ЛЕГКО (27 марта - 05 апреля 2007)
Время олигарха стоит очень дорого. Настолько дорого, что даже он, будучи состоятельным человеком, не может позволить себе купить хотя бы немного этого времени для себя. А мне легко, потому что я — не олигарх, потому что я свободно беру свое время и дарю его себе. Именно дарю, а не покупаю. Мне — легко. Мне всегда было и будет легко. Легко…
* * *
Хорошо, если время не зря
Вяжет сетками календаря.
Хорошо, если каждый из нас
Видит в омуте путь на Парнас.
Хорошо, если где-то нужны
Наши страсти, желания, сны.
* * *
Часами ловлю я кукушек,
Пугаю болотом лягушек,
Коровам даю молоко.
Я взрослым купил погремушек,
Стрелял в комаров я из пушек,
И, знаете,— стало легко.
Открылись далекие страны,
Соседи вдруг стали желанны,
Запели хохлы «Сулико».
Внимали им чукчи с экрана,
Остыла душевная рана,
И, знаете,— стало легко.
Как мало же, в сущности, надо:
Покоя и воли в награду,
Чтоб стих улетал далеко,
Чтоб зрели в садах винограды,
Чтоб были мне аисты рады…
И, знаете,— станет легко.
* * *
Хочешь жить, весь мир любя,—
Будь похожа на себя.
* * *
Безумен, поскольку желаю
Тебя непременно и здесь,
Сейчас же кровать расстилаю
Затем, чтоб задеть твою честь.
Какие быть могут отмазки?
На помощь людей не зови,
Я — главный конец этой сказки,
Начало дороги любви.
* * *
Я не стал ни лучше и ни хуже,
Может быть, чуть-чуть мудрее стал,
Но, как прежде,— окнами наружу,
К небесам, где рай и пьедестал.
Милая, прошу, отбросьте прозу!
И, дожив полночи до утра,
На равнине ветер гнет березу —
Здесь у нас такая же игра.
Да иль нет — всё это в Вашей власти,
Я не буду ничего просить,
Я хочу безумной плотской страсти,
Я не стану врать и голосить
О свободе и о том, что рядом
Нет давно достойнейших персон,
Слов не нужно — отвечайте взглядом,
Приглашайте на совместный сон…
Я не стал ни лучше и ни хуже,
Верите — я даже не храплю…
Там, где ветер над березкой кружит,
Там и я влюбляюсь и люблю.
* * *
Пьют ли воду рыбы? — Непонятно,
Но они не могут без воды.
Вот и я, спеша к тебе обратно,
Вижу, сколько метров до беды.
Зная, какова цена минуты
Вдохновенья, всё равно иду...
Я тобой не понятый как будто,
Оттого и чувствую беду.
Есть ли тропки в море? — Вероятно,
Но в воде не разобрать следы…
Я зашел, чтобы уйти обратно,
Я прошел по краешку беды.
Понял вдруг, насколько жить опасно,
Что другую жизнь я не найду.
Всё мое — волшебно и прекрасно,
Всё твое — таит в себе беду.
На прощанье помашу рукою,
Замету, как водится, следы.
Оставайся с пьяною тоскою,
Ну а я останусь без беды.
* * *
Не грусти, не стоит… Нет, не дело,
Так недолго до тоски и слез,
Окуни-ка лучше свое тело
В океан моих реальных грез.
Покачайся на волне желаний,
Положи на дно печаль и грусть,
Есть конец у всяких расставаний,
Ты же знаешь — я опять вернусь.
Чтоб штормами раззадорить небо,
Чтоб с утра услышать тишину…
Я с тобой почти что вечность не был,
Но я помню лишь тебя одну.
* * *
Что стало с тобою, избранник эпохи?
В движке твоем явно паленый бензин,
Мечты твои серы, дела твои плохи,
Твой нос, словно щелочь, разъел кокаин.
Нет страсти во взгляде и силы в движеньи,
И нет ничего, что дарило бы свет.
Ты — мутное зеркало без отраженья,
Ты — спившийся бомж, а не лирик-поэт.
Обидно, досадно… Что, не похмелился?
Даю тебе сотку — кончай маскарад.
Мне жаль, что когда-то ты не застрелился…
Когда? — Да лет десять примерно назад.
* * *
Случайно разбилась тарелка.
Всё будет теперь по-другому;
За стрелкою гонится стрелка,
Негаданно и незнакомо.
Надеюсь на светлое чувство,
Ведь радуюсь, словно мальчишка,
Когда пропадает искусство
И гидом становится книжка.
Учиться не поздно, но всё же
Назад никогда не вернуться…
Проходится время по коже,
Чтоб чашка осталась без блюдца.
Разбившись об пол, как тарелка,
Судьба зазвенит по-другому;
За стрелкою гонится стрелка,
Негаданно и незнакомо.
* * *
Люблю или любим?
Разводит время руки,
И оседает дым
На храм седой науки.
Лес шелестит листвой,
Затем ее бросает.
Я — твой или не твой?
Печальней не бывает.
Ответа не найти.
Пока мы будем вместе,
Приходится нести
И ставить всё на крести.
Вновь — пиками слова,
Вновь — черви и сомненья…
Седая голова —
Плод моего ученья.
* * *
Исчерпан лимит ошибок,
Опознаны все грехи,
Давно не стесняюсь улыбок,
Укоров за жизнь и стихи.
Давно не боюсь откровений
И выпадов с разных сторон
По поводу стихотворений
От тех, кто любим и влюблен.
Я вырос, и стал я повыше
Когда-то построенных стен,
Шагаю без страха по крыше
И чувствую стопами крен.
Упасть не могу, но порою
Могу оступиться чуть-чуть.
Опасно для жизни — не скрою,
Но этим и славен мой путь.
* * *
Всё глубже осень сидит,
Всё реже солнце весны;
Не замечаю обид,
Но мало верую в сны.
Теплее стала зима,
А летом радует тень;
Хочу сорваться с ума,
Однако стыдно и лень.
Прошу у Бога продлить,
Чтоб разом кончить сезон
И пухом всё застелить,
Но у него свой резон
И свой немеркнущий взгляд
На суть небес и земли.
Нельзя вернуться назад,
Когда так много прошли.
Кого мне в этом винить?
Конечно, только себя.
Крепка порочная нить,
Коль всё желаешь, любя.
И осень где-то внутри,
И поздно флаги менять…
Гори же, пламя, гори,
Зачем на ветер пенять?
* * *
Я смешно кувыркался в толпе цирковых медвежат
На манежах, заполненных едкой и въедливой пылью.
Не пойму почему, но мне нравились крики и яд,
Я старался, взойдя на арену, остаться там былью.
Я умело вращался средь равных и высших чинов,
Мне учебником в грудь упирались и садик, и школа,
Мне казался святым кодекс чести лихих пацанов,
Я познал с ними всё — от наркотиков до рок-н-ролла.
Я умею мечтать даже там, где застыли кресты,
Где решеткой — граница, где пулями дышит свобода,
И понятья понятны, и мысли просты и чисты,
Я наколками душу пометил свою для народа.
Я нередко гуляю среди недосказанных фраз,
Тех, что били в меня и, как я, до поры поседели,
Тех, что мучили сны, не давая открыть ночью глаз,
Я в холодном поту просыпался в согретой постели.
Я и в следующей жизни, наверно, не стану врачом,
Запах с цветом мочи — отвращение, обморок, страхи…
Впрочем, может, и боль, и страдания тут ни при чем,
Я боюсь задохнуться в смирительной хватке рубахи.
Я уж лучше опять буду в цирке, среди медвежат
За конфетку в пыли кувыркаться, не зная насилья,
Этот выбор не прост, но, поверьте, не я виноват,
Что стране не нужны ни поэты, ни строки, ни крылья.
* * *
Средь перестуков кастаньет,
Дающих мне адреналин,
В душе есть место для Джульетт,
И есть приют для Мессалин.
Я сам и Ричард, и Жуан,
И сам себе порой театр:
Во мне так много разных Жанн
И безудержных Клеопатр.
Пусть никогда не гаснет свет,
Пускай пылает и горит
Любовь моих Антуанетт
И жажда страстных Маргарит.
* * *
Ушел в запой, обидевшись, Пегас,
И муза хмурые бросает взгляды,
Поклонницы стихам моим не рады,
Не получилось в этот раз у нас.
Я не грущу, я должен отдохнуть,
Найти отвар похмельный для Пегаса
И с музой провести не меньше часа,
Чтоб постараться чувства всколыхнуть.
Так было и со мной, и до меня.
Пегас допил всё купленное пойло,
Затем вернулся обновленным в стойло,
В глазах у музы — вновь задор огня.
Какая жизнь — ни в сказках, ни в стихах
Вы не найдете истину поэта,
Он состоит из разных граней света,
Из рифм, соединенных впопыхах.
Пегас привык взлетать под небеса,
И муза тоже набивает цену —
Лишь для того, чтоб вывести на сцену
Отточенные словом чудеса.
* * *
Утыкаясь губами в плечо,
Ты во мне вызываешь желанье.
Горячо, боже мой, горячо…
Очень сладкая сила признанья
Заполняет меня изнутри,
И мурашками вздыблена кожа…
Не смотри на меня, не смотри,
Как же ты на богиню похожа!
Я теряю покой, я дрожу
От желанья войти и остаться…
Твою негу, как жемчуг, держу
И спешу, и спешу отдаваться
Ощущениям счастья в раю;
Будь со мною смела и развратна...
……………………………………..
……………………………………..
Целый век простоим на краю,
А под утро вернемся обратно.
* * *
Бегу со всеми вместе,
Чтоб обогнать других.
Я не стою на месте,
Я полон сил и лих.
Во мне такие страсти,
Что мир сойдет с ума.
Я состою из счастья,
Полна идей сума.
И женщины, и игры,
И бесконечный бой,
Во мне слоны и тигры,
Во мне живет плейбой.
Я не желаю мести,
Я голоден и лих,
Бегу со всеми вместе,
Чтоб обогнать других.
* * *
Вселенная стала пустынна,
И пыль застилает порог,
Завешены черным картины,
Все в трауре — умер сам Бог.
Его довела потасовка,
Он пал от инфаркта в ночи.
Случилось всё как-то неловко:
Опять не успели врачи.
Попы убирают иконы,
Лампадки горят на столах,
Вся вера — слова да законы.
Быть может, поможет Аллах?
Да нет, от инфаркта он — тоже…
Господь был при жизни един,
Он был без костей и без кожи,
Без плоти, без глаз, без седин.
А был ли? Когда? С кем общался?
Кто может его опознать?
Неужто с ним схимник встречался?
Иль, может быть, светская знать?
Оставил, быть может, заветы?
И что — обещал всех простить?
С небес не приходят ответы.
Кого я могу попросить
Прервать бред порочного круга,
Чтоб не было больше кругов?
Любите себя и друг друга,
Не надо фальшивых богов.
* * *
Уже не котик, не малыш, не зайчик,
Не покоритель ласковых сердец…
Для многих я — уехавший трамвайчик,
А если в спину — сгинувший подлец.
Не обещал, а значит, не женился,
Попользовался? Это — перебор,
Я сам всего, живя в аду, добился,
Всё остальное — лишний разговор.
О, вы страдали отдаваясь грубо,
В моих руках пылая, как свеча,
И вдохновенно целовали в губы —
Всё это было тоже сгоряча?
Раз нет, тогда не будем об ушедшем,
Не будем лгать и разорять венец.
Я, может быть, и вправду сумасшедший,
Но я, поверьте, точно не подлец.
* * *
Сказал мне между делом вор в законе:
«Напрасно Бога ищешь на иконе,
Бог — в каждом человеке свой, и каждый
К нему идет, томимый вечной жаждой,
Но люди себя Богу раскрывают,
Когда их жизни в клетках закрывают».
* * *
То кнут, то сабля, то картины в ряд…
В смешеньи красок есть величье веры.
Пусть образы реальность победят
Энергией Миронова Валеры.
Художник, очарованный тоской,
Придумал мир и оживил свободу,
Стоят картины всюду в мастерской
И дорожают круто год за годом.
* * *
Вы — не просто актриса,
Я Вас слышал не раз.
Телефон— как кулисы,
В нем ни тела, ни глаз.
Но я верую свято,
Что увижу в тиши
Вашу прелесть когда-то
С нимбом Вашей души.
И не будет меж нами
Никакого кино.
Обменяемся снами,
Как мечтали давно.
* * *
Из школы шли в гастроном
И покупали «Салют»,
Затем — знакомство с вином,
Теперь такое не пьют.
Теперь не красят забор.
Портвейн — преданье тех лет,
Дешевым был «Беломор»,
Был выбор мал сигарет…
Затем, не страхом дыша,
Шли всей компанией в лес
И там мешали «ерша»,
Был очень крепок замес.
Вскипала в юношах кровь,
Чесался каждый кулак,
Искало тело любовь…
Чуть позже пили коньяк.
Не признавая вины,
Смотрели весело вдаль,
На сцену новой страны
Вдруг вышел польский «Рояль»,
И «Амаретто» для баб,
И разных вин лабиринт.
Кто был безумен и слаб,
Те сразу сели «на винт».
С «винта» не слез ни один,
Но время ждать не могло —
Жестокий молох судьбин
Абсентом выжег всё зло,
Повергнув хроников в шок,
В пучину стрессовых драм.
Теперь в чести порошок
По двести баксов за грамм.
А коль в кармане «голяк»,
Чтоб как-то быть на плаву,
Захочешь пыхнуть косяк —
Найдешь повсюду траву.
И, одурманенный сном,
Внезапно в вальсе минут
Представишь свой гастроном,
Где покупался «Салют».
* * *
Вот и небо опять,
Этим утром опять голубое,
И апрель как апрель — то же солнце и тот же рассвет,
И ты рядом со мной, и я рядом сегодня с тобою,
Этой сказке любви — без пятнадцати тысяча лет.
Обнимаю тебя за твои очень хрупкие плечи,
Где-то там, за спиной, пара сложенных маленьких крыл.
Под иконой в углу есть лампадка, просвирка и свечи,
И бутылка вина, я ее ради Бога открыл.
Пусть увидит Господь, что я знаю о нашем спасеньи,
И грешу потому, что иначе грешить не могу.
Если вербы в цене, значит, вербным зовут воскресенье,
Я не верю в приметы, я Бога в себе берегу.
* * *
Куда-то вдаль романтика умчалась,
А от любви лишь ненависть осталась.
Чем ярче вспышка, тем сильней ожог,
И с нею Бог, но и со мною Бог.
* * *
Твой звонкий голос льется, как ручей,
Среди икон, лампадок и свечей,
И верят прихожане — видит Бог,
И Бог поможет, Бог не будет строг,
Когда на суд сойдутся божьи чада.
Конечно, если это будет надо.
………………………………….
………………………………….
Ну а пока, средь восковых свечей
Твой звонкий голос льется, как ручей.
* * *
Обиделась? Я знаю — перебрал.
Прошу, прости — меня порой заносит.
Лишь тот, кто силу нежностью попрал,
Тот первым о своем прощеньи просит.
* * *
Скучаю в тишине,
В углу стучат часы.
Ты вся живешь во мне,
Я чувствую, весы
Зашкаливают вниз,
И хочется прилечь
На внутренний карниз
Оплывшим воском свеч.
Не спит в стволе патрон.
Полжизни до утра.
Весна прошла на трон
По кончику пера.
Чернил в запасе нет.
Попробуем успеть,
Не выключая свет,
Взять скрипку и допеть
Романс о красоте
Бездонных карих глаз…
Распятый на кресте,
Я думаю о нас.
* * *
Сижу, как пьяный, у окна,
Хотя вообще не пью вина,
Я от вина бывал и скучный, и печальный.
На небе — полная луна,
Всем сумасшедшим не до сна,
Я тоже, видимо, такой же ненормальный.
Я представляю вновь и вновь
Свою безумную любовь.
Для нас двоих на небе лунная дорожка.
И кипятком по венам кровь —
Давай, желанная, готовь
Себя к тому, чтоб просидеть ночь у окошка.
Пусть воют волки, наплевать,
Пусть не расстелена кровать,
Я ощущаю и энергию, и тело.
Давай друг другу отдавать,
Давай друг другу рисовать
Картину мира очарованно и смело.
На небе — полная луна,
Всем сумасшедшим не до сна,
И ты такая же, как я,— лишь чуть моложе,
Сидишь бессонно у окна.
Любовь навеки нам дана,
А что любви навеки может быть дороже?
* * *
Нет ни минуты обмануть себя,
Хотя других обманываю ловко,
Живу, остатки нервов теребя,
Хожу в тиши меж мылом и веревкой.
Не думаю, а чаще — не стремлюсь
Стать лучшим из обычных на планете,
К прощанью с миром я не тороплюсь,
Горжусь, когда со мной смеются дети.
Я забываю о своих годах,
О том, что прожил больше половины.
Живут мои надежды в проводах,
И пляшут на подмостках арлекины.
Наивен, где наивность ни к чему,
Играю, где игра не гасит свечи,
Я получаю горе по уму,
Но всё равно спешу назначить встречи.
Нет ни минуты обмануть себя,
Я сам себя обманывать не буду.
Живу, свободно веря и любя,
И бью об пол хрустальную посуду.
* * *
Ревность моя жестока,
Похоть твоя желанна,
Мчимся в страну востока —
«Триста» по автобану.
Будто в хмельном угаре,
Ветер подобен буре;
Рвется вперед «феррари»,
Словно курнула «дури».
Перебираешь четки,
Чтоб не смотреть наружу.
Юбка, под ней — колготки,
Ну и неверность мужу —
Бедный, не знает даже,
С кем ты не видишь знаки,
С кем загоришь на пляже.
Ох, уж мне эти браки…
Радуга красит небо,
Тучи ушли на север,
Нет здесь колосьев хлеба,
Выгорел даже клевер.
Я разгоняюсь, скоро
Будем в гостях у Бога;
В пропасть приводят горы,
Но не суди так строго.
Был же полет, и страсти
Вряд ли слабей испуга.
Плох гидропоник? — Здрасьте…
Ты выдыхай, подруга.
* * *
Я ненавижу каждой клеткой тела
За то, что не смогла, хотя хотела.
Я ненавижу каждой клеткой плоти
За то, что продала себя работе.
Я ненавижу, слышишь, ненавижу
За то, что не кивну, когда увижу.
* * *
Не сексуальна и не сексапильна,
Не глубоко, не нежно и не сильно,
Не вспоминал, не думал, не гадал,
Не встретил, не поверил, не предал.
Не смог, не захотел, не пожелал,
Не полюбил, не взял, не воспылал,
Не стал, не буду, не отдам взаймы,
Нет, ты — не я, нет, мы с тобой — не мы.
* * *
В тебе желаний — миллион,
Во мне, пожалуй, целых два.
Пишу стихи, пронзая сон,
Рифмую нежностью слова.
Мне не хватает твоих ног,
Души и всех других частей,
Я ночью очень одинок
Без игр интимных и страстей.
Ты тоже силишься уснуть,
Хотя каким быть может сон,
Когда желанья давят грудь,
Когда желаний — миллион…
* * *
Прекрати меня дразнить,
Я хочу тебя, хочу.
Ночь — натянутая нить,
Не удержишь — улечу.
Разрешаю всё — твори,
Я хочу тебя, хочу.
О любви не говори,
Не удержишь — улечу.
* * *
Я выхожу в народ,
Я вышел из народа,
Уже не первый год
Берет свое природа.
В России русских нет,
Их нет и за границей,
Но льется белый свет
Над древнею столицей.
Бросают якоря
Лучами с неба тучи,
Нам трудно без царя,
Свобода только мучит,
И прет из-под ребра
Заточка арестанта…
На нравственность добра
Не обменять таланта.
Смеюсь врагам в лицо
И жму на все педали.
Садовое кольцо
Уже давно продали.
Ругаюсь без причин
На времени печати.
Последний из мужчин,
Я не причислен к знати.
Обычный средний класс,
Храни меня, природа,
Как рукотворный спас
Хранит печаль народа.
* * *
Счастлив просыпаться каждый день,
Миром наслаждаться не устал,
Счастлив жить, отбрасывая тень,
Строя и ломая пьедестал.
Счастлив, потому что всё могу
Из того, что выбрал для себя.
Счастлив, ибо вечность берегу,
Находя, теряя и любя.
* * *
Ты стала рано засыпать
И просыпаться стала рано,
Я продолжаю подсыпать
В мечты мелодию канкана.
Танцуют буквы на столе,
Мешая водку и закуски.
Здесь не французское шале,
Здесь поотвязнее, по-русски.
Ты ждешь, когда на клавесин
Маэстро Дождь опустит руки,
И заведется апельсин,
По долькам рассыпая звуки,
И в такт с полетом каблуков
Подбросит вверх бармен бокалы…
Мы ждем чудес от пустяков,
Мы начинаем всё сначала.
Я знаю и, как в шутку, вновь
Стихи читаю без запинки,
И просыпается любовь,
От пяток двигаясь к ширинке,
Затем всё выше, через рот,
И вниз обратно, через руки,
Туда, сюда, наоборот,
Навыворот и до разлуки.
И вновь, от встречи до разлуки…
Я продолжаю подсыпать,
Как клофелин, стихи в стаканы,
Ты начинаешь засыпать,
Твои не ноют больше раны.
Проснешься в пять часов утра
От жажды вспомнить и увидеть…
Такая вот у нас игра,
Я не хотел тебя обидеть.
* * *
Вы не лучше других и не хуже,
Не нужны Вы, и я Вам не нужен.
Было время — постель нас венчала,
И погода ненастьем встречала,
Но теперь солнце светит повсюду.
С Вами я не хочу и не буду.
* * *
Мы друг из друга делаем людей,
Болезненно меняемся, не плача,
Клянем и славим идолов, вождей,
Решаем только легкие задачи.
Не потому ль, так упрощая свет,
Заметно за полжизни постарели?
Ссутулился любимый силуэт,
И все пожары страсти догорели.
…………………………………..
…………………………………..
Не предавайся без нужды тоске,
Как мудрости ненужных изречений.
Дай руку, друг, пойдем с тобой к реке,
Рванем с размаху против всех течений.
* * *
За минуту до смерти
Я с улыбкой замечу:
«Прочь, рогатые черти,
Как я ждал эту встречу!
Всё копил в себе знанья,
А не силу и тело,
Не боюсь наказанья,
Я боюсь беспредела».
Мне бы к Богу пробраться,
Ждать осталось минуту,
Не умею бояться,
Но боюсь почему-то.
Лишь минута — немного
С точки зренья расчета,
За вселенским порогом
Уже дернулось что-то.
И исчезло куда-то,
Не досталось мне смерти,
Смотрят вдаль виновато
Приунывшие черти.
Не хотелось, но надо
Мне пожить почему-то,
Путь меж раем и адом,
Как и прежде — минута.
* * *
Надежды водят хоровод,
Мечты бегут куда хотят,
И шайбы в поисках ворот
От клюшек радостно летят.
Коньки со скрипом режут лед,
Как лист неострый карандаш;
Когда-нибудь печаль пройдет,
И праздник будет только наш.
Перевернется грузовик
На повороте с анашой,
А с виду ангельский старик
На небо воспарит душой.
Он не захочет жить в раю
И тело бросит на земле.
Я форму новую крою —
Иголки, нитки на столе.
Давай соорудим модель
Из приходящих в гости дам,
На кастинг пригласим в постель;
Я бойкую рекламу дам
Во всех газетах всех столиц,
Входящих в НАТО и в ООН:
Свободе не хватает жриц,
Свободным нужен фараон.
Я не бухал четыре дня,
С «грибочков» нереально прет…
Прости правдивого меня,
Прости тоску, огонь и лед.
* * *
Девочка, спится тебе иль не спится?
Милая, как мне желается слиться,
Я не могу уже не торопиться…
Ждешь неустанно меня у порога;
Милая, я заменю тебе Бога,
Я прилечу, подожди хоть немного.
Самый развратный, но самый понятный,
Милая, как мне с тобою приятно,
Я возвращаюсь всё время обратно.
* * *
Он был поэтом для гламура,
И посему любая дура
Его прельщала кошельком,
Таща в кровать свою тайком.
Любитель пищи и веселья,
А посему всегда с похмелья,
Без блеска поутру вставал
И ту, с кем спал, не узнавал.
Просил простить ему грехи,
И посему читал стихи
О похождениях амура
Среди воспитанниц гламура.
Он клялся, бился и божился,
А посему безбожно спился.
Мораль, увы, для жизни — бред:
Где жив гламур, там мертв поэт.
* * *
Молчишь, потому что спишь?
Молчишь, потому что не хочешь?
Ну почему ты молчишь?
Зачем тоску мою точишь?
Я не могу не хотеть,
Я не хочу не мочь,
Я же могу умереть
В эту бессонную ночь.
Проспишь ты момент, проспишь,
Захочешь меня, захочешь,
Но будет поздно, малыш,
Ведь мертвого не воротишь.
* * *
Не в землю, а в небо смотрю,
Стараюсь не нервничать зря,
Встречаю стихами зарю —
О, как ты прекрасна, заря.
О, как ты прекрасен, рассвет,
Среди существующих фраз
Точнее любви слова нет,
Любви, поднимающей нас.
Где свет, там и святость живет,
Я радуюсь каждому дню,
Зовет меня небо, зовет,
Из звезд предлагая меню.
Сегодня — Юпитер с Луной,
А завтра — и Марс, и Плутон
Накроют столы пеленой
И выставят с медом бидон.
В парадном поднимет свой флаг
Невидимый мной НЛО.
Приятно, хотя и пустяк,
Где святится, там и светло.
Я с Солнца на Землю смотрю,
Стараюсь не нервничать зря
И верю лишь календарю,
Не чувствуя календаря.
* * *
«Грели уши» майоры
И прошли в генералы.
Крики, драки, раздоры,
Игроки и игралы.
Корабли уходили,
Чтобы не возвращаться.
Кто не смог, тех судили,
С ними мне не встречаться.
Я смотрю мимо пленки,
Знаю, что не посмеют,
Слишком много в воронке
Тех, кто право имеет
На проход в зону славы
И мигалку на «встречке»,
Чтоб не видеть легавых
В миг страданий от «течки».
……………………………….
……………………………….
Но, не став генералом,
Слава богу, прорвался.
Много это иль мало —
Я поэтом остался.
* * *
Все мысли о нас,
О встречах и ласках,
О снах без прикрас,
О радужных сказках.
О том, что слепит
Лучами свободы,
О том, что болит,
Но двигает своды
И делает сны
Нежнее и выше.
Мы с ветром весны
Гуляем по крыше,
Нам крыши несет
На небо потоком,
Там солнце поет,
Влекомое роком.
Там — храм красоты
И замок спасенья,
Там — я, и там — ты
В момент озаренья.
* * *
Печальны глаза богатея.
Не в силах себе запретить,
Он тешится новой затеей,
Чего бы еще отхватить.
Есть уголь, и нефть, и металлы,
Есть яхта, и есть самолет,
Есть море, забиты причалы,
Но жажда захапать растет.
Не могут мозги без процесса.
Он думает, выпив вина,
О купленных им «мерседесах»,
Ему в эту ночь не до сна.
Не спит за стеною охрана
В количестве трех человек,
Плюс двое сидят у экрана
И видят в экране лишь снег.
Он стал олигархом случайно,
Был случай — не дрогнул курок,
Но вряд ли раскрытие тайны
Усвоить поможет урок.
У каждого — путь на вершину,
У каждого — собственный драйв,
Одним — казино с кокаином,
Другим — только в девушках кайф.
Ему средь людей одиноко,
Он счастье смакует в тиши,
Ведь больше тюремного срока
Своей он боится души.
* * *
Признанье — дело времени. Хотя
Могу и не дождаться, рухнув с кручи
Под незаметным выпадом локтя
Или под взрыв в ночи свинцовой тучи.
Перехожу со временем на «ты»,
Оно прощает, приглушая звуки,
И предлагает воплотить мечты
В период ненамеренной разлуки.
Страдаю, принимаю и пишу
Всем тем, кто не боится расстоянья,
И тем, с кем чистым воздухом дышу,
И тем, кто в жизни мне дарил признанье…
* * *
Как у всех — то же время. И всё же
Я себе позволяю печаль,
Позволяю быть малость моложе,
Вертикалью сменив вертикаль.
Я себе позволяю влюбляться,
Наслаждаясь кленовым листом,
И встречать, и, встречаясь, прощаться,
Но прощаться друзьями притом.
Я себе позволяю удачу
В своих, в общем-то, сложных делах,
Не прошу и не требую сдачу,
И танцую один на столах.
Я себе позволяю потерю
Головы, когда нужно решать,
И глазам, а не разуму, верю
Для того, чтоб свободно дышать.
Я способен на праздник, ведь всё же
Сам к себе привлекаю печаль,
И от этого только моложе
Взгляд, направленный в светлую даль.
* * *
Наполовину пуст стакан,
Иль выпит лишь наполовину?
Я трезв иль всё-таки я пьян?
Кто объяснит сию картину?
Танцуют зайцы на стене,
Гоняют на обоях тени.
Порою непонятно мне,
Что значит — преклонить колени.
Перед врагом — наверно, страх,
А перед женщиной — искусство.
Колышет тело на ветрах,
А изнутри колышет чувство.
Художник выставил мольберт
На обозрение народу;
Влюбленный, спрятавший конверт,
Напротив, бережет свободу,
Чтоб не досталась никому
Его бесценная отрада.
Одним — тюрьму, другим — суму,
И так, наверное, и надо…
Мой путь мне для чего-то дан,
Чуть отдохнув, я дальше двину,
Туда, где не допит стакан,
Иль выпит лишь наполовину…