МЕЧТАТЬ (02 декабря 2006 - 15 января 2007)

* * *

Новая доза адреналина —

Просто привычка не чувствовать силу.

Мне не нужна твоя месть, Мессалина,

Я не хочу раньше срока в могилу.

Что ты мне дашь, кроме денег и власти?

Я не ищу утешения плоти.

Словно копиркой размножены страсти

(Клавдий не видит — он вязнет в работе).

Я ухожу, не грози мне расстрелом,

Не призывай мою совесть к ответу,

Крася на черной поверхности мелом,

Рвусь я, как вестник, направленный к свету

И к пирамидам, где власть фараона,

Прямо в постель Клеопатры с разбега.

Падает молча в пустыню икона,

Ведь бедуины не видели снега.

Кто я? — Посланник времен. Для народа,

Как карусель, запускаю столетья.

Не поддается познанью природа,

Сыплются листьями в мир междометья.

Екатерина и Антуанетта

Знали меня, и поэтому живы.

Время не в силах ослабить поэта,

Время не в силах не слышать призыва.

Что эти строки? — Конечно же, чудо.

Здравствуй. Привет. Гутен абенд. Дай руку.

Цéлую жизнь я тебя мучить буду,

Но, уходя, ты простишь эту муку.

Но, уходя, ты всплакнешь. В чем причина?

Ты же идешь в небеса сквозь могилу,

Выдав мне порцию адреналина,

Чтоб по привычке не чувствовать силу.

* * *

Я гекзаметром заперт в углу,

Я повержен хореями в шок;

Жизнь поэзией вводит иглу,

Засыпая в мозги порошок.

От реалий мутнеют глаза,

В голове оседает туман,

И стекает по мыслям слеза,

И не чувствуют руки обман.

Я без радостей жить не могу,

Без любви я не делаю шаг,

Не прощаю ошибок врагу

И не жму крепко сжатый кулак.

Кем бы был я, не будь я собой?

Вряд ли б мог так отчаянно петь.

Я веду нескончаемый бой,

Заставляя прощать и терпеть.

Вновь гекзаметром заперт в углу,

Вновь повержен хореями в шок,

Вновь поэзией в вену иглу,

Вновь засыпан в мозги порошок.

* * *

Ты молчишь — виноват телефон.

Связь, как люди, бывает грешна,

Заполняю фантазией фон,

На котором видна и слышна

Вся палитра поющей души

И мелодии рвущихся струн.

Я грущу, вспоминая в тиши,

Как с тобою был счастлив и юн.

Без тебя до утра не усну,

А под утро, впустив в окна свет,

Знаю точно: прорвав тишину,

За гудками услышу ответ.

* * *

Не смотри на меня с упреком,

Я упреков давно не боюсь,

Оттого что по воле рока

Загрущу и внезапно влюблюсь.

Заболею твоей улыбкой

И красой твоих грустных глаз,

И душа вслед за нежной скрипкой

Вдруг заставит играть контрабас;

И рояль зазвучит негромко,

А потом, не жалея струн,

Горьким криком, голодным волком

Призовет притяженье лун.

Я боюсь, ты не в силах сдюжить

Тот порыв, что родит ветра.

Вслед за осенью рвать и вьюжить

Будет тело зима с утра.

Это было и раньше. Роком

Я из строчек на волю рвусь,

Не смотри на меня с упреком,

Ибо я в твой упрек влюблюсь.

* * *

Ни ответа, ни привета —

Тишина.

Может быть, гуляешь где-то

Не одна.

И волнует, и тревожит

Разум боль.

С кем она сейчас? Быть может,

Учит роль,

Как актриса в рампе света,

Не одна.

Ни привета, ни ответа —

Тишина.

* * *

Скучаю, мучаюсь, желаю,

Страдаю, думаю, хочу,

Молчу, безумствую, пылаю,

Срываюсь, прыгаю, лечу.

* * *

Ночь — это время мечтаний,

Ласк и фантазий полет,

Неба, луны, ожиданий,

Звуков галактики нот.

Милая, что тебе снится?

Хочешь, признаюсь, любя?

Мне, если честно, не спится,

Мне не хватает тебя.

* * *

Вспоминая Калининград

И Балтийского моря ласки,

Возвращаюсь к тебе назад,

Как герой неизвестной сказки.

Не последний романтик всё ж,

Я лучом разгоняю тучи,

И вхожу, словно в масло нож,

И спускаюсь с небесной кручи.

Здравствуй, милая, не грусти,

Я вернулся к тебе со сказкой,

Ты мне прозу разлук прости,

Награди мою верность лаской.

Мне так нравится эта игра,

Жизнь любви лишь на смерть короче,

Но об этом потом, с утра,

А сейчас — спи. Спокойной ночи!

Я вернулся к тебе назад,

Как герой из известной сказки,

Вспоминая Калининград

И Балтийского моря ласки.

* * *

Сам не знаю, куда иду,

Почему не петляю в строчках,

Но уверен, что не найду

Смерть на острых, как ложь, заточках;

Что спасет мое тело Бог,

А за душу я сам в ответе;

Нет на свете плохих дорог

До тех пор, пока все мы — дети.

Я устал от рисковых дам

И от тех, кто живет с размахом,

Удивляюсь своим годам,

Тем, что их не наполнил страхом.

Будь иначе — тогда бы вниз

Покатился с небесной кручи,

Но без риска — не жизнь, каприз

И свинцовых запасов тучи.

Я романтик один. Так пусть

Не пугает меня заточка,

Позади и печаль, и грусть,

И свободна, как ночь, «одиночка».

Впереди ожидают вновь

Софья, Вера, конечно, Надя,

Безусловно, еще Любовь.

Сберегу себя Бога ради.

И судьбе подарю покой,

Край земли всей душой целуя,

Обращусь к небесам строкой:

Аллилуйя, Господь, аллилуйя.

* * *

Я задаю тебе вопрос,

Не зная, нужен ли ответ,

Тобой пролито много слез,

А мною не раскрыт секрет.

Что мы не встретились тогда,

Никто, поверь, не виноват,

Прошли беспечные года,

И ни к чему смотреть назад.

Сгорел огонь? — Зажги опять.

Пока есть страсть, мы будем жить:

Нас бытовухой не распять,

Нас суетой не закружить.

Не торопись давать ответ

На очень правильный вопрос.

Ты не раскроешь мой секрет,

Я не увижу твоих слез.

* * *

Прозвеню золотыми ключами на первую пашню.

Ай да выстрел в висок, но везет почему-то не мне.

Пролетают года, и становится время вчерашним,

Все ненужные жертвы несу прошлогодней весне.

В грязной, талой воде не видать ни слезы, ни росинки,

Обращаюсь к беде: «Отчего слишком короток век?».

А она мне в ответ, словно память, листая картинки:

«Ты сходи, поищи и найди ее, мил человек».

Словно пала роса, словно солнце расправило косы,

Прикоснувшись ко мне, обнажило сомненья до пят,

И уже ни к чему надоевшие эти вопросы,

И особенно тот, самый каверзный,— кто виноват?

Виноватых здесь нет, вся фатальность отмерена Богом,

Просыпаться пора, вспоминаю, чем кончился сон;

Ярко светит луна, я по звездам читаю дорогу,

По слогам повторяя великое Имя Имен.

* * *

Всё простят мне годы — нет сомненья,

Я однажды отыщу покой,

Дописав свои стихотворенья,

Распрощаюсь, может быть, с тоской.

Кто я? Что я? — Только ли мечтатель,

Блеск очей утративший во мгле?

Эту жизнь прожил я тоже, кстати,

Заодно с другими на Земле?

Боже, упаси от этой муки.

Я не жил, я верил и мечтал,

И с петлею не сдружились руки,

Хотя мысли эти допускал.

Годы — дым: то яблонь, то пожарищ,

То каких-то низменных страстей.

Но тамбовский волк тебе товарищ,

А не мне, козырный туз крестей.

В карты? — Нет, довольно испытаний.

Ухожу, прощаю, не вернусь

Из страны своих воспоминаний

В мир, где русский воспевает Русь.

За столом и Сашка, и Сережка,

И Володя, и Она в тиши.

Под ногами узкая дорожка —

Лунная печаль моей души.

До свиданья, люди, до свиданья.

Ты назад, Земля, меня не жди.

Время не измерить расстояньем,

А следов не смогут смыть дожди.

Всё простят мне годы — нет сомненья,

Я однажды отыщу покой,

Дописав свои стихотворенья,

Распрощаюсь навсегда с тоской.

* * *

О, Айседора, ни к чему слова!

Я Ваших слов совсем не понимаю,

Я лишь движенью стройных ног внимаю,

От сложных па кружится голова.

О, Айседора, позабудьте стыд!

Прощают всё, простят, конечно, это…

Всё спишут на безумного поэта,

А у меня без Вас душа болит.

О, Айседора, едем в номера,

Презрев условность, важность и уловки.

Там нет трубы, нет мыла, нет веревки,

Там — только страсть и страстная игра.

О, Айседора! Время против нас.

Я болен. Мне теперь нужна другая.

Во мне тоска зеленая, нагая,

Во мне огонь невидимый погас.

О, Айседора! Где ты? С кем? Одна?

Я не ревную, я боюсь сорваться,

Обидеться, обидеть, не признаться,

Что только ты всю жизнь была нужна.

О, Айседора!

* * *

Такой, как есть, другим не стать,

И не хочу, да и не буду,

Я научил весь мир летать,

Искать и верить только чуду.

Никто из нас не сможет быть

Всегда и молодым, и бравым,

Но мы не вправе не любить,

Не вправе избегать отравы.

Вдыхаю чистый кислород

И поднимаюсь над волнами.

Мне, как всегда, с тобой везет,

Ты успокаиваешь снами.

Прошитый пулями ветров,

Открытый от души до пяток,

Я сохранил азарт костров,

Во мне нет лжи и опечаток.

* * *

Будет ночь пьяна от ласки,

День в сплошном хмелю пройдет,

Ты пришла ко мне из сказки,

Чтобы встретить Новый год.

На снегурочку похожа —

Так же девственно бела.

Я скольжу рукой по коже,

И рука моя смела.

Разгораясь, разжигаю

Я внутри тебя костер,

Не колю, не напрягаю,

Не несу нелепый вздор.

Слишком опытный, чтоб сразу

За черту переступить,

Я отстраиваю фразу,

Чтоб по капле не копить

Наслаждение пороком.

Ты податливо мила,

Прошибает, словно током

Электрическим, тела.

Что там было? Что там будет?

Разве можно угадать?

Мы с тобою — просто люди,

И богами нам не стать.

Но зато мы испытали

Вдохновенье и полет.

Мы летали. Мы летали

Среди звезд, комет и нот.

* * *

Новый вирус по венам гуляет,

Будоража бессонницей кровь,

То пьянит, то опять отрезвляет —

Нет спасенья: болею, любовь…

Я худею, я мучаюсь в коме.

Время — главный судья и тиран,

Находясь то в бреду, то в истоме,

Я стараюсь не чувствовать ран.

От звонка до звонка и до встречи.

И опять — ожидание встреч.

Зажигаю по памяти свечи,

Тихо катятся слезы со свеч.

Ты придешь и, раскрывши объятья,

Мне на ухо прошепчешь: «Люблю».

Успокоит меня шелест платья,

Я скучаю, я нежность коплю.

Новый вирус по венам гуляет,

Будоража бессонницей кровь,

То пьянит, то опять отрезвляет —

Нет спасенья: болею, любовь…

* * *

На дуэль нынче ходят со свитой,

С кинокамерой — в полный формат.

Его очень любили семиты,

Его сватали ангелом в ад.

Не ушел, но назад не вернулся,

Так и бродит по краю небес,

Его звали, он не обернулся,

Его видели, он не исчез.

Имя гения выведу алым

На белесой от пуха земле.

Его было до страшного мало,

Его смерть растворилась в золе.

* * *

Не режут в кровь сомнения меня,

Когда внезапно средь знакомых мест

Я чувствую движение огня

И нового, идущего на крест.

Ты вознесешь его до потолка,

Он обещает быть с тобой не груб,

Уже скользит по талии рука,

И губы просят нежности у губ.

Пройди с ним в зал и закажи вина,

Он не похож, он не такой совсем,

Ты будешь с ним наивна и юна

В познании житейских теорем.

Дай бог тебе пройти и не упасть,

И сохранить, и преумножить честь.

Я улыбаюсь, вспоминая страсть,

Тебе ее не суждено прочесть,

Ведь я не стал подвешенным на крест,

Я не познал движение огня,

Я не теряюсь средь знакомых мест,

Не режут в кровь сомнения меня.

* * *

Танцует белый ангел на плече,

Я радуюсь тому, что он со мной,

Безмолвный воск стекает по свече,

И лунный свет струится за спиной.

Что нужно мне? — Лишь вера и покой,

Я устаю от собственной души,

Я, как стрелой, пронзил ее строкой,

Но ты со мной сближаться не спеши.

Я заражу безумием тебя,

Энергией заполню пустоту,

Ты будешь, одного меня любя,

Искать в стихах огонь и чистоту.

Ты всё найдешь в потушенной свече,

Под утро оживают чудеса,

Танцует белый ангел на плече,

Я ухожу с ним вместе в небеса.

* * *

У меня гениальные дети,

Они в мир запускают слова.

Каждый ритмом то святит, то светит,

То касается тела едва.

Мне не стыдно за них ни минуты,

Ни секунды за них не краснел,

Если стих помогает кому-то,

Значит, я не напрасно звенел.

* * *

Отснятые кадры уже не тревожат,

Я знаю, чем кончится это кино,

В котором мы были глупей и моложе,

В котором воскреснуть уже не дано.

И выпадет снег, чтоб под вечер растаять,

И осень исполнит последний стриптиз,

И будут собаки под окнами лаять,

И ангелы будут смотреть сверху вниз.

Я помню себя и свои впечатленья,

Я помню тебя и твой радостный смех.

На белом экране луч стихотворенья,

Как греющий душу внезапный успех.

Скажи мне: «Прощай». Я скажу: «До свиданья».

Свиданиям нашим, конечно, не быть.

Мы зря отдаляли момент расставанья,

Об этом навечно придется забыть.

* * *

Знаешь, думал, будет всё иначе.

Каждый раз, просматривая сны,

Я боюсь, что невзначай заплачешь

Ты слезой березовой весны.

Зря боюсь. Давно костер погашен,

Прогорели до золы дрова.

Мне прошедший день давно не страшен,

Не страшны ни слухи, ни молва.

Милая, а Вы меня любили

Или просто нравилось кружить?

Помните, как мы бокалы били?

Как хотели беззаботно жить?

Я любил Вас страстью безмятежной,

Я дарил охапками цветы,

Вы казались искренней и нежной,

Вы являли символ чистоты.

Жизнь — спектакль, пришла пора антракта.

Я не знаю, почему и как

Вы и я внезапно сбились с такта,

Возведя в событие пустяк.

То ли ревность, то ль перетасовка,

Но в итоге сожжены мосты.

С Вами рядом мне стоять неловко,

Мне неловко говорить Вам «ты».

Я боюсь обидеть лишним словом,

Ничего не повторится вновь.

Мы с тобою просто не готовы

Воскресить вчерашнюю любовь,

Оттого что всё теперь иначе,

И другими стали даже сны.

Ты не веришь мне, ты тихо плачешь,

Ты в слезах березовой весны.

* * *

Не знаю — скучаю,

Узнаю — умру,

Не выпивши чаю

В тиши поутру.

Нелепые шутки

Воспеты судьбой,

Считаю минутки

До встречи с тобой.

Играем, как дети,

Стреляем в упор,

Расставлены сети —

Почти приговор.

Мне нравится верить,

Творить и мечтать,

В открытые двери

Стихами влетать

За чашечкой чаю

В твой дом поутру.

Я очень скучаю,

Не встретишь — умру.

* * *

Сырые спички в копоти.

Откуда черный дым?

Откуда властность в ропоте?

Кто умер молодым?

Кто веровал в пророчества,

Не зная брод реки?

Без имени, без отчества,

Без буквы и строки.

Фатальной неизбежностью

Пропитаны года,

Живу и брезжу нежностью

В обмен на холода.

* * *

То ль болит оттого, что люблю,

То ль люблю оттого, что болит,

То ль мечтами себя тереблю,

То ль от нежности раны саднит,

То ли мало проблем и забот,

То ли просто есть время мечтать,

То ли выйдет смешной анекдот,

То ли буду по небу летать.

Не гадаю. Как есть, так и есть.

Не меняюсь, и вряд ли сменюсь,

Жить в любви почитаю за честь,

Неслучайно так часто «женюсь».

* * *

Стрелки часов на запястьях,

Словно наручники, давят;

Верю, что к лагерю счастья

К сроку конвойный доставит.

Много таких горемычных

Бродит без страха по свету:

Радостных и нетипичных,

Вечно готовых к ответу.

Счастливы, но нелюдимы,

До самой смерти мальчишки,

Совестью строго судимы,

Приговоренные к «вышке».

Время запястья сжимает,

Падают наземь оковы.

Крыльями дух поднимает

И амнистирует словом

Песня, которая свыше

Рвется, не ведая моды.

Смело гуляет по крыше

Ветер желанной свободы.

* * *

Эндорфин мне подарила Лиза,

Ангел с человеческим лицом,

И сказала: «Ты стихами близок,

К нам на Землю послан ты Отцом».

Что наркотик этот для поэта?

Всё равно, что ангелам — крыла.

«А любая муза — муза света»,—

Молвила мне Лиза и ушла.

Я представил клавиши рояля,

Заиграл, принявши эндорфин,

Растворились в небесах печали,

И тоска исчезла без причин.

«К Элоизе» направляя звуки,

Я заполнил все края небес;

Клавиши не отпускали руки

До тех пор, пока я не исчез

И не стал частичкой океана,

Ветром, небом, солнцем, тишиной,

Радугой, луною и туманом,

Осенью, зимою и весной.

Стал частичкой золотого лета,

Оснований, следствий и причин.

Рифмой стал для русского поэта,

Я никто иной: я — эндорфин.

* * *

Остался позади нелегкий год.

Еще один. Но новый в дверь стучится,

И смена их вот-вот произойдет,

Сияет елка и звезда лучится.

Желаю Вам здоровья на века,

Беспечности и голода в желаньях,

Пусть будет крепкой воля и рука,

Пусть сердце не томится в ожиданьях.

Пусть повторится, бедам вопреки,

Всё лучшее, что было в год Собаки,

Не знайте горя, страха и тоски,

Успехов Вам во всем,

Андрей Алякин.

* * *

Небо настежь раскрыло объятья,

Ярким солнцем меня ослепив,

Я держу светло-синее платье,

Я сегодня беспечно игрив.

Облака, словно резвые кони,

От меня убегают в тиши,

Предлагая устроить погони

По просторам небесной души.

Соглашаюсь и мчусь, не жалея

Своих легких, космических ног,

По воздушным полям и аллеям,

По местам, где главенствует Бог.

Я не вижу Его, но я верю,

Что Он игры мне эти простит,

И откроет в рай окна и двери,

И с улыбкой к себе пригласит.

А пока — небу настежь объятья,

Солнце светит, плывут облака.

А пока — светло-синее платье,

И надежда, и вера пока.

* * *

Пройдут недели, и еще пройдут

Дни и часы, останутся минуты

До той поры, когда меня «возьмут»,

Когда слетят невидимые путы.

Пусть всем разлукам нашим вопреки,

Звезда любви поднимет над весною

И понесет течением строки,

И навсегда останется со мною.

На лунных тропах разметая пыль,

Я застолблю вселенскую дорогу;

Любая сказка превратится в быль,

Любой поэт проедет в гости к Богу.

Быть хочешь первым? — Значит, поспеши,

Опережая годы на минуты,

Срывая груз обыденный с души,

Освобождаясь и теряя путы.

* * *

Корабли отправляются в Рим

И плывут по морям в непогоду,

Мы с тобой о любви говорим,

Разделяют нас волны и годы.

Расскажи, как пылала в огне,

Как не видела в скуке причину,

Как являлись виденья во сне,

И каким был твой первый мужчина.

Покажи фото школьных времен —

Черно-белые, странные фото.

Я когда-то был тоже влюблен,

Жаль, не помню тогдашние ноты.

Мы с тобою сидим за столом,

За окошком стихия буянит,

Чайка, волн не касаясь крылом,

На кого-то по-птичьи горланит.

Скоро встанем на якорь в ночи

У портового древнего града.

Я твои забираю ключи

От каюты. Ты молвишь: «Не надо…».

Я согласен: всё будет не так,

Юность прошлая кажется раем.

Мы безмолвно допьем свой коньяк

И друг друга в толпе потеряем.

* * *

Я зашел в кафе «На посошок»,

Мне тесны казенные рубашки,

Чистый воздух — наш подпольный рок

И, конечно, колокольчик Сашки.

Одинокий в том, что не один

В поле воин. Вы ему простите,

Что не дожил даже до седин —

Кочегар и вдохновитель Витя.

С плачем льется время из строки,

И играет за рекой тальянка,

Жаль, с тобою не были близки,

А могли бы, нет сомнений, Янка.

Перекрашен в черно-красный цвет,

Не пойму никак из разговора,

В чем его кармический секрет?

Я люблю понятного Егора.

Я пробился из зерна в муку,

В тесто, в каравай — живой покуда.

Я секу, чтоб высекать, секу

Сам себя до пламени, до чуда.

* * *

Кому-то — мусорить, кому-то — убирать,

То и другое совмещать не просто,

Не просто память прошлого стирать,

О, как не просто, как же всё не просто.

Я повторяюсь в мыслях иногда,

Я ошибаюсь, делая расчеты,

Но каждый раз, когда грядет беда,

Я не спешу сводить с собою счеты.

Любой удар — подарок высших сил,

А иногда и поцелуй от Бога,

И кто б чего мне там ни говорил —

Давным-давно проложена дорога.

Идти по ней всю жизнь мне суждено,

И пусть судьба отмерена по росту,

Я принимаю всё, что мне дано,

Дано не просто, всё дано не просто.

* * *

Мне б с самим собой поговорить,

С тем, каким лет двадцать был назад,

Я бы стал себя благодарить,

Был бы встрече несказанно рад.

Искренность в мои семнадцать лет

Не имела видимых границ,

Я любил, как юноша-поэт,

Наблюдать за перелетом птиц.

Я не мог пройти, не дав руки

Всем, кто оступился и упал.

Воздухом насыщенным строки

Как сейчас, так и тогда дышал.

Тот юнец сумел меня создать,

Заложив основы для стихов,

Научил творить и созидать,

Мой пацан не знал еще грехов.

И грехов, конечно, не творил,

Не имел понятия о зле.

Я бы с ним о небе говорил,

О патронах, что сидят в стволе.

Мы бы с ним увидели рассвет,

Мы бы ночь не спали до зари,

Жаль, что сил таких на свете нет,

Неподвластны мне календари.

Не за что себя благодарить,

Стрелочки не возвратить назад.

Никогда мне не поговорить

С тем, каким был двадцать лет назад.

* * *

Жил до тебя,

И после тоже буду

Любить любя,

Кроша об пол посуду.

Что мне дала?

А то сама не знаешь!

Нет в сердце зла,

Но ты беззвучно таешь.

* * *

Суета, партизанщина, бред,

Игры в страсть, отчуждение света,

Ничего в этом путного нет,

Кроме траты энергии лета.

Одиночество лечит меня,

Начинаю вдруг мыслить иначе,

И ценить время каждого дня,

И решать непростые задачи.

* * *

Ты всё спешишь нажить на мне сполна,

На каждой сотке тысячи процентов.

Тебе весна, похоже, не весна,

А сбор каких-то крупных дивидендов.

Я зря, наверно, струны рву в ночи,

Пишу стихи в нелепом стиле «танка»,

Тебе нужны квартира и ключи

От сейфа, что хранит валюту банка.

Ты говоришь о новостях кино,

Об Уиллисе, Мадонне и Пачино.

Саму при этом тянет в казино —

Вдруг повезет без видимой причины.

А я с улыбкой вновь тащу в кровать,

Срывая на ходу с тебя одежды.

Поверь, я постараюсь оправдать,

Но не сейчас — когда-нибудь — надежды.

* * *

Последний рухнул бастион,

Ладья растаяла в тумане.

На мягком бархате времен —

Воспоминанья о романе.

Нет злобы, и страданий нет,

Всё как-то сразу развалилось:

Исчез твой лунный силуэт,

Очарование забылось.

Так, может, не был я влюблен,

И не страдал, и не срывался?

Последний рухнул бастион,

А я как был, так и остался.

* * *

То пела, вознося на небеса,

То говорила о любви до смерти,

То просто позабыла адреса,

И нет открытки в красочном конверте.

Я улыбаюсь мысленно в ответ,

Я нежусь с незнакомкою в постели,

А под подушкой ржавый пистолет,

Мне жаль, но нам не драться на дуэли.

Ведь век поэтов, видимо, прошел,

И мало кто воспринимает слово.

То возносила, славя рок-н-ролл,

А то распять безмолвием готова.

* * *

Да я и сам не разберусь порой,

Где я, а где лирический герой?

Нас путают без видимой причины:

Ведь мы с ним, без сомнения, мужчины.

Мы — рыцари, и оба мы — брюнеты,

Не пьем вина, не курим сигареты.

Мы любим женщин, верим только в Бога,

У нас единый адрес и дорога.

Он помогает мне, а я — ему

Идти без страха сквозь ночную тьму.

Нас путают, не ведая порой,

Где я, а где лирический герой.

* * *

Звали многих — не многих избрали

И не многим позволили быть.

Напоили, потом расстреляли:

Так заставили напрочь забыть.

Словно крыша, снесенная ветром,

По земле расстелился туман;

Круг, отмеренный солнечным метром,

Горьким потом залил караван.

За пустыней пришла Атлантида,

Под водою не видят ни зги

Авель, Каин, Христос и Фемида,

Чувства, совесть, глаза и мозги.

Будет Русь искушаться геенной,

Может быть, обнажится рассвет,

Чтоб в конце бесконечной вселенной

Залпом встретить парады планет.

* * *

Всю жизнь искал тебя одну

Лишь потому, что ты одна.

Пойдем ко мне встречать весну,

Моя волшебная весна.

Я слишком долго шел ко дну

Лишь потому, что нету дна.

Пойдем ко мне встречать весну,

Моя волшебная весна.

Я верил сказке, верил сну

Лишь потому, что ты из сна.

Пойдем ко мне встречать весну,

Моя волшебная весна.

* * *

Эта девочка с нежным взглядом

И с улыбкой Джоконды была

Целый вечер со мною рядом,

И ласкала меня, и пила

Из меня мою грусть по строчке,

Добавляя душевных сил,

Мне хотелось гульнуть с ней в ночке,

Мне казалось, что я полюбил

Так, что вылетят окна и двери,

И растает весь талый снег,

И забудутся боль и потери,

И наполнится чудом век.

Но у девочки утром рано

Слишком много иных забот.

На прощанье — под сердцем рана

С ностальгией ушедших нот.

* * *

Мы слишком много в поисках прошли

Дорог, тропинок, бед и испытаний.

Теперь, когда друг друга мы нашли,

Давай беречь огонь земных желаний.

Не доводи до ревности любовь,

Не заставляй меня страдать в разлуке,

Я повторяю это вновь и вновь,

Испытывая радости и муки.

* * *

Скучно, потому что ты ушла,

Скучно, оттого что рядом вновь,

Скучно от немытого стекла,

Скучно — это всё же не любовь,

Скучно, если солнце пропадет,

Скучно, потому что всё во сне,

Скучно вот уже не первый год,

Скучно, скучно, скучно, скучно мне.

* * *

Кто-то верит и верой живет,

Кто-то любит, и будет любить,

У кого-то печаль не пройдет,

У кого-то тоску не отбить.

Люди разные в разных мирах —

Неслучайные гости, так пусть

Беспокойство растает в кострах,

Пусть по ветру развеется грусть.

Я желаю добра и удач,

Я желаю жить в радостях встреч,

Чтобы смех зазвенел, а не плач,

Чтобы было, что в жизни беречь.

Ибо вечность не знает границ,

Ибо чувство нас к Богу ведет

По маршрутам невидимых птиц

И по звукам неслышимых нот.

* * *

Энергией наполнен до предела:

Душа болит, болит, но лечит тело.

Расписан весь на ноты и минуты:

Стараюсь рвать вериги, цепи, путы.

Не начинаю привыкать к ненастью,

Всё, что имею,— всё приводит к счастью.

Я откровенен с теми, кто мне дорог,

Я не боюсь ни скал, ни гор, ни горок.

Ведь всё, что есть вокруг,— и есть свобода,

Свобода — символ жизни, а не мода.

Мои грехи — источник новых знаний,

Я встреч ищу для встреч и расставаний.

* * *

Когда я понял, что такое Русь,

Я понял, как всесильно одиночество

И как непобедима в сердце грусть,

Дающая мне право на пророчества.

За небом — небо, за туманом — свет,

Нет никого и ничего без света,

Мой Бог в словах скрывает мой секрет,

Я их ищу и нахожу поэта.

Есть в счастье соучастие в судьбе,

Есть и во мне желание и сила.

Россия, я обязан лишь тебе

За молоко, которым ты вскормила,

За сок твоих белеющих берез,

За теплую краюшку чудо-хлеба,

За всё, что неожиданно всерьез,

И за твое бездоннейшее небо,

За то, что ничего я не боюсь,

За то, что позитивно одиночество,

За то, что я ношу под сердцем Русь,

За то, что я люблю свои пророчества.

* * *

Был один, кто меня не предал,

И одна, кто осталась со мной.

Я так много беспечно страдал,

Я так мучился каждой весной.

Да и осень сводила с ума

Листопадом кленовых одежд,

И пугала метелью зима,

И в душе не хватало надежд.

Летний сумрак дождями хлестал,

Становясь непроглядной стеной;

Тот один, что меня не предал,

И одна, кто осталась со мной,

Незаметно ко мне подошли,

Успокоили душу и плоть,

И надежду надеждой зажгли,

И сумели тоску побороть.

Кто они, догадайтесь без слов,

Я и так слишком много сказал.

Мне пора в мир чарующих строк,

Мне пора, как всегда, на вокзал.

Мы втроем уезжаем в круиз,

Ненадолго — на тысячу лет,

В моем паспорте множество виз

И единый бессрочный билет.

* * *

Где лед встречается с огнем,

Где жизнь в объятьях мерзлоты,

Где ночью видно, как и днем,

Там правят миром якуты.

Где Олонхо — не просто звук,

А символ высшей чистоты,

Страну от смерти и разлук

Спасли для мира якуты.

* * *

Ты читаешь мысли между строк,

Ты подходишь к пониманью близко;

Я иду туда, где правит рок,

Я не мыслю жизнь свою без риска.

Милая, к чему твои слова?

По-другому никогда не будет.

Отболит, быть может, голова,

Бог простит и даже не осудит.

Чувствую дыханье за спиной,

Знаю, ждешь и зажигаешь свечи.

Знай и ты, что ты всегда со мной,

Несмотря на невозможность встречи.

* * *

Мы, кажется, были на «ты»?

Вот только не помню, когда

Упала с большой высоты,

Разбившись в осколки, звезда.

Не склеить ее, не собрать.

Я даже подумать боюсь,

Боюсь в эти игры играть,

Скучаю, страдаю и бьюсь,

Как рыба, в бессилье об лед

Своей ускользнувшей мечты.

Не помню, где омут, где брод.

Мы, кажется, были на «ты»?

* * *

Сколько женщин моих не со мной,

Знает точно один лишь Аллах.

Годы красят виски сединой

И наводят порядок в делах.

Сколько денег прошло мимо рук,

Не прилипнув, не капнув в карман,

Знают стрелки отглаженных брюк

И наполненный водкой стакан.

Сколько разных друзей и врагов

Голос мой не услышат теперь,

Знает только печаль берегов

И река разделенных потерь.

* * *

Есть еще не одна забава,

Есть еще не одна печаль,

И чем ближе земная слава,

Тем страшнее звенящая даль.

Этот дар, что дается свыше,

Обнажает тоску в груди,

Я гуляю по скользкой крыше,

Но за это меня не суди.

Ведь и сам, находясь над миром,

Мира больше себя боюсь,

Огрызаясь строкой сатиры,

Я дождями на землю льюсь.

Мое солнце скрывают тучи,

Тридцать восемь красивых лет

Я стараюсь владеть могучим

Языком, заменившим свет.

Получается — врать не буду,

Я вгрызаюсь в судьбу, как рок,

Обнажаюсь и верю чуду,

И дарю себя между строк.

И горю я не ради славы

И не ради каких-то благ,

Путь налево, как путь направо,

Неизбежно ведет в овраг.

И чем ближе я вижу небо,

Тем страшнее влекущая даль —

Мир, в котором еще я не был,

Мир, который убьет печаль.

* * *

Я предложу тебе игру

Гораздо тоньше, чем была.

Веревки сохнут на ветру,

И в вену держит путь игла.

Ты не найдешь покой в огне,

Я буду сдержан и жесток;

Упали акции в цене,

Слеза стекает в кровосток.

Мне мало обладать тобой,

Я слишком многого хочу:

Разврат, насилие, разбой

И поутру визит к врачу.

Тебе не нужен адвокат,

Ты без меня умрешь в тиши;

Добро пожаловать назад,

Подумай, крошка, не спеши.

Веревки сохнут на ветру,

И в вену держит путь игла.

Я предложу тебе игру

Гораздо тоньше, чем была.

* * *

Как бы выдернуть эту занозу

Да забыть навсегда хандру,

Отведя от души угрозу,

Ведь иначе я просто умру.

Дар поэта — не только в слове,

Но и в жизни на дыбу лезть;

Пистолеты давно наготове,

Так и ждут, когда выстрелит честь.

Милый сударь, ну где перчатка?

Я с ответом не задержусь.

У барьера бывает сладко

И не страшно — собою клянусь.

Путь не долог — пятнадцать метров,

Белым снегом прикрыт отход.

Сброшен наземь цилиндр из фетра,

И поставлен курок на взвод.

Ай да выстрел — на загляденье!

Я, ей богу, сейчас умру,

Лишь закончу стихотворенье

Да забуду навек хандру.

* * *

Я прошу: душу ты не губи,

Все мы в мире страдаем от скуки,

Лишь себя бескорыстно люби,

Остальное — напрасные муки.

Ни к чему ни печаль, ни слова,

Всё проходит, когда-то проходит,

Утихает людская молва,

Суета над судьбой верховодит.

Всё у нас было так, как должно,

Мы к финалу пришли точно к сроку,

Память — это сухое вино,

Пить которое так одиноко.

Не грусти — лучше, вспомнив любовь,

Отложи ее книжкой закрытой,

Ничего не читается вновь

Из того, что когда-то прожито.

* * *

Лапы елей дрожат на весу,

Не торопятся в мир холода;

Если хочешь — тебя я спасу,

Загулявшая в небе звезда.

Я тебя обогрею в тиши,

Напою изумрудным вином,

И спою для вселенской души,

И побалую радостным сном.

Там, на небе, не всё, как у нас:

В тучах скрыты свинец и вода.

Я тебя от погибели спас,

Загулявшая в небе звезда.

* * *

Радуюсь тому, что не молчишь,

Что твой взгляд зеркален и лучист,

Что мои стихи боготворишь,

В них я, как и прежде, оптимист.

Не спешу залезть в твою постель,

Нет бессонниц, грусть сошла на нет.

Я, как прежде, снова менестрель,

Мне так важно знать, что я — поэт.

Ты меня читаешь перед сном,

Засыпаешь ангелом в тиши.

Лунный свет струится за окном,

На столе лежат карандаши.

И бумаги чистой белизна

Ждет с утра руки твоей, малыш.

Скоро в мир опять придет весна

Звонкою капелью труб и крыш.

* * *

Идет паренек, ему невдомек,

Что завтра начнется война.

Где дьявол? Где Бог? За сенью тревог

То осень, то снова весна.

А годы — лишь дым, не быть молодым

Тому, кто попробовал кровь,

Стал волос седым, стал внешне худым,

И стала продажной любовь.

Идем в никуда, презрев холода,

Надеемся, что повезет.

Беда — не беда, пусть светит звезда,

Пусть тает без устали лед.

* * *

Еще вчера был Ленинград,

А снег был чище и белей.

Переведи часы назад,

Переведи часы смелей.

Другим на вкус был шоколад,

Был в мандаринах смысл иной.

Переведи часы назад,

Поторопись, мой друг, за мной.

Под главной елкой маскарад,

Подарки лучшие в Кремле,

Переведи часы назад,

Бывает чудо на земле.

Всё получилось — очень рад.

Какой прекрасный мы народ!

Перевели часы назад

И не проспали Новый год.

Пусть крутят в сотый раз подряд

С «Иронией судьбы» кино,

Пусть стрелки крутятся назад,

Другого детства не дано.

Стоит не Питер — Ленинград,

Там снег на свете всех белей.

Переведи часы назад,

Переведи часы смелей.

* * *

И глаз твоих бездонных поволока,

Да и волос неповторимый цвет,

Напоминают мне страну Востока

Волшебную — такой на карте нет.

В твоей улыбке кроется желанье

И вызывает страсть огня во мне…

Преодолев мгновенно расстоянья,

Гуляю по неведомой стране.

Там грудь твоя под ласками упруга,

Я задыхаюсь, чувствуя вот-вот…

Рука сползает по границе к югу,

Я ощущаю нежный твой живот.

Я ощущаю прелести востока —

Такой страны на карте мира нет,

Но есть в глазах бездонных поволока,

И есть волос неповторимый цвет.

* * *

Время разбито на части минутами,

Сковано путами и атрибутами,

Не разобрать ничего, не найти тишины,

Прячемся, маемся и ошибаемся,

Не улыбаемся и улыбаемся,

Веря в свои непонятные, детские сны.

Путь от желания до покаяния,

Поиска, знания и непризнания,

Мир никогда не хотел прекращенья войны.

Время достойное и непристойное,

Твердопрестольное и добровольное,

Время не помнит о радостях первой весны.

Яркую, милую, взятую силою

Память насилую, встав над могилою,

Вдруг понимаю, что вот он — приют тишины.

Время играет со мной в откровения

С первого дня моего появления,

Но для чего эти игры без правил нужны?

Древняя мистика или статистика,

Почка набухнет в преддверии листика,

Листья пробьются, но будут костром сожжены.

Время на части всё делит минутами,

Скованы путами и атрибутами,

Мы всё равно для чего-то, как видно, нужны.

Время без нас захлебнется сомнением,

Переплетением и вдохновением

И от инфаркта умрет в день прихода весны.

* * *

Ты была недолгой гостьей у меня,

Но и этого хватило, чтоб запеть,

И почувствовать душою жар огня,

И осыпать с клена чувственную медь.

Улыбаюсь без причин календарю,

Сочиняю свои нежные стихи,

Я тебе их посвящаю и дарю,

Как дарил и посвящал тебе грехи.

* * *

Осень сгорает пожаром,

Жертвуя платье зиме,

Дышит на лес перегаром

От помутнений в уме.

Ей умирать неохота —

Очень уж любит мужчин,

Только невидимый кто-то

С ядом смешал кокаин,

Снегом назвав. Словно в сказке,

Будет нелепою смерть.

Нет больше золота в краске,

Стынет во льдах круговерть.

* * *

Пропущено за год немало,

Утратам сбит наглухо счет.

Январь начинает сначала

Невидимый круговорот.

Зима — это белая птица,

Весна — зелень первой травы,

У лета — пустая столица,

У осени — листья правы.

Кручусь в колеснице, как белка,

И падаю ночью без сил,

Хожу, где не мелко и мелко,

Люблю, как еще не любил.

* * *

Память лихо листает страницы,

То, что было, пытаясь спасти,

Не стареют любимые лица,

И, как в детстве, желанна столица,

И есть силы расти и цвести.

Я тебя представляю, как прежде,

Мне не нравится страшный финал.

Помнишь город в осенней одежде?

Помнишь памятник нашей надежде?

Помнишь, как я над миром летал?

Всё меняется, все самолеты

Неизбежно попросят земли,

Я с другой, и с тобой рядом кто-то,

Нас заели дела и заботы,

Мы иными путями пошли.

Только память листает страницы,

То, что было, пытаясь спасти.

Не стареют любимые лица,

И, как в детстве, желанна столица,

И есть силы расти и цвести.

* * *

Я немало уже посмотрел,

И потрогал немало, и взял.

Слава богу, что весь не сгорел,

Слава богу, что не потерял

Ни желанье, ни силы, ни страсть,

Ни возможность себе позволять

Упиваться безумием всласть,

Не пытаясь на чувства влиять.

Так и бегаю рваной строкой,

Будоражу горячую кровь,

Разливаясь весенней рекой,

Помещаю в икону любовь.

* * *

В коробке средь открыток, словно сны,

Живут воспоминания в тиши.

Я тоже помню прелести весны,

Как состоянье тела и души.

Наркотиком отравленная кровь,

Мне не уйти от света, не уйти…

Прости же мне меня, моя любовь,

Не отпуская, искренне прости.

* * *

В лужах ломая хрусталь,

Думаю: «Скоро весна,

Скоро растает февраль

За горизонтом окна».

Я доживу до весны,

Преодолею февраль,

Тают под окнами сны,

В лужах разбился хрусталь.

* * *

Жизнь интересней созданного мной

В стихах и прозе, в мыслях и делах,

Я был рожден неведомой страной,

Которой правит деспот и Аллах.

Судьба распорядилась и меня

По зову крови властною рукой

Перенесла в край страсти и огня

И наградила странною тоской.

Я восприимчив к ветру и кострам,

Я слышу звуки даже в тишине,

Мой слог понятен всем иным мирам,

И их слова вполне понятны мне.

Средь ангелов — не гость, а пилигрим,

Среди святых, конечно, не святой,

Зато лицо мое не прячет грим,

Я, как всегда, играю за чертой.

Кто понимает, тот меня поймет,

Ведь жизнь дана, покуда хочет Бог,

Когда-нибудь со мной произойдет,

Пока ж не будь со мной излишне строг.

Жизнь интересней созданного мной

В стихах и прозе, в мыслях и делах,

Я был рожден неведомой страной,

Которой правит деспот и Аллах.

* * *

Вечность разлуки

И миг вознесенья,

Скомканы звуки,

Радость спасенья,

Сердцу в груди

Что-то неймется;

Всё позади —

Ангел смеется,

Стрелы остры

До кровоточья,

Встретят миры

И многоточья.

Я не умру,

Слишком желаю,

Брось мне искру —

И запылаю,

Как не пылал,

Преданный смерти;

Спрячьте оскал,

Глупые черти.

Вам ли пытать

Болью поэта?

Я призван стать

Мистикой света.

* * *

Мы слишком долго путались в дорогах,

Но, слава богу, Богом послан знак,

Приведший нас к желанному итогу

И научивший делать всё не так,

Как требуют житейские законы,

Как требует народная мораль.

Я сбросил в снег картонные иконы,

Я позабыл напрасную печаль.

С тобой я жизнь по новой начинаю,

С тобою солнце чувствами кормлю.

Как долго ты ко мне стремилась — знаю,

Догадываюсь, верю и люблю.

* * *

Тропка средь каменных скал,

Солнце средь давящих туч.

Как я тебя отыскал,

Греющий чувствами луч?

Струны души теребя,

Радуюсь странной судьбе,

Я не могу без тебя,

Я благодарен тебе.

Жизнь хороша и нежна,

Незачем нам умирать,

Мы за границами сна

Будем ненастья стирать.

Как сердце сладко болит,

Как разгоняется кровь,

Нет между нами обид,

Есть вместе с нами любовь.

Я благодарен тебе,

Я не могу без тебя.

Радуюсь странной судьбе,

Струны души теребя.

* * *

Завтра будет всё иначе —

Не похоже на вчера,

Пусть сегодня торт не плачет,

Пусть не портится икра,

Водку пусть допьет закуска:

Оливье и винегрет.

Всё у нас в стране по-русски,

Только жаль, что русских нет.

* * *

Словно свечка, от ветра завишу,

Мое время считаю не я,

Поднимаюсь под вечер на крышу —

Там нагляднее свет и земля.

Что могу? — Я тебе не отвечу,

Слишком мало исходит от нас,

Приходи, если хочешь, на встречу,

Посмотреть на огонь моих глаз.

С выраженьем тебе почитаю

И, быть может, еще напишу,

Покажу, как без страха летаю,

Как я душу в себе не душу,

Как я чувствую, вижу и слышу,

Как я звездам пою о тебе.

Приходи этой ночью на крышу,

Дай возможность вмешаться судьбе.

* * *

Среди тысячи женщин одна,

Для которой я только один,

И она мне в подарок дана,

С нею я не пугаюсь седин.

Ухожу, чтоб вернуться опять

И дровами наполнить очаг;

Жаль, что время не движется вспять,

Неустанно играя в «тик-так».

Я лечу меж протянутых рук,

Мимо губ и раздевшихся тел,

Мимо странных, случайных подруг,

Мимо тех, кто желал и хотел.

Мне не нужен никто — это факт,

Я давно для себя всё решил,

Объявляю на вечность антракт

И качусь вниз по глади перил

В ненаглядную радость окна,

В мир, который приятен и тих,

К той, которая только одна

Среди тысяч и тысяч других.

* * *

В смерти поэзии нет,

Глупость стремится в герои,

По истечении лет

Кто вспомнит доблести Трои?

Мир — это поле войны,

В войнах нет мира и славы,

Жизнь не имеет цены,

Лавры сильнее отравы.

Было и будет, и есть,

Страх движет в небо народы.

Смерть — наивысшая честь,

Вечная тайна природы.

* * *

При смерти — гений,

А при жизни — шут;

Цепь поколений,

Как поток минут.

Мы были вместе,

Кажется, вчера,

Сегодня — крести:

Кончена игра.

Нет флеш-рояля,

Даже пары нет,

Чудны медали,

Бесполезен свет.

Не умираю,

Просто ухожу,

Поближе к раю

Я теперь лежу.

Плохие шутки,

Коль немеет бок,

Мои минутки

Не спешат в острог.

И нет велений,

Там всё время ждут

Того, кто гений,

И того, кто шут.

* * *

Милая, будь я велик,

Как непридуманный Бог,

Я бы отдал тебе крик

Всех ненаписанных строк,

Небо и воду морей,

Солнце с его теплотой,

Тайны закрытых дверей

И чистоту за чертой.

Я бы отдал всё, что смог

В мире придумать, любя.

Милая, кружевом строк

Нежно дарую себя.

* * *

Где я — там холсты и краски.

Где ты — там стихи и пляски.

Забавно, красиво, круто,

Снежинками тают минуты,

И хочется жить летая,

Сметая и не считая,

Как часто гремит посуда.

Где ты — там и я, и чудо.

Где я — там и ты, и пляски,

Стихи и грехи, и сказки.

* * *

Узнаваем, надежен, любим,

Не бездарен, не стар и не глуп,

Я меняю светящийся нимб

На огонь твоих пухленьких губ.

Вновь срываю с событий тоску,

Когда ты меня манишь к себе,

И вхожу, словно в омут, в строку,

Доверяя лишь только судьбе.

Не на шутку играет волна,

Курс сбивая в ночи кораблю,

Ты мне больше свободы нужна,

Ибо только тебя я люблю.

* * *

Смерть приходила вчера,

Холодом спину лечила,

И говорила: «Пора»,

И предлагала могилу.

Я беззаботно шутил,

Требовал места у рая,

Среди известных могил,

Средь заповедного края.

Там, где доступнее Бог,

Где нет дыхания ада,

Чтоб всяк стремящийся мог

Бросить цветы у ограды,

Или умыться росой

Перед вратами Эдема.

Бедную бабку с косой

Наглухо выбила тема.

Сразу забыла, зачем

Ночью ко мне приходила,

Ей непонятен Эдем

И пред Эдемом могила.

Я ей сказал: «Как же так?

Даром не сдам свое брюхо».

Стукнув косой об косяк,

Сгинула разом старуха

Из головы и души.

Мне ль собой не восхищаться?

Жизнь хороша — не спеши

С нею без торга прощаться.

* * *

У меня есть брат, и это выше

И надежней всех вселенских крыш,

Да к тому же протекают крыши,

Коль под ними беззаботно спишь.

У меня есть брат, и это круче

Всех на свете вместе взятых стен,

Не страшны мне громовые тучи,

Не пугают бури перемен.

У меня есть брат, он тверд, как камень,

С ним идти по жизни не боюсь,

Для меня он — и вода, и пламень,

И всё то, что мне дарует Русь.

* * *

Звезд Вифлеема не счесть,

Небо на сердце искрится,

Знаю и верю — ты есть,

В каждом селе и столице.

Видишь, как свечи горят

Всюду: и справа, и слева.

Каждый пустить тебя рад

В дом, непорочная дева.

Жду тебя с нежностью вновь

На рождество из Эдема,

В небе сияет любовь

Россыпью звезд Вифлеема.

* * *

Смиряюсь лишь там, где могу

Напрасно себя не корить.

Всю жизнь провожу на бегу,

Но счастлив — чего говорить…

Достоин, быть может, других

Признаний, медалей, похвал.

Но много ли было таких,

Кто взял всё, что завоевал.

Немного — известен ответ;

Подумаешь, то же мне — суть!

Внутри я свободный поэт,

Хранящий небесную ртуть.

Лишь выпущу нити из рук,

Взорвется в безумии мир,

Замкнется невидимый круг,

Замолкнет навеки эфир,

Окажется космос незрим.

Боитесь? — Вам есть почему.

А я лишь поправлю свой нимб

И песню с земли подниму.

* * *

Каким будет последнее слово,

Если первое было до Бога?

С сотворенья земного покрова

Начиналась людская дорога.

От потех и утех в совершенство

И обратно — к невнятному звуку;

Для того, чтоб постигнуть блаженства,

Крайне мало брать радости в руку.

Был ли рай? — Я тебе не отвечу,

Но скажу, что не видели ада

Даже те, кто избрал себе сечу

И погиб от жестокости гада.

Как кино с очень добрым финалом,

Так и жизнь повторяться готова;

Слово «Бог» было первым началом,

И последним, поверь, будет слово.

* * *

Новогоднею игрушкой

Представляя торжество,

Ты сложила под подушкой

Все желанья в Рождество.

Тихо глазки закрывая,

Вдруг представила меня;

Где-то цокали трамваи

Средь бенгальского огня.

Снился лес, укрытый шапкой,

И январская метель,

Котик, спрятав цап-царапки,

Лег под ноги на постель.

Было сказочно красиво,

Был накрыт по-царски стол,

А под утро — что за диво:

Ты проснулась — я пришел.

* * *

Не видно лица в темноте,

Не слышно надрывности в хоре,

И рядом как будто не те,

И нравится свист на просторе.

А ну, подними мне штыком

Мои утомленные веки,

Под горлом проткни горький ком,

Открой слез соленые реки.

Ты знаешь, мы будем с тобой.

Мне, кажется, снилось всё это:

Любые, любая, любой —

Всё сделано гранями света.

Когда и куда принесет

Невидимый ветер желаний?

Туда, где расплавится лед

Ненужных, но правильных знаний.

* * *

Я знаю самый лучший дом на свете,

Нет в целом мире интересней дома,

Ведь в нем живут мои родные дети,

Я так люблю и Сеньку, и Артема.

Они играют дружно и дерутся,

Их смех снимает грусть с листвы осенней,

Я так люблю, когда они смеются,

Два ангела — Артемка и Арсений.

Живу, пою, храня в себе поэта,

Ведь память снов не забывает дома,

В котором день и ночь сияет лето

Моих детей — Арсюшки и Артема.

17 октября 2006 года

В нашей жизни — то пламя, то лед,

Пробки мучают день ото дня,

Я хотел подарить самолет —

Самолет ты купил до меня.

«Бентли», «Бэхи» и джип «Шевроле»,

Слышал я, где-то яхта плывет…

Я не знаю, чего еще нет,

И к чему это всё приведет?

Банки, баржи и пара портов,

Фильмы — «Русское», также «Живой»;

Я боюсь раззадорить ментов,

Я ж — не враг, я — единственный свой.

Посему и сверну эту речь,

И к подарку добавлю слова:

«Ты себя постарайся беречь,

Дорога нам твоя голова».

В этом шлеме тебе не страшны

Ни удары, ни боль, ни печаль.

Кстати, он и немалой цены,

Но на брата мне денег не жаль.

* * *

Обо мне говорить стали много,

И неплохо порой говорят:

Про талант, данный неслуху Богом,

Про замедленный рифмами яд.

Улыбаюсь, мне нравится это,

Мне особенно дорог сюжет

Про искания музы поэтом,

Про какой-то нацеленный свет.

Наша жизнь — это наши дороги,

Наше время — не только печаль,

Я доступен стихами для многих.

Заласкай меня и замочаль

Этот сборник и эту судьбину,

Эту страсть и огонь между строк.

Навсегда я останусь мужчиной,

Ведь мужчина в душе одинок.

* * *

Кто-то грозил заточкой,

Кто-то пинал по почкам,

Кто-то старался врезать исподтишка,

Но продолжалась ночка,

Но зарождалась строчка,

И зародилась музыкой для стишка.

Перебродило семя,

Остановилось время,

Детство мое со мною на все века,

Годы — отнюдь не бремя,

Рифмы хмельное племя

Многих со мною сблизит наверняка.

* * *

В моих глазах — прозрений дивный свет,

Во мне порою страсть сильнее бури,

Я — лирик и романтик по натуре,

Да и по жизни — схимник и поэт.

Во мне всегда есть жажда отыскать

То идеал, то образ совершенства,

Мой путь отмечен пиками блаженства,

Я там, где любят мучить и ласкать.

Не нужно слов — огонь внутри меня,

Даря его, чтоб осветить дорогу,

Воспринимаю вечность понемногу,

Как ценность вновь родившегося дня,

Как радость откровения в пути,

Как сладкий миг познания истомы,

Как встречу с близким, тайным, незнакомым,

Как жажду самого себя найти.

Жизнь — не пустяк, не просто вкус и цвет,

Во всём есть смысл, невидимый с порога;

Я каждый день живу во славу Бога,

Ища вокруг прозренья дивный свет.

* * *

Нет снега, чтобы спрятать сны,

И на земле чернеют пятна

От преждевременной весны,

Мне в зиму хочется обратно.

Природа может согрешить

И спрятать всё, сменив убранство,

Я привыкаю не спешить,

Забыв покой и постоянство.

* * *

Не стреляйте в меня, вас прошу,

Разрешите уйти прямо в небо,

Я немало еще напишу,

Накормлю нечерствеющим хлебом.

Так ли нужно пролить мою кровь?

Белый снег без нее заискрится;

Я могу подарить вам любовь,

Озарив ваши грустные лица.

Вот и всё. Но не стоит спешить,

Для меня большей радости нету,

Чем ходить по земле и грешить,

Воспевая стихами планету.

* * *

Я слышу движение лун

За фазами календаря,

И верю в пророчество рун,

И знаю — всё это не зря.

Я, кажется, очень хотел

И, вроде бы, всё получил:

До нужной звезды долетел,

Болезни весной залечил.

Кто скажет и кто упрекнет,

Тот попросту время проспал;

За окнами плавится лед,

И бурей погашен запал.

Дай руку, я вовсе не юн,

Не буду морочить зазря.

Я вижу движение лун

За фазами календаря.

* * *

Зима — не зима, вода,

Сама — не сама, беда,

Не знаю иль знаю — бред,

Такого, как прежде, нет.

А кто обещал снега?

Кто взял и наставил рога?

Той самой зиме в декабре

За тридцать монет в серебре.

Иуда туманным днем?

Не знаешь? — Тогда живем.

Сама — не сама, беда,

Зима — не зима, вода.

* * *

Скажи, видна ль тебе Рассея

С горы высокой Моисея?

И как она, моя Россия?

Что думает о ней Мессия?

В чем смысл бессонного восхода

Для православного народа?

Следами Бога дышит небо,

Где месяц — лишь краюшка хлеба,

Где солнце, и луна, и тучи

Касаются воспетой кручи

Заветным словом Моисея.

Скажи, а есть ли там Рассея?