врачом,

Запах с цветом мочи — отвращение, обморок, страхи…

Впрочем, может, и боль, и страдания тут ни при чем,

Я боюсь задохнуться в смирительной хватке рубахи.

Я уж лучше опять буду в цирке, среди медвежат

За конфетку в пыли кувыркаться, не зная насилья,

Этот выбор не прост, но, поверьте, не я виноват,

Что стране не нужны ни поэты, ни строки, ни крылья.

* * *

Средь перестуков кастаньет,

Дающих мне адреналин,

В душе есть место для Джульетт,

И есть приют для Мессалин.

Я сам и Ричард, и Жуан,

И сам себе порой театр:

Во мне так много разных Жанн

И безудержных Клеопатр.

Пусть никогда не гаснет свет,

Пускай пылает и горит

Любовь моих Антуанетт

И жажда страстных Маргарит.

* * *

Ушел в запой, обидевшись, Пегас,

И муза хмурые бросает взгляды,

Поклонницы стихам моим не рады,

Не получилось в этот раз у нас.

Я не грущу, я должен отдохнуть,

Найти отвар похмельный для Пегаса

И с музой провести не меньше часа,

Чтоб постараться чувства всколыхнуть.

Так было и со мной, и до меня.

Пегас допил всё купленное пойло,

Затем вернулся обновленным в стойло,

В глазах у музы — вновь задор огня.

Какая жизнь — ни в сказках, ни в стихах

Вы не найдете истину поэта,

Он состоит из разных граней света,

Из рифм, соединенных впопыхах.

Пегас привык взлетать под небеса,

И муза тоже набивает цену —

Лишь для того, чтоб вывести на сцену

Отточенные словом чудеса.

* * *

Утыкаясь губами в плечо,

Ты во мне вызываешь желанье.

Горячо, боже мой, горячо…

Очень сладкая сила признанья

Заполняет меня изнутри,

И мурашками вздыблена кожа…

Не смотри на меня, не смотри,

Как же ты на богиню похожа!

Я теряю покой, я дрожу

От желанья войти и остаться…

Твою негу, как жемчуг, держу

И спешу, и спешу отдаваться

Ощущениям счастья в раю;

Будь со мною смела и развратна...

……………………………………..

……………………………………..

Целый век простоим на краю,

А под утро вернемся обратно.

* * *

Бегу со всеми вместе,

Чтоб обогнать других.

Я не стою на месте,

Я полон сил и лих.

Во мне такие страсти,

Что мир сойдет с ума.

Я состою из счастья,

Полна идей сума.

И женщины, и игры,

И бесконечный бой,

Во мне слоны и тигры,

Во мне живет плейбой.

Я не желаю мести,

Я голоден и лих,

Бегу со всеми вместе,

Чтоб обогнать других.

* * *

Вселенная стала пустынна,

И пыль застилает порог,

Завешены черным картины,

Все в трауре — умер сам Бог.

Его довела потасовка,

Он пал от инфаркта в ночи.

Случилось всё как-то неловко:

Опять не успели врачи.

Попы убирают иконы,

Лампадки горят на столах,

Вся вера — слова да законы.

Быть может, поможет Аллах?

Да нет, от инфаркта он — тоже…

Господь был при жизни един,

Он был без костей и без кожи,

Без плоти, без глаз, без седин.

А был ли? Когда? С кем общался?

Кто может его опознать?

Неужто с ним схимник встречался?

Иль, может быть, светская знать?

Оставил, быть может, заветы?

И что — обещал всех простить?

С небес не приходят ответы.

Кого я могу попросить

Прервать бред порочного круга,

Чтоб не было больше кругов?

Любите себя и друг друга,

Не надо фальшивых богов.

* * *

Уже не котик, не малыш, не зайчик,

Не покоритель ласковых сердец…

Для многих я — уехавший трамвайчик,

А если в спину — сгинувший подлец.

Не обещал, а значит, не женился,

Попользовался? Это — перебор,

Я сам всего, живя в аду, добился,

Всё остальное — лишний разговор.

О, вы страдали отдаваясь грубо,

В моих руках пылая, как свеча,

И вдохновенно целовали в губы —

Всё это было тоже сгоряча?

Раз нет, тогда не будем об ушедшем,

Не будем лгать и разорять венец.

Я, может быть, и вправду сумасшедший,

Но я, поверьте, точно не подлец.

* * *

Сказал мне между делом вор в законе:

«Напрасно Бога ищешь на иконе,

Бог — в каждом человеке свой, и каждый

К нему идет, томимый вечной жаждой,

Но люди себя Богу раскрывают,

Когда их жизни в клетках закрывают».

* * *

То кнут, то сабля, то картины в ряд…

В смешеньи красок есть величье веры.

Пусть образы реальность победят

Энергией Миронова Валеры.

Художник, очарованный тоской,

Придумал мир и оживил свободу,

Стоят картины всюду в мастерской

И дорожают круто год за годом.

* * *

Вы — не просто актриса,

Я Вас слышал не раз.

Телефон— как кулисы,

В нем ни тела, ни глаз.

Но я верую свято,

Что увижу в тиши

Вашу прелесть когда-то

С нимбом Вашей души.

И не будет меж нами

Никакого кино.

Обменяемся снами,

Как мечтали давно.

* * *

Из школы шли в гастроном

И покупали «Салют»,

Затем — знакомство с вином,

Теперь такое не пьют.

Теперь не красят забор.

Портвейн — преданье тех лет,

Дешевым был «Беломор»,

Был выбор мал сигарет…

Затем, не страхом дыша,

Шли всей компанией в лес

И там мешали «ерша»,

Был очень крепок замес.

Вскипала в юношах кровь,

Чесался каждый кулак,

Искало тело любовь…

Чуть позже пили коньяк.

Не признавая вины,

Смотрели весело вдаль,

На сцену новой страны

Вдруг вышел польский «Рояль»,

И «Амаретто» для баб,

И разных вин лабиринт.

Кто был безумен и слаб,

Те сразу сели «на винт».

С «винта» не слез ни один,

Но время ждать не могло —

Жестокий молох судьбин

Абсентом выжег всё зло,

Повергнув хроников в шок,

В пучину стрессовых драм.

Теперь в чести порошок

По двести баксов за грамм.

А коль в кармане «голяк»,

Чтоб как-то быть на плаву,

Захочешь пыхнуть косяк —

Найдешь повсюду траву.

И, одурманенный сном,

Внезапно в вальсе минут

Представишь свой гастроном,

Где покупался «Салют».

* * *

Вот и небо опять,

Этим утром опять голубое,

И апрель как апрель — то же солнце и тот же рассвет,

И ты рядом со мной, и я рядом сегодня с тобою,

Этой сказке любви — без пятнадцати тысяча лет.

Обнимаю тебя за твои очень хрупкие плечи,

Где-то там, за спиной, пара сложенных маленьких крыл.

Под иконой в углу есть лампадка, просвирка и свечи,

И бутылка вина, я ее ради Бога открыл.

Пусть увидит Господь, что я знаю о нашем спасеньи,

И грешу потому, что иначе грешить не могу.

Если вербы в цене, значит, вербным зовут воскресенье,

Я не верю в приметы, я Бога в себе берегу.

* * *

Куда-то вдаль романтика умчалась,

А от любви лишь ненависть осталась.

Чем ярче вспышка, тем сильней ожог,

И с нею Бог, но и со мною Бог.

* * *

Твой звонкий голос льется, как ручей,

Среди икон, лампадок и свечей,

И верят прихожане — видит Бог,

И Бог поможет, Бог не будет строг,

Когда на суд сойдутся божьи чада.

Конечно, если это будет надо.

………………………………….

………………………………….

Ну а пока, средь восковых свечей

Твой звонкий голос льется, как ручей.

* * *

Обиделась? Я знаю — перебрал.

Прошу, прости — меня порой заносит.

Лишь тот, кто силу нежностью попрал,

Тот первым о своем прощеньи просит.

* * *

Скучаю в тишине,

В углу стучат часы.

Ты вся живешь во мне,

Я чувствую, весы

Зашкаливают вниз,

И хочется прилечь

На внутренний карниз

Оплывшим воском свеч.

Не спит в стволе патрон.

Полжизни до утра.

Весна прошла на трон

По кончику пера.

Чернил в запасе нет.

Попробуем успеть,

Не выключая свет,

Взять скрипку и допеть

Романс о красоте

Бездонных карих глаз…

Распятый на кресте,

Я думаю о нас.

* * *

Сижу, как пьяный, у окна,

Хотя вообще не пью вина,

Я от вина бывал и скучный, и печальный.

На небе — полная луна,

Всем сумасшедшим не до сна,

Я тоже, видимо, такой же ненормальный.

Я представляю вновь и вновь

Свою безумную любовь.

Для нас двоих на небе лунная дорожка.

И кипятком по венам кровь —

Давай, желанная, готовь

Себя к тому, чтоб просидеть ночь у окошка.

Пусть воют волки, наплевать,

Пусть не расстелена кровать,

Я ощущаю и энергию, и тело.

Давай друг другу отдавать,

Давай друг другу рисовать

Картину мира очарованно и смело.

На небе — полная луна,

Всем сумасшедшим не до сна,

И ты такая же, как я,— лишь чуть моложе,

Сидишь бессонно у окна.

Любовь навеки нам дана,

А что любви навеки может быть дороже?

* * *

Нет ни минуты обмануть себя,

Хотя других обманываю ловко,

Живу, остатки нервов теребя,

Хожу в тиши меж мылом и веревкой.

Не думаю, а чаще — не стремлюсь

Стать лучшим из обычных на планете,

К прощанью с миром я не тороплюсь,

Горжусь, когда со мной смеются дети.

Я забываю о своих годах,

О том, что прожил больше половины.

Живут мои надежды в проводах,

И пляшут на подмостках арлекины.

Наивен, где наивность ни к чему,

Играю, где игра не гасит свечи,

Я получаю горе по уму,

Но всё равно спешу назначить встречи.

Нет ни минуты обмануть себя,

Я сам себя обманывать не буду.

Живу, свободно веря и любя,

И бью об пол хрустальную посуду.

* * *

Ревность моя жестока,

Похоть твоя желанна,

Мчимся в страну востока —

«Триста» по автобану.

Будто в хмельном угаре,

Ветер подобен буре;

Рвется вперед «феррари»,

Словно курнула «дури».

Перебираешь четки,

Чтоб не смотреть наружу.

Юбка, под ней — колготки,

Ну и неверность мужу —

Бедный, не знает даже,

С кем ты не видишь знаки,

С кем загоришь на пляже.

Ох, уж мне эти браки…

Радуга красит небо,

Тучи ушли на север,

Нет здесь колосьев хлеба,

Выгорел даже клевер.

Я разгоняюсь, скоро

Будем в гостях у Бога;

В пропасть приводят горы,

Но не суди так строго.

Был же полет, и страсти

Вряд ли слабей испуга.

Плох гидропоник? — Здрасьте…

Ты выдыхай, подруга.

* * *

Я ненавижу каждой клеткой тела

За то, что не смогла, хотя хотела.

Я ненавижу каждой клеткой плоти

За то, что продала себя работе.

Я ненавижу, слышишь, ненавижу

За то, что не кивну, когда увижу.

* * *

Не сексуальна и не сексапильна,

Не глубоко, не нежно и не сильно,

Не вспоминал, не думал, не гадал,

Не встретил, не поверил, не предал.

Не смог, не захотел, не пожелал,

Не полюбил, не взял, не воспылал,

Не стал, не буду, не отдам взаймы,

Нет, ты — не я, нет, мы с тобой — не мы.

* * *

В тебе желаний — миллион,

Во мне, пожалуй, целых два.

Пишу стихи, пронзая сон,

Рифмую нежностью слова.

Мне не хватает твоих ног,

Души и всех других частей,

Я ночью очень одинок

Без игр интимных и страстей.

Ты тоже силишься уснуть,

Хотя каким быть может сон,

Когда желанья давят грудь,

Когда желаний — миллион…

* * *

Прекрати меня дразнить,

Я хочу тебя, хочу.

Ночь — натянутая нить,

Не удержишь — улечу.

Разрешаю всё — твори,

Я хочу тебя, хочу.

О любви не говори,

Не удержишь — улечу.

* * *

Я выхожу в народ,

Я вышел из народа,

Уже не первый год

Берет свое природа.

В России русских нет,

Их нет и за границей,

Но льется белый свет

Над древнею столицей.

Бросают якоря

Лучами с неба тучи,

Нам трудно без царя,

Свобода только мучит,

И прет из-под ребра

Заточка арестанта…

На нравственность добра

Не обменять таланта.

Смеюсь врагам в лицо

И жму на все педали.

Садовое кольцо

Уже давно продали.

Ругаюсь без причин

На времени печати.

Последний из мужчин,

Я не причислен к знати.

Обычный средний класс,

Храни меня, природа,

Как рукотворный спас

Хранит печаль народа.

* * *

Счастлив просыпаться каждый день,

Миром наслаждаться не устал,

Счастлив жить, отбрасывая тень,

Строя и ломая пьедестал.

Счастлив, потому что всё могу

Из того, что выбрал для себя.

Счастлив, ибо вечность берегу,

Находя, теряя и любя.

* * *

Ты стала рано засыпать

И просыпаться стала рано,

Я продолжаю подсыпать

В мечты мелодию канкана.

Танцуют буквы на столе,

Мешая водку и закуски.

Здесь не французское шале,

Здесь поотвязнее, по-русски.

Ты ждешь, когда на клавесин

Маэстро Дождь опустит руки,

И заведется апельсин,

По долькам рассыпая звуки,

И в такт с полетом каблуков

Подбросит вверх бармен бокалы…

Мы ждем чудес от пустяков,

Мы начинаем всё сначала.

Я знаю и, как в шутку, вновь

Стихи читаю без запинки,

И просыпается любовь,

От пяток двигаясь к ширинке,

Затем всё выше, через рот,

И вниз обратно, через руки,

Туда, сюда, наоборот,

Навыворот и до разлуки.

И вновь, от встречи до разлуки…

Я продолжаю подсыпать,

Как клофелин, стихи в стаканы,

Ты начинаешь засыпать,

Твои не ноют больше раны.

Проснешься в пять часов утра

От жажды вспомнить и увидеть…

Такая вот у нас игра,

Я не хотел тебя обидеть.

* * *

Вы не лучше других и не хуже,

Не нужны Вы, и я Вам не нужен.

Было время — постель нас венчала,

И погода ненастьем встречала,

Но теперь солнце светит повсюду.

С Вами я не хочу и не буду.

* * *

Мы друг из друга делаем людей,

Болезненно меняемся, не плача,

Клянем и славим идолов, вождей,

Решаем только легкие задачи.

Не потому ль, так упрощая свет,

Заметно за полжизни постарели?

Ссутулился любимый силуэт,

И все пожары страсти догорели.

…………………………………..

…………………………………..

Не предавайся без нужды тоске,

Как мудрости ненужных изречений.

Дай руку, друг, пойдем с тобой к реке,

Рванем с размаху против всех течений.

* * *

За минуту до смерти

Я с улыбкой замечу:

«Прочь, рогатые черти,

Как я ждал эту встречу!

Всё копил в себе знанья,

А не силу и тело,

Не боюсь наказанья,

Я боюсь беспредела».

Мне бы к Богу пробраться,

Ждать осталось минуту,

Не умею бояться,

Но боюсь почему-то.

Лишь минута — немного

С точки зренья расчета,

За вселенским порогом

Уже дернулось что-то.

И исчезло куда-то,

Не досталось мне смерти,

Смотрят вдаль виновато

Приунывшие черти.

Не хотелось, но надо

Мне пожить почему-то,

Путь меж раем и адом,

Как и прежде — минута.

* * *

Надежды водят хоровод,

Мечты бегут куда хотят,

И шайбы в поисках ворот

От клюшек радостно летят.

Коньки со скрипом режут лед,

Как лист неострый карандаш;

Когда-нибудь печаль пройдет,

И праздник будет только наш.

Перевернется грузовик

На повороте с анашой,

А с виду ангельский старик

На небо воспарит душой.

Он не захочет жить в раю

И тело бросит на земле.

Я форму новую крою —

Иголки, нитки на столе.

Давай соорудим модель

Из приходящих в гости дам,

На кастинг пригласим в постель;

Я бойкую рекламу дам

Во всех газетах всех столиц,

Входящих в НАТО и в ООН:

Свободе не хватает жриц,

Свободным нужен фараон.

Я не бухал четыре дня,

С «грибочков» нереально прет…

Прости правдивого меня,

Прости тоску, огонь и лед.

* * *

Девочка, спится тебе иль не спится?

Милая, как мне желается слиться,

Я не могу уже не торопиться…

Ждешь неустанно меня у порога;

Милая, я заменю тебе Бога,

Я прилечу, подожди хоть немного.

Самый развратный, но самый понятный,

Милая, как мне с тобою приятно,

Я возвращаюсь всё время обратно.

* * *

Он был поэтом для гламура,

И посему любая дура

Его прельщала кошельком,

Таща в кровать свою тайком.

Любитель пищи и веселья,

А посему всегда с похмелья,

Без блеска поутру вставал

И ту, с кем спал, не узнавал.

Просил простить ему грехи,

И посему читал стихи

О похождениях амура

Среди воспитанниц гламура.

Он клялся, бился и божился,

А посему безбожно спился.

Мораль, увы, для жизни — бред:

Где жив гламур, там мертв поэт.

* * *

Молчишь, потому что спишь?

Молчишь, потому что не хочешь?

Ну почему ты молчишь?

Зачем тоску мою точишь?

Я не могу не хотеть,

Я не хочу не мочь,

Я же могу умереть

В эту бессонную ночь.

Проспишь ты момент, проспишь,

Захочешь меня, захочешь,

Но будет поздно, малыш,

Ведь мертвого не воротишь.

* * *

Не в землю, а в небо смотрю,

Стараюсь не нервничать зря,

Встречаю стихами зарю —

О, как ты прекрасна, заря.

О, как ты прекрасен, рассвет,

Среди существующих фраз

Точнее любви слова нет,

Любви, поднимающей нас.

Где свет, там и святость живет,

Я радуюсь каждому дню,

Зовет меня небо, зовет,

Из звезд предлагая меню.

Сегодня — Юпитер с Луной,

А завтра — и Марс, и Плутон

Накроют столы пеленой

И выставят с медом бидон.

В парадном поднимет свой флаг

Невидимый мной НЛО.

Приятно, хотя и пустяк,

Где святится, там и светло.

Я с Солнца на Землю смотрю,

Стараюсь не нервничать зря

И верю лишь календарю,

Не чувствуя календаря.

* * *

«Грели уши» майоры

И прошли в генералы.

Крики, драки, раздоры,

Игроки и игралы.

Корабли уходили,

Чтобы не возвращаться.

Кто не смог, тех судили,

С ними мне не встречаться.

Я смотрю мимо пленки,

Знаю, что не посмеют,

Слишком много в воронке

Тех, кто право имеет

На проход в зону славы

И мигалку на «встречке»,

Чтоб не видеть легавых

В миг страданий от «течки».

……………………………….

……………………………….

Но, не став генералом,

Слава богу, прорвался.

Много это иль мало —

Я поэтом остался.

* * *

Все мысли о нас,

О встречах и ласках,

О снах без прикрас,

О радужных сказках.

О том, что слепит

Лучами свободы,

О том, что болит,

Но двигает своды

И делает сны

Нежнее и выше.

Мы с ветром весны

Гуляем по крыше,

Нам крыши несет

На небо потоком,

Там солнце поет,

Влекомое роком.

Там — храм красоты

И замок спасенья,

Там — я, и там — ты

В момент озаренья.

* * *

Печальны глаза богатея.

Не в силах себе запретить,

Он тешится новой затеей,

Чего бы еще отхватить.

Есть уголь, и нефть, и металлы,

Есть яхта, и есть самолет,

Есть море, забиты причалы,

Но жажда захапать растет.

Не могут мозги без процесса.

Он думает, выпив вина,

О купленных им «мерседесах»,

Ему в эту ночь не до сна.

Не спит за стеною охрана

В количестве трех человек,

Плюс двое сидят у экрана

И видят в экране лишь снег.

Он стал олигархом случайно,

Был случай — не дрогнул курок,

Но вряд ли раскрытие тайны

Усвоить поможет урок.

У каждого — путь на вершину,

У каждого — собственный драйв,

Одним — казино с кокаином,

Другим — только в девушках кайф.

Ему средь людей одиноко,

Он счастье смакует в тиши,

Ведь больше тюремного срока

Своей он боится души.

* * *

Признанье — дело времени. Хотя

Могу и не дождаться, рухнув с кручи

Под незаметным выпадом локтя

Или под взрыв в ночи свинцовой тучи.

Перехожу со временем на «ты»,

Оно прощает, приглушая звуки,

И предлагает воплотить мечты

В период ненамеренной разлуки.

Страдаю, принимаю и пишу

Всем тем, кто не боится расстоянья,

И тем, с кем чистым воздухом дышу,

И тем, кто в жизни мне дарил признанье…

* * *

Как у всех — то же время. И всё же

Я себе позволяю печаль,

Позволяю быть малость моложе,

Вертикалью сменив вертикаль.

Я себе позволяю влюбляться,

Наслаждаясь кленовым листом,

И встречать, и, встречаясь, прощаться,

Но прощаться друзьями притом.

Я себе позволяю удачу

В своих, в общем-то, сложных делах,

Не прошу и не требую сдачу,

И танцую один на столах.

Я себе позволяю потерю

Головы, когда нужно решать,

И глазам, а не разуму, верю

Для того, чтоб свободно дышать.

Я способен на праздник, ведь всё же

Сам к себе привлекаю печаль,

И от этого только моложе

Взгляд, направленный в светлую даль.

* * *

Наполовину пуст стакан,

Иль выпит лишь наполовину?

Я трезв иль всё-таки я пьян?

Кто объяснит сию картину?

Танцуют зайцы на стене,

Гоняют на обоях тени.

Порою непонятно мне,

Что значит — преклонить колени.

Перед врагом — наверно, страх,

А перед женщиной — искусство.

Колышет тело на ветрах,

А изнутри колышет чувство.

Художник выставил мольберт

На обозрение народу;

Влюбленный, спрятавший конверт,

Напротив, бережет свободу,

Чтоб не досталась никому

Его бесценная отрада.

Одним — тюрьму, другим — суму,

И так, наверное, и надо…

Мой путь мне для чего-то дан,

Чуть отдохнув, я дальше двину,

Туда, где не допит стакан,

Иль выпит лишь наполовину…