ИСПОВЕДИ 40-ЛЕТНЕГО ПОЭТА

в 22-х стихотворениях,

написанных им самим

(05-13 декабря 2009)

ПЕРВАЯ ИСПОВЕДЬ

Лишенный солнца путь спасает вера

В того, кто этот путь предначертал.

Не я один в самом себе устал,

Не только мне все фальши мира серы.

А яркий свет тогда и ярок всем,

Когда внутри, помимо страсти страха,

Горит огонь вселенского размаха

Соединенья искренности тем.

Душа — частица рая, эту суть

Не объяснить привычными словами,

Как не осмыслить чувства головами

Всех самых умных, просчитавших путь.

Бог — есть, и спор об этом — страшный бред,

Как самый страшный грех — неверье в Бога.

Границы стерты. В небеса дорога

Из темени по лучику на свет.

Как Ариадной выданная нить

Ведет по лабиринтам в храм свободы,

Так и душа, преодолев невзгоды,

Должна себя для Бога сохранить.

Да будет свет! И солнце выйдет вновь

И не уйдет, не спрячется за тучи.

Веди меня к нему по небу, лучик,

Я подарю ему свою любовь.

И всё, что есть во мне и будет впредь

Мной создано, я донесу до Бога.

А он пусть судит строго иль не строго

Готового за веру умереть.

ВТОРАЯ ИСПОВЕДЬ

Кто я? Что я? Всего-то человек,

Обремененный плотоядным телом,

Но я учусь не видеть мрака в белом

И называю снегом только снег.

Идут дожди ветрам наперекор,

Планета под воздействием прогресса

Теряет тайны сказочного леса,

Пуская все деревья под топор.

Мой голос тонет в серенадах пил,

Но голос слышит тот, кто слышать хочет,

И знает тот, который пилы точит,

Чего бы кто потом мне не «лепил».

Кто я? Что я? Я — человек, и пусть

Не самый лучший на своей планете,

Простит мне Бог, и пусть простят мне дети

Мое желанье разукрасить грусть.

Чтоб оттенить, придав окраску дням,

Отпущенным для счастья и для блага,

Слова, как сны, ложатся на бумагу,

Спасая от ведущих в бездну ям.

ТРЕТЬЯ ИСПОВЕДЬ

О, родина поэтов всех времен!

Ты избрана, ты бесконечно свята.

Россией нареченная когда-то,

Хранительница Имени Имен.

Тот, кто любим, тот чувствует печаль,

Но лишь печаль приводит к очищенью.

Причастие — прямое обращенье

И к близким, и к ушедшим небом вдаль.

Избрав для всех своих стихов причал,

В другой стране поэтом я не буду.

Я счастлив, что живу и вижу чудо.

Святая Русь — начало всех начал.

ЧЕТВЕРТАЯ ИСПОВЕДЬ

О лике Божьем каждый божий день

Я думаю и, глядя на иконы,

Вновь вижу крест, Голгофу, слышу стоны,

Ищу в толпе спасительную тень…

А солнце жжет. Неумолима сила,

Неотвратима вечность для Христа

И воскрешенье с чистого листа,

Где золотом земля заколосила.

Я вижу небо синее до дна.

Он видит душу в одиноком теле.

Смертельно заболевший, встав с постели,

Шагнул в проем, туда, где ждет весна.

За ним живым вниз устремилась тень.

Таким явилось чудо. Неустанно

Я думаю о счастье постоянно,

Как и о Боге — каждый божий день.

ПЯТАЯ ИСПОВЕДЬ

Земную жизнь пройдя до половины,

Не очутившись в сумрачном лесу,

Я понял: я не Данте, но несу

Вопросы те же. Как и он, покину

Однажды жизнь во имя нужных встреч

С тем миром, где Вергилий станет другом,

И я пойду по аду круг за кругом,

Оставив за собой соцветье свеч.

Нет тех грехов, которых не творил

За небольшим, но важным исключеньем.

Мой путь, увы, не станет приключеньем.

Я даже плот себе не смастерил.

Земную жизнь пройдя до половины,

Из леса снова пробираюсь в лес.

Напрасно ждет моих объятий бес,

Не для него я мир живых покину.

ШЕСТАЯ ИСПОВЕДЬ

Допущенный к словам — всегда поэт.

Но не всегда готовый быть поэтом.

Старается добить вопрос ответом,

К виску подставив черный пистолет.

Непонятость, непризнанность… Не так,

Как хочется и можется, однако

Проходит жизнь, за дракой снова драка,

Разодрана строка, дрожит кулак…

И музы, поменявшие формат,

От строгих макси перейдя на мини,

Все как одна — от шлюхи до богини —

В поэте ценят вдохновенный мат.

Он знает и, пожалуй, лучше всех,

Но скучно всё… К тому же надоело

Тревожить душу и, терзая тело,

Осознавать, что бесполезен грех.

А без греха не очень ярок свет,

И что свобода, коль просты оковы?

До Бога не случайно было слово,

Допущенный к словам — всегда поэт.

СЕДЬМАЯ ИСПОВЕДЬ

С ручкою и тетрадью

Муза была первой,

Той, кто, не став стервой,

Стать не смогла блядью.

Были другие дальше,

Но не о них песни.

Время, возьми тресни

В сердце без лишней фальши.

Только не тикай в ухо,

Не напрягай жилы,

Я сохраню силы,

Я не пойду к шлюхам.

Части конца света,

Лирика той, первой,

Так и не ставшей стервой,

Музы души поэта.

ВОСЬМАЯ ИСПОВЕДЬ

Все теории невероятности

Моя жизнь подтверждает явственно.

Я безнравственно верил в нравственность,

Говоря в лицо неприятности.

Матерился порой отчаянно,

Позабыв падежи и отчества.

Мне дороже свобод одиночество,

Но в любви к себе, а не к Каину.

ДЕВЯТАЯ ИСПОВЕДЬ

Где я? Где те, которые хотят

Меня увидеть рядом? Всех их матом!..

Лжегении бездарным плагиатом

Нектары строчек превращают в яд.

Я не в строю. Достаточно войны

Своей. Чужие мне не по карману.

Нет времени, чтоб веровать обману,

Меняя тьму бессонницы на сны.

Уйдите все! Молю — уйдите прочь!

Я очень редко Господа молю:

«Оставь лишь тех, кого в себе люблю».

Да будет Бог со мною день и ночь.

ДЕСЯТАЯ ИСПОВЕДЬ

Помню, как убегал в тишину

По дороге куда-то на север,

В край, где пахнущий грезами клевер,

В мир, где золотом красят луну.

Помню, как я старался успеть

Рассказать тишине на рассвете

О кострами пропитанном лете,

О желании небо воспеть.

Помню, как не вернулся назад,

Первый раз тишину не наруша,

Как бранил меня ветер-кликуша,

Но не я, видит бог, виноват…

ОДИННАДЦАТАЯ ИСПОВЕДЬ

Что могу вам сказать о покойнике?

Он — поэт, это точно по факту.

Всё разыграно. К третьему акту —

Два крыла его на подоконнике…

Дар нельзя получить, не ударившись,

А внизу только тело оставлено,

Всё как есть, снято и не исправлено,

Он ушел, улетел, не состарившись.

ДВЕНАДЦАТАЯ ИСПОВЕДЬ

Вот и я перед вами без грима.

Годы — дым, что пропал безвозвратно.

Скоро смерть — это так вероятно,

Неприемлемо, невыносимо.

Снова в зеркале Бог. От улыбки

Холодок пробегает по коже.

Я смотрю — я не стану моложе,

Даже если исправлю ошибки,

Если стану святым и послушным —

Всё, увы, по другому закону.

Ставлю свечку Христу под икону.

Он кивает в ответ равнодушно.

ТРИНАДЦАТАЯ ИСПОВЕДЬ

Я прощу своим детям

Всё, включая разлуку

И сердечную муку,

Лишь за них я в ответе.

Как всегда и как прежде

Нету счастья иного —

С Верой снова и снова

Жить в Любви и Надежде.

ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ ИСПОВЕДЬ

Любимая, любовь моя жива

До той поры, пока тебя люблю,

Я облака под ноги постелю

И все ветра запрячу в рукава.

Мы будем жить средь ангелов, и пусть

Нам свечи станут ярче всех светил.

Я до тебя край этот посетил,

И, верь мне, там ты позабудешь грусть.

ПЯТНАДЦАТАЯ ИСПОВЕДЬ

А мудрость на Восток придет с Европы.

Вернется из заснеженной России

Тот самый, но совсем другой мессия,

Распутав слов нахоженные тропы.

Напомнит Будду, но не будет Буддой.

Намоленная аура Тибета,

Как прежде, от заката до рассвета,

Сотрет пространств ненужные причуды.

Москва, Невой не став, себя забудет,

Колокола разбудят стать Урала,

И звон сольется с песнями хорала,

И будет то, что только с нами будет.

ШЕСТНАДЦАТАЯ ИСПОВЕДЬ

Не в чужую кровать, а в тепло

Я иду, разметая преграды,

Как листву в грустный миг листопада,

Забивая романтикой зло.

Вот и ты, нарушая запрет

Встреч с женатым мужчиной, лучишься,

Говоря откровенно: «Мне снишься…

Это странно. Не правда ль, поэт?».

Может быть… Но не думай, прошу,

Я с тобой не расстанусь до снега,

Потому что, куда б я ни бегал,

Всё равно возвратиться спешу.

Зимовать без тебя — приговор,

Только память о теплой постели

Согревать душу будет в метели.

Я вернусь, как всегда до сих пор.

Я вернусь, чтобы новые сны

Сделать ярче, смешав с былью краски.

Вот такие вот странные сказки

Нашей жизни как воздух нужны.

СЕМНАДЦАТАЯ ИСПОВЕДЬ

Если бедность шагнет на порог,

Если вера в людей поугаснет,

Если мысли вдруг сложатся в басни…

Ерунда! Лишь бы рядом был Бог.

Если женщины, бросив, уйдут,

Если друг вдруг покинет в дороге,

Всё равно буду думать о Боге

Под разящие стрелы минут.

ВОСЕМНАДЦАТАЯ ИСПОВЕДЬ

Все приходят туда и оттуда,

Возвращаются снова и вновь,

Познают сквозь страданья любовь,

Наслаждаются узами блуда.

Я такой же, и тоже уйду

Неизвестно когда. На рассвете

Чей-то взгляд изумленный заметит,

Как светило затмило звезду.

А пока рамки гроба тесны

Моим рифмам, я двигаюсь к свету.

Что еще в жизни нужно поэту,

Чтоб дожить свою ночь до весны?

ДЕВЯТНАДЦАТАЯ ИСПОВЕДЬ

Я, в общем-то, далек от совершенства

Во всём, включая страстные порывы.

Я смертен с точки зренья перспективы

Источника словесного блаженства.

Я очень редко добр к врагам и прочим

Мешающим столбить дорогу к Богу.

Я очень чуток к собственным тревогам,

Особенно среди безлунной ночи.

Я просто сам себя люблю, и это

Та истина, что не изменят годы.

Я был и буду проходить невзгоды,

Как до меня прожившие поэты.

ДВАДЦАТАЯ ИСПОВЕДЬ

Я могу быть беспричинно смелым,

И могу быть робким без причины,

Как и все российские мужчины,

В женщине ценю не только тело,

Но и душу, искренность, с которой

Проживем и взлеты, и паденья…

Как редки бывают совпаденья,

Как проходит всё безумно скоро.

Наши чувства поглощают сроки,

Не найдя особенной причины.

Только настоящие мужчины

Без причин любимы за пороки.

ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ ИСПОВЕДЬ

А вера на Руси сильна за МКАДом,

И в этом нет особого секрета:

Бог нужен там, где не хватает света

И радости его любимым чадам.

А что в столице? Черти в черных рясах

Ведут борьбу за свою близость к власти.

Губительней любой содомской страсти

Желание служить валюте в кассах.

Не мне судить, и я достоин ада,

Но исповедь моя — путь к очищенью,

И я пойду за всё просить прощенье

В храм православный далеко от МКАДа.

ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ ИСПОВЕДЬ

Покоренная мной, но не взятая всуе,

Ты досталась другому достойной наградой.

Я жалеть не способен, мне это не надо,

Пусть художник тебя на холсте нарисует,

Чтобы блеск твоих глаз сохранил нашу тайну,

И улыбкой Джоконды оставил в музее.

Пусть приходят, пусть смотрят толпой ротозеи.

Неслучайным шедевром, рожденным случайно,

Ты останешься в мире. Стихи адресуя,

Я не вспомню тебя, да мне это не надо.

Ты останешься музой, достойной наградой,

Покоренною мной, но не взятою всуе.