ПРОВОДНИК (19 мая — 19 июня 2009)
* * *
Твое сердце стучит непохоже, но всё же
Ты живешь и лучишься, подобно рассвету,
Я руками пройдусь по сияющей коже,
И все мысли мои станут только об «этом».
Твое сердце стучит непохоже, но всё же
Ты не против менять ритмы музыкой тела,
Я хочу тебя взять, и, надеюсь, ты тоже
В обладании мной не имеешь предела.
Твое сердце стучит непохоже, но всё же…
* * *
Рожденье, ясли, школа, круговерть,
Большие планы, где-то рядом смерть,
Здоровый и болеющий в ночи,
Сначала спорт, ну а затем врачи,
Знакомая, любовница, жена,
Зима и лето, осень и весна,
Дела, работа, не работа, дом,
То рай, то ад, нирвана и Содом,
Свои, чужие, наши и враги,
То сухари, то с мясом пироги,
В миру, в согласье, в войнах и в борьбе,
Такая жизнь… Ну ни х...я себе!
ЦУНАМИ
Вместе с ветром на волю
Рвусь, не чувствуя боли.
Для меня жизнь — стихия. Там, где я — там стихи.
Бог вращает планету,
Бог прощает поэту
И замужнюю музу, и другие грехи.
Тает время в надеждах,
Месяц в желтых одеждах,
И бездонное небо, и беззвездная ночь.
То, что вспыхнет меж нами,
Явит миру цунами,
Жаль, никто не сумеет миру выжить помочь.
* * *
Я с собой принесу небо, полное грез,
И как солнце приму косы рыжих волос,
И сплету времена, и познаю искус,
И запомню, каков голос сердца на вкус.
Будет день, будет ночь. Мы сойдемся во сне,
И как прежде точь-в-точь, по дороге к весне
Небо, полное грез, будет чище зимы,
Потому что всерьез несерьезные мы.
* * *
Жгущим поцелуем в губы,
Руки вниз и вверх по телу,
А затем, конечно, грубо,
Как просила и хотела.
На глазах твоих — повязка,
Мы придумываем роли.
Неожиданная ласка,
Но без причиненья боли.
Дальше нежно вместо грубо,
Дальше робко вместо смело.
Жгущим поцелуем в губы,
Руки вниз и вверх по телу.
* * *
Откуда силы? И дух откуда?
Не от могилы. Не от Иуды.
Жизнь часто била ногами в почки
И научила любви до точки.
Я верю свету, мне в цвет все масти.
Здесь краха нету, есть только страсти,
Есть эта сила, и я есть тоже.
Долой могилы! Страх смерти прожит.
* * *
В мире диких зверей не зверею.
Я расту, но давно не старею.
Мне убитым быть надо давно бы,
Не хватает у хищников злобы.
Да и мне сил уйти не хватает,
Сам не стану. Такое бывает.
* * *
С тех пор как любовь продажна,
С тех пор как любовь доступна,
С кем вместе ― уже не важно,
С кем вместе ― уже преступно.
И скучно в одной постели,
И скучно в одних границах,
Тоска растворилась в теле,
Тоска растворилась в лицах.
С тех пор как любовь продажна.
* * *
Жизнь — как река с изменчивым теченьем,
Каким-то непридуманно картинным.
Есть в скромности твоей мое влеченье,
Мне сразу захотелось быть невинным.
Твой взгляд с такой манящей поволокой,
Как лезвие, вошел в шальные строки.
Прошу, не будь со мною одинокой,
Когда мы рядом — мы не одиноки.
Молчание — депрессии начало.
Смотри, как в тишине мутнеют реки.
Чего бы тишина ни означала,
Боюсь, что замолчу и сам навеки.
И пропаду, еще не появившись.
* * *
Когда влюблен не слишком, а слегка,
Тогда приходит смертная тоска.
Когда, напротив, не слегка, а слишком,
Тогда я становлюсь смешным мальчишкой,
Способным прыгнуть выше потолка,
Чтобы коснуться звезд наверняка.
Таких сюжетов не расскажешь книжкам,
Когда бываю не слегка, а слишком.
* * *
Для меня не спорт и не забава
Добиваться пропуска в постели.
Слава Казановы ― просто слава,
Тяжкая и странная на деле.
Все хотят за деньги и бесплатно
Ради перспективы быть на троне.
Я же, переспав, спешу обратно,
Становясь при этом посторонним.
Жажда новых — это только тяга
Отыскать и описать сюжеты.
Молча жизнь ложится на бумагу,
Выводя из Казанов в поэты.
* * *
Для вдохновенья вечность — время
И близость к пониманью Бога.
А в оркестровой яме — семя,
Причем живого в нем немного.
Смотрю, как мучается скрипка,
Как критик дирижера судит.
И понимаю: всё ошибка —
Второго Моцарта не будет.
* * *
Не уходи… В который раз, но нет, довольно…
Огонь в груди. В глазах — дожди. Душе не больно.
Ты будешь здесь. Я буду там. Как и до встречи.
Свобода есть. Забудем месть. Погасим свечи.
* * *
А ты думаешь, просто куплю,
Ты надеешься выручить куш.
Не могу, не хочу, не люблю,
Я тебе не любовник, не муж.
И не надо лелеять мечты
Про какие-то там времена…
Посмотри, кто есть я и кто ты —
Не любовница и не жена.
* * *
Между очень серьезным и шуткой,
Меж любовницей и проституткой,
Меж философом и пересмешником,
Между иноком в схиме и грешником
Проживая свои покаяния,
Наполняюсь энергией знания,
Становлюсь неуемным цунами.
* * *
Такая же точно,
Но снова порочно
С размаху, и с тыла, и на абордаж.
Любить не любила. Забыть не забыла.
Я дам тебе силу отведать кураж.
Какая там прочность,
Коль в деле неточность?
Попробуй порочность на дух и на зуб.
Мою полуночность пугается склочность,
Срывая улыбку с накрашенных губ.
И нетерпеливость
Родит похотливость,
А следом — игривость, а следом — кураж.
Но вот незадача,
Покину без плача,
Там кто-то маячит. Я больше не Ваш.
* * *
Молодое мясо эпохи пидарасов
На прилавках улиц оптом и вразвес
Пользуется спросом. На вопрос вопросом.
Плачет Магдалина. Веселится бес.
Будь я чуть моложе, не платил б дороже,
И не чистил б уши вантузами строк.
Но мороз по коже, да кастет по роже,
Люцифер ликует. Негодует Бог.
* * *
Всю жизнь на передовой:
Любви, работы, войны.
И дум незримый конвой,
И ощутимые сны,
И всякий раз за предел,
И за запретность зеркал.
Как мало сделано дел,
Как много не доискал.
Останусь с небом на «ты»,
Не стану делать не то.
Вся жизнь ― сплошные мечты,
Полет в спортивном авто
По ряду встречных полос,
Где каждый метр ― ДПС.
Ответом скрашен вопрос.
Я сам, как ангел и бес,
Всю жизнь на передовой.
* * *
Уже с тобою не то
Лишь потому, что не та,
И взгляд твой тоже — ничто,
Погасла в сердце мечта.
Мы просто делаем вид,
Разлив в фужеры вино.
Болит? Давно не болит.
Не веришь? Мне всё равно.
* * *
Пропавшего солнца желаемый свет,
И небо пропевшее за упокой.
Соленая правда, тебя больше нет,
Я, кажется, не был так близок с тоской.
А в море маршрутов полно кораблю,
Стать может любой путеводной звезда.
Мне хочется верить, что я не люблю
И что полюбить не смогу никогда.
* * *
Влечет к тебе почему-то.
Считаешь, я долбанутый?
Не ты одна так считаешь.
Но я такой, понимаешь?
* * *
Ветер шторы, как сны, теребя,
Незаметно для мира уснул.
Ах, какие глаза у тебя!..
Это — омут. Я в нем утонул.
Мне не нужен спасательный круг,
Я по жизни беспечен и лих,
Я надеюсь, а может быть, вдруг,
Ты утонешь на время в моих…
* * *
Ох, заискрит,
Эх, озарит,
Ух, полыхнет,
Ах, звезданет.
Имя Имен.
Сердце сердец.
Время времен.
Агнец и жрец.
Ложе грехов
Сам застелю
Пухом стихов,
Ибо люблю
Бога, как Бог.
* * *
Жаждая свет видеть в человеке,
Я не прячу мысли под покровом,
Обеспечен алиби навеки,
Отмолил свободу добрым словом.
Не скрываюсь за спиною кресел,
За деньгами, за кредитом власти,
С незнакомкой искренен и весел,
Ей в глаза смотрю и вижу страсти.
Я без спирта градус свой повысил,
Чтобы стать наивней малолетки.
Возраст ― лишь набор случайных чисел,
Выпавших фатально на рулетке.
* * *
Время ставит на прошлом кресты,
Через день в лето канет весна,
Для того, чтобы жили мечты,
Непременно нужна тишина.
Ты молчишь, а я слышу слова,
Понимаю несказанность фраз.
Каждый раз эта сказка нова
Тем, что делает радостней нас.
* * *
Мне бы к небу припасть бы щекой,
Мне б за пазухой спрятать луну,
Мне бы радугой встать над рекой,
Мне б удачу поймать на блесну.
Я умею мечтать без причин,
Я умею быть выше тоски.
Быть одним из немногих мужчин,
С кем все женщины мира близки,
Потому что я — русский поэт.
* * *
Против ноликов ставлю кресты.
Знаю, может быть, это жестоко,
Но мои прегрешенья чисты
И для запада, и для востока.
Против крестиков ставлю нули.
Знаю, в прошлом спасения нету,
Но тогдашних стихов корабли
И закату нужны, и рассвету.
Против крестиков ставлю кресты.
Знаю, будет не раз — это точно,
Но, наверное, станешь не ты
И святою, и очень порочной.
Против ноликов ставлю нули.
Знаю, тянет туда, где моложе,
Но всё то, что тогда не смогли,
И сегодня мы сделать не сможем.
Всюду только нули и кресты.
* * *
Ухожу от тебя, не решив,
Не порушив, не став, не раскаясь.
Обрекая на жизнь, отвлекаюсь
На всё то, что рождает мотив.
Нестихийность меня не пьянит,
Я люблю без сценариев драмы,
В них такие желанные дамы,
Что любая мечтой осенит.
Осень ― славное время. Пора
Из весны мимо лета наружу,
Не боясь предстоящую стужу,
Вместе с листьями — в сердце костра.
Я — огонь, я умею сжигать.
Даже возраст любви не помеха,
Ухожу, до тебя не доехав,
Чтоб не думать, не ведать, не лгать.
* * *
Мои ангелы прячут глаза:
Когда я захожу в казино,
Когда пью будто воду вино,
Когда с грузом сомнений — на дно.
Мои ангелы любят спасать:
От любых неудач и проблем,
От последствий разведанных тем,
От желаний расширить гарем.
Мои ангелы всюду со мной:
В тех местах, куда был приглашен,
В тех местах, куда вход воспрещен,
В тех местах, где я буду прощен.
* * *
Люди пьют пиво и сходят с ума.
Я не хожу никуда без кастета,
Я понимаю, вся эта чума
Здесь, а не за горизонтами где-то.
Хочешь, поставим все ставки на ноль?
Хочешь, под финки подставим лопатки?
Жизнь — это шанс, это страх, это боль,
Но мы должны выпить всё без остатка
И не сойти раньше смерти с ума.
* * *
Я не порочный демон, я — поэт.
Со мною страшно быть неоткровенным,
Я прохожу сквозь имена по венам.
Луч света в царстве, а вне царства ― свет.
Ты хочешь выпить эту ночь до дна?
Поверь, я рад такому повороту.
Лишь не фальшивь, затягивая ноту,
И знай ― петли коварнее она.
Со мною Бог, и все мои стихи
Наглядно подтверждают совершенство
Его идей. Слова таят блаженство.
Готова ль ты сорвать с себя грехи
И выйти в мир, где святость, без одежды,
Чтоб быть со мной, пока горит свеча?
Пока топор и плаха палача
Не отрубили головы надеждам?
* * *
Не страшен мир, не страшен бой любой,
В котором скрыто обаянье нег.
Я не могу не быть самим собой,
Особенно когда растаял снег.
Когда подснежник с первою травой,
Когда предельно ясно без «травы»,
Что время расставаться с головой,
Забив на приговор людской молвы.
* * *
Мне б наполнить звуком тишину,
Так, чтоб мир пошел за мной с ума,
Мне б любить, не мучаясь, одну,
Так, чтоб понимала всё сама.
Мне бы плоть развратом утолить,
Так, чтоб не хотелось секса впредь,
Мне бы свет на белый свет пролить,
Так, чтоб не смогли меня отпеть.
* * *
Когда ответов больше, чем вопросов,
Когда вопросов меньше, чем ответов,
Тогда и приходи ко мне без спросу,
Тогда и заводи со мной про «это».
Я грешен потому, что, видя тело,
Тебя желаю видеть обнаженной.
Тоску лечить ― особенное дело.
Не будь, прошу, со мною напряженной,
И мы найдем все нужные вопросы,
И спарим их с ответами в постели,
И поутру прольем повсюду росы,
И допоем всё то, что не допели.
* * *
Входя в мой мир, оставь на входе крылья,
Я новые из воздуха слеплю,
Я заниматься лепкою люблю,
Всё это без потерь и без насилья.
Входя в мой мир, оставь на входе крылья,
Я сделаю всё лучше, чем все те,
Кто были до меня. Не знаю. Были?
Оставь, прошу, поломанные крылья.
Я сделаю все сказки ночи былью.
Ты лишь оставь, входя, на входе крылья.
* * *
Растерзанным ритмом,
Разбуженной бурей,
Распутной строкою
Пленю твои мысли.
И лихо слова подгоню по фигуре,
Чтоб всякие прочие в небе зависли.
Находки мои ― лишь мои, и не боле.
Не чувствуя боли, без боли не буду.
Возьми мои песни, отдай свою волю,
Разбей ради счастья на кухне посуду.
С осколками в венах,
Расписанным кровью,
Я выйду из плена твоих нехотений.
Я стану единственно страстной любовью
От первых людей до последних растений.
Потоки, потоки, потоки под током.
Всем тем, кому было и будет когда-то
В начале пути на пути одиноко,
Скажу — не терпите, а шлите всех матом,
Растерзанным ритмом,
Разбуженной бурей,
Распутной строкою.
* * *
Ей мысли мои важны,
Судьба ее мне не важна,
Стихи ей мои нужны,
Но мне не нужна она.
Где пламень, там тает лед,
Но я не хочу в кровать.
На всё, что она дает,
Мне нынешнему наплевать.
Вот если б мне всё вчера…
Вот если б ей всё сейчас…
Придет ли еще пора?
Когда-нибудь в следующий раз...
* * *
Я — игрок. Просто предположить,
Как азартна со мною игра.
Я живу. Я умею жить
И любить от утра до утра.
Если ставлю мечты на страсть,
То крестями меня не пленить.
В лабиринтах иная власть,
Ариадна, даруя мне нить,
Говорила: «Вернись, я жду,
И дождусь, и приму назад
В наш шалашик в Эдемском саду».
Я такой перспективе рад.
Я играю, раз я — игрок,
Я живу, раз умею жить.
И насколько же я одинок
Можно просто предположить.
* * *
Я разгадан своей тетрадкой,
Я раскрыл весь соблазн секрета.
Поцелуй твой в тиши украдкой
Даст сигнал к наступленью лета.
Будет жарко и будет влажно,
Будет сухо и вновь дождливо.
Тайны нету в листве бумажной.
Я отвечу тебе торопливо
Поцелуем, но не украдкой,
А смотря в твои ясные очи,
Я разгадан своей тетрадкой
И укрыт пеленою ночи.
* * *
Подавляю энергией всех,
Кто встает на пути у меня,
В домне — плотно спрессованный грех.
Я — огонь, я сильнее огня.
А любовью горящая жизнь
Только лишь посвященным дана.
Эй, держись. Стороною держись,
Выжгу всё и очищу до дна.
И энергией всех подавлю.
Пламя времени ― искра в бору.
Я любил. Я, как прежде, люблю.
Я, любя, никогда не умру.
* * *
Крайность бросает в крайность,
Случай рождает случай,
Вся наша жизнь — случайность,
Так что себя не мучай.
Может ли быть иначе?
Может, но это — проза.
Легче, когда поплачешь,
Пыль размывают слезы.
Так что, давай, есть время
Выбросить в ринге флаги.
Семя рождает семя
С чувством лихой отваги.
Случай рождает случай.
Вся наша жизнь — случайность,
Так что себя не мучай,
Крайность бросая в крайность.
* * *
Здравствуй, девушка-лето.
Привет тебе с дальнего края,
Я не стану играть, я всегда верен только себе.
Слышишь, сердце стучит, ненароком в строке замирая.
Благодарствуй не мне, благодарствуй за встречу судьбе.
Ты готовишься в плен.
Ты не знаешь, как это опасно —
Быть наложницей шаха, блудницей и в чем-то рабой.
Семена перемен
Плодовитей банального страха.
И какой это страх, если ангелы рядом с тобой.
* * *
Испаряя последние капли терпенья,
Жажда сбросить одежды и слиться, и слиться,
Нарастает, подняв паруса настроений,
Но уже не спешу, не спешу торопиться.
Будет лунная ночь там, вдали за рекою,
Мы отыщем родник, осветляющий воды,
Чтоб омыться и небо потрогать рукою,
Чтоб уже не зависеть от силы природы.
Понимаешь? Понять это трудно, но всё же,
Если я проводник, значит, выбор за мною.
Я тебя приведу в то, искомое ложе,
Где весна станет летом, оставшись весною.
P. S.
Если что-то не так ― подскажи,
Все мы вправе менять миражи.
* * *
Нет, весна ни в чем не виновата,
Просто очень хочется разврата,
Просто очень хочется насилья
Для того, чтобы расправить крылья.
НОЧНОЙ СОНЕТ
Томительная в искренности ночь,
Горит луна, как роковой фонарь.
И где-то в доме бродит одиноч…,
И от свечи то свет, то воск, то гарь.
Открыв окно, впускаю тишину,
За колыханьем штор движенья нет.
Таблетка, но с таблеткой не усну,
Беру бумагу и пишу сонет.
О том, что ночь томительна в тиши,
Что мой Парнас давно не мой порог,
Что я надеюсь в глубине души
На искренность не сочиненных строк,
И что с тобой не так, как без тебя.
* * *
За любовь лишенная любви,
На мгновенье жизнь останови,
Дай возможность мне тебя согреть,
Не уметь важнее, чем уметь,
Ибо нам двоим предложен путь,
Не свернуть с него и не уснуть
Раньше срока. Только позови.
За любовь нельзя лишить любви.
* * *
Минутки, часы, сутки,
Сутки, часы, минутки.
Ниже, чтоб стать выше,
Громче, затем тише.
Смелость — порог страха.
Там, где топор — плаха,
Там, где кобель — сука,
А без любви ― скука.
Минутки, часы, сутки,
Сутки, часы, минутки.
* * *
Как юная девочка в платье из ситца,
Смотрела на то, как гулял я, столица
В одном из закрытых для всех ресторане,
И титрами строчки чернели в экране,
И денег хватало на водку и сало,
И рядом без денег блондинка плясала,
И хмель одолел меня вдруг не на шутку.
Столица, похожая на проститутку,
В ответ улыбалась не юно, но мило.
Желанье купить ее разум затмило,
Я ей предложил за услуги две «кати»,
Мы с ней до утра кувыркались в кровати,
Лишь утром на завтрак мы выпили сока,
Она мне призналась, что ей одиноко,
А я вдруг признался, как там, в ресторане,
Заметил, что строчки стихов на экране
Скользнули под платье из тонкого ситца
И скрылись под сердцем российской столицы.
* * *
За вычурными шторами
Не слышимы, не видимы,
Лежим с тобой, целуемся,
Забыв про суету.
Не слышимы, не видимы,
Никем не ненавидимы,
И ты, и я, ступившие
С порога за черту.
Там, за окном, машинами
Столица загазована,
И с пробками не борются
Уже давным-давно.
А мы с тобой целуемся,
Вот так бы взять, зашториться
Навечно в этом номере,
Забыв, что есть окно.
* * *
Полной грудью, как требует сердце,
Вдох и выдох, за выдохом вдох.
Время есть что-то сделать до смерти,
Я душевно и телом не плох.
Я умею смотреть мимо взглядов,
Чье презрение выше обид,
Ни икон у меня, ни окладов,
Не еврей и не антисемит.
Просто сам по себе и не более,
Не барыга, не барин, не лох.
Наслаждаюсь, поскольку не болен,
Вдох и выдох, за выдохом вдох.
* * *
Бурлящим родником моих желаний
Слова летят в невидимый эфир,
В ответ я жду признательных посланий
Из царства телефонных муз и лир.
Не видя лиц, я понимаю: где-то
Есть те, которым нужен ровный слог.
Нужны слова незримого поэта,
А я хочу, чтоб телефонный бог
Не зависал с ответами в эфире.
* * *
День как день, очень скоро всё будет иначе,
То есть всё как обычно. Всё будет вчера.
Ты умчишься решать непростые задачи,
Я — гонять по планете шальные ветра.
День как день, но всё как-то совсем необычно,
Есть в энергиях наших чарующий свет,
Но ты скоро уйдешь в мир, в котором привычно.
Я ― в который не знает, чем дышит поэт.
* * *
Мне б с тобой наговориться,
И устать, и провалиться
В сны на долгие века.
Нету времени пока.
Нету времени, а жалко,
На окне в горшке — фиалка,
За окном пропали тучи,
На столе бумажек кучи.
Зайчик солнечный резвится,
Мне б с тобой наговориться,
И уснуть, и провалиться,
И, проснувшись, вновь уснуть.
Будет так когда-нибудь?
* * *
Друг другу принадлежать,
Покуда будем лежать,
Покуда время молчит
И телефон не звучит
Призывным окриком «Встать!».
Лежать, мечтать и летать,
Друг другу принадлежать.
* * *
Всё сметающей страстью огня
Жизнь над миром возносит меня.
Я по небу ходить не боюсь,
Я смеюсь, над собою смеюсь.
Потому, что по глупости смел,
Потому, что летать захотел,
Потому, что не так одинок,
Потому, что прощающий Бог
Всё сметающей страстью огня
Отдаляет от мира меня.
* * *
Деньги дают пониманье свободы,
Свобода — свободу для выбора цели,
Но годы, как листья, опавшие годы,
Тоску мою держат в особом прицеле.
Я мог бы родиться в другую эпоху,
И стать кем-то большим, чем просто мессия.
И мог бы любить до последнего вздоха
И молча гордиться тобою, Россия.
Но я — проводник, мне не легче от ноши
Времен и событий без писем в конверте.
Ты знаешь, я тоже бываю хорошим,
Пусть память напомнит тебе после смерти
Все наши невстречи и тайные встречи,
И все не резоны во имя резона.
Да, кстати, не ставь за меня в церкви свечи,
Я предан часам, меня нет на иконах.
* * *
С дождевою водой —
Гром и молнии глаз.
Где-то там, за звездой,
Кто-то смотрит на нас.
Он на Млечном Пути
Расплескал молоко.
Нам его не найти,
Он совсем далеко,
Он, быть может, сейчас
За далекой звездой
С неба смотрит на нас,
Обливая водой.
* * *
Я не приучен говорить слова
Напрасные. Но ты меня прости
И, слов не слыша этих, не грусти.
Я и без слов найду тебе слова.
Всё — дважды два. На улице трава,
А на траве — дрова. Едва-едва
Огонь, и с плеч по полю голова,
И далее Нева-река — вдова.
Слова, слова… Погода не права.
Рассвет — поэт. Святая синева,
И солнце — свет. Жива, жива, жива
Во мне любовь, затмившая слова
Напрасные, но ты меня прости.
* * *
А ты не просто так. Я знаю это,
И знает ангел, на плече он слева.
Ты в царстве муз, конечно, королева,
Ты в царстве тьмы — манящий лучик света.
А ты не просто так. Я это вижу,
И видит ангел, на плече он справа.
Ты бриллианту яркая оправа,
Ты для меня любых мечтаний ближе.
* * *
Непохожий твой взгляд
И улыбка с намеком
Для меня как разряд,
Я сражен твоим током.
Руки тянутся ввысь,
Небо делая ближе.
Ты, как дикая рысь,
Где-то в парке, в Париже
Ждешь охотника в плен
Своей собственной страсти.
В этот век мельпомен
Слабость в силе отчасти.
И разящий разряд
Электрическим током —
Каждый новый твой взгляд
И улыбка с намеком.
5 ИЮНЯ
Пушкин завтра родится
И умрет в январе.
Жизнь недолго продлится,
Ночь подвластна заре.
Я не знаю, как Саша,
Он, не зная, творил.
Пушкин ― русское, наше,
Чтоб кто ни говорил.
Слава, зависть, проклятья,
Порох, мушка и цель.
Смерть расширит объятья,
Предлагая дуэль.
Ничего не случится,
Раз июнь на дворе.
Пушкин завтра родится,
А умрет в январе.
* * *
Попробуй уяснить,
Поверить и понять:
Меня не изменить,
Мне трудно изменять.
Я сам из тех, кто смог
Переступить запрет,
Нет на душе тревог,
Сомнений в сердце нет.
Принять в себя покой
Я тоже не могу,
Я сотворен строкой,
Я строками не лгу.
И всем, что есть во мне,
Делюсь я вновь и вновь,
Тоска толкнет к стене,
Но от стены любовь,
Дав силы, оттолкнет.
Любовь живет во мне,
Моя любовь не врет.
Меня не изменить,
Мне трудно изменять.
Попробуй уяснить,
Поверить и понять.
* * *
Пустыня, верблюды и, словно мираж,
Эпоха, в которой живой фараон.
Проснешься — и сразу возьмешь карандаш
И в книжку запишешь приснившийся сон.
Вновь ляжешь в постель и закроешь глаза,
Чтоб снова приснился немыслимый сон:
Над небом Европы нависла гроза,
Любимчик фортуны — сам Наполеон.
В его арсенале посредством страстей
Немало любовью продавленных лож.
Он дерзок, как тысяча дерзких чертей,
Но на Люцифера никак ни похож.
Ты снова проснешься, возьмешь карандаш
И в книгу запишешь, чтоб вспомнить с утра:
Пустыню Египта, французский мираж…
Ложись, продолжается эта игра.
И вот уже Нельсона новый фрегат
Стремится в тумане найти Альбион.
Стареющий свет победителю рад,
С цветами встречает в порту Гамильтон.
Похожая очень… Бери карандаш…
И снова ложись, прочь сомненья гоня:
Бескрайнее море, бунгало и пляж,
И ветер, ведущий на встречу меня
С тобою.
Но нет, не пиши, не спеши.
Я сам напишу и пришлю поутру
О всем, что увидел, летая в тиши,
Тебя увлекая с собою в игру.
P. S.
А может быть, это совсем не игра?
Пора просыпаться? Еще не пора.
* * *
Иду к тебе, чтоб совершать грехи.
Не верь, что просто так — всё это ложь.
Не знаю, кто диктует мне стихи,
Когда любовь ― под сердцем острый нож,
Когда дышать труднее, чем не жить,
Когда насквозь пропитан и прошит,
Когда мне нечем в мире дорожить,
Когда, надеюсь, всё судьба решит.
Иду к тебе и плавлю рифмой лед,
Иду и призываю, и зову.
Кто знает, тот, наверное, поймет,
Что я живу. Идя к тебе, живу.
* * *
Ты сейчас не одна.
Я, наливши вина,
Подниму за тебя ― будь здорова!
Грусть моя не видна,
Выпью молча до дна,
Лишь любимой будь снова и снова.
Я желаю, чтоб ты
Воплотила мечты,
Чтоб нашла всё, что долго искала.
Наши правды просты,
Дай же, Бог, простоты
И разлей вновь вино по бокалам.
* * *
Я уходил, когда чернела гарь
Там, где огонь был накануне ярок,
Где от свечи на память — лишь огарок,
Когда вдруг муза превращалась в тварь.
Я не хотел быть зверем. Не рыча,
Бросал добычу, как в фонтан монеты.
И уходил в другой конец планеты,
Туда, где вновь ждала меня свеча.
* * *
Где-то совсем рядом,
А может быть, напротив.
Взгляд уловлю взглядом,
И будет взгляд не против
Встреч при луне в парке
Или в саду рано.
Утром не так жарко,
Ночью не так странно.
* * *
Словами молитвы по лезвию бритвы
До самого края и даже за край
Пойду и проверю, найду и поверю,
Что значит потерянный предками рай.
И с пролитой кровью, и с ясной любовью,
И с голосом, в сердце стучащим, вернусь.
Дорога подскажет, а небо покажет,
Господь не накажет, когда я проснусь.
* * *
Нервы губя, пробую остановиться.
Помню тебя и всё то, что меж нами случится,
Там, вдалеке, где мы должны отогреться.
В небо смотрю и не могу наглядеться.
* * *
Я не открыл еще своих Америк,
Да и Европ я тоже не открыл,
Стою смотрю на незнакомый берег,
При свете дня и трезв, и сизокрыл.
Взлететь на небо хватит сил с остатком,
И приземлиться силы тоже есть.
Я доверяю ручкам и тетрадкам,
Я знаю, ты должна меня прочесть,
Признав мою Америку с Европой.
* * *
Доверься мне. Я сделаю всё сам,
Прикрыв на время очи небесам.
Есть в темноте особо тайный код.
Не факт, что выход заменяет вход.
Не видя света, доверяй часам
Там, где прикрыты очи небесам.
* * *
Я не знаком с Марией Ленорман,
Ее салонов нет давно в Париже.
Я будущего счастья не увижу,
Как видел в прошлом гений и тиран
На картах у Марии Ленорман.
Но гвозди в небо, чтоб не знать, и знать
Хочу. Смотрю и вижу солнца блики,
Там грешники и там святые лики,
Холопы и всезнающая знать.
Я не хочу, и я хочу всё знать.
Приди ко мне, Мария Ленорман,
А хочешь, сам я появлюсь в Париже,
Адреналин в крови… Всё ближе, ближе
Тот день, когда я Господа увижу.
Приди ко мне, Мария Ленорман.
Из карт твоих слагается роман,
Не всё — обман. Увы, не всё — обман
В загадочной улыбке Ленорман,
В загадочной улыбке Моны Лизы.
………………………………………….
………………………………………….
………………………………………….
………………………………………….
Простите мне обычные капризы,
Комедии, трагедии, репризы…
А лучше дайте сквозь столетья визы
На мой визит к Марии Ленорман.
* * *
Давай забудем вычурность, и грех
Признаем нашим главным совершенством.
Чтоб жить нормально, нужен не успех,
А жажда жизни наравне с блаженством.
Признайся мне словами «я хочу»,
Они сильнее сладких слов о счастье.
Я брошу всё и сразу прилечу,
Забыв про расстоянья и ненастья.
Ведь слово «да» короче слова «нет».
Давай забудем вычурность. Забудем?
* * *
А завтра не выпадет снег,
И листья не станут кружить.
Кто я? Я опять человек.
Что делать? По-прежнему жить.
А завтра не вдарит мороз,
И вряд ли навечно тепло.
Кто я? Это праздный вопрос.
Что делать? Жить скуке назло.
А завтра никто не умрет.
* * *
На все пороки существуют сроки,
Я сам когда-то был в тяжелом роке,
Сегодня редко пребываю в шоке,
Даже когда вокруг все одиноки.
Я, славя одиночество души,
Затачиваю вновь карандаши
И говорю: «Не нужно, не спеши,
Пороки очень даже хороши,
Пока твой главный не исчез порок,
Пока рассудок требует тревог,
Пока есть пыль нехоженых дорог,
Ни ты, ни мир вокруг не одинок —
За всем есть Бог».
* * *
Не могу наглядеться,
Не могу надышаться,
Мне бы взять да раздеться,
Мне б перевоплощаться
Из живого в живое,
Из чудесного в чудо,
А не жить под конвоем
Мыслей, страха и блуда.
* * *
Я с тобою, девчонка-индиго,
По просторам вселенной мотаюсь,
И за книгой рождается книга.
И я книгой для снов раскрываюсь,
Чтоб гадания были правдивы,
Чтоб доподлинно было понятно,
Я с тобою мальчишка игривый,
Я летаю к тебе и обратно.
Тебе нравятся игрища эти,
Мне приятно мир радовать книгой,
Ты одна на огромной планете —
Настоящая муза-индиго.
* * *
Я с облака падаю в кресло,
На землю спускаюсь из бара,
Как чудно ― ты снова воскресла
Струной шестиструнной гитары.
Звенит в моем сердце сюита,
Я чувствую радость рассвета,
И мною еще не забыто,
Как вместе мы делали это,
Как сделаем это мы вскоре.
Я падаю с облака в кресло,
Вокруг — вдохновения море,
Как чудно ― ты снова воскресла.
* * *
Я уеду, уедешь и ты.
Это странно? Не очень-то странно,
Когда схожие наши мечты
Примут разные в общем-то страны.
Не скучай, я скучать буду сам
По тому, что меж нами случилось,
По волшебным твоим волосам,
По глазам ― в них безумство искрилось.
Это странно? Не странно ничуть.
* * *
С тобой вдвоем на облаке сидим,
Внизу — земля с лесами и домами.
Мне, просветленному, твой свет необходим,
Нет, не всегда, а только временами,
Когда тебя со мною рядом нет,
Когда на солнце от загара пятна,
Когда парад придуманных планет,
Когда слова без музыки понятны,
Или когда на облаке один…
* * *
Такая жизнь, что схочется и сможется,
Всё склеится и скрасится, и сложится,
Создастся и воздастся, и сумеется,
И счувствуется всё и сразумеется.
Смотрю вокруг, восторгов не тая,
Так неужели это правда я?
* * *
Газ — в пол... Под стрелкой ровно двести,
Все остальные как на месте.
Лечу с тобой туда, где небо,
Где не был, не был, не был, не был.
И страха нет. И скорость — триста.
И впереди и сзади — чисто.
Ревет мотор на верхней ноте,
Движенье губ по крайней плоти
Твоих во мне рождает жажду
Взлететь и вдруг пропасть однажды
На небе. Жму на газ. О, боги,
Поставьте крестик на дороге.
* * *
Приземлится ли мой самолет?
Этот странный вопрос не ко мне.
Я смеюсь, совершая полет,
Несерьезность серьезна вполне.
Воля Бога и выбор — за ним.
Он, коль надо, решит и возьмет.
Я смотрю, а имеет ли нимб
Не взлетевший еще самолет?
* * *
Не пойду на вторые роли,
Даже если зарплата выше,
Я печати сломал и пароли,
Мне мгновенно сорвало крыши
С головы, и с души, и с тела,
Я лишился простого страха,
Быть не первым ― чужое дело,
С предложеньем вторым ― к аллаху.
Предлагайте другим гастроли
И расклеивайте афиши.
Я печати сломал и пароли,
Долбанулся, лишившись крыши.
* * *
Со мной порочно или непорочно,
Я лучше всех ― ты знаешь это точно,
Ты знаешь и скучаешь, и не пишешь
Лишь потому, что мною только дышишь.
И я тобой единственной дышу,
И чувственно скучаю и пишу
О том, как мы порочно, непорочно…
Ты лучше всех ― я это знаю точно.
* * *
Я с этим миром лишь любовью связан,
И я любовью лишь ему обязан,
И знаю ― горизонтам нет предела,
И знаю ― миру мало только тела.
P. S.
Живу до смерти, то смеясь, то плача,
Ведь после смерти — жизнь. А как иначе?
О ЮРМАЛЕ
А здесь и в непогоду благодать,
И с моря неспокойного покой,
И свет, хотя светила не видать,
И ничего не дышит здесь тоской,
Ведь здесь и в непогоду благодать.
* * *
Поговори со мной по-русски,
Чтоб поцелуем по-французски
Начать роман о старой Риге,
Сюжет не мыслим без интриги,
В котором мы с тобой с Москвы,
И нам лететь назад, увы,
В страну, где говорят по-русски
Без поцелуев по-французски.
* * *
Взлетаешь? Но, взлетая, приземлись.
Я жду, когда ты подтвердишь прилет,
Пусть сохранит еще на вечность жизнь
По небу жизнь несущий самолет.
Лишь только так возможна эта жизнь.
* * *
Сóсны и песчаный берег моря
Очень скоро превратятся в пляж,
Музыкой наполнится он вскоре,
А пока здесь ветреный пейзаж.
Дождик бьется в стекла моих песен,
Я танцую пьяный на столе,
Я, как ветер, ветру интересен
В небе и, конечно, на земле,
Там, где сосны и песчаный берег.
* * *
Лебединая песня. Последний аккорд.
И вино без осадка вины.
И кораблик бумажный, припавший на борт,
И цветные, беззвучные сны.
Я придумаю сам новогодний сюжет
И раскрашу невыпавший снег,
И пролью на дороги магический свет,
И направлю течения рек
В город лучших надежд, в мир, которым я горд
И в котором беззвучные сны,
И не взятый на память последний аккорд,
И отсутствие чувства вины.
* * *
Оттого что я есть в жизни каждой весны,
Есть какая-то странная грусть,
Есть желание сделать реальностью сны,
Ностальгия, печаль — ну и пусть.
Оттого что я есть в жизни лета — жара,
Есть песок и волнующий бриз.
Есть желанье гулять по полям до утра,
Полнолуние есть и стриптиз.
Оттого что я в красках у осени есть,
Есть романтика прожитых лет,
Есть желание сказку по новой прочесть,
Бросив в шапку горсть медных монет.
Оттого что я есть у холодной зимы,
Есть и праздник, и бал-маскарад,
Есть и снег без обмана, и небо без тьмы,
И всё то, чему искренне рад,
Ибо есть я во всех временах круглый год.
* * *
На время встали часы,
Мы молча сняли трусы.
Остались в мире одни,
Застыли в сеточках дни.
Всё слилось в круговорот,
А календарь, спутав год,
Разбил об стенку часы,
Украв навечно трусы.
* * *
Мы святости полны, покуда светим
Своим несовершеннолетним детям.
* * *
Мы не скоро уж поговорим
И зажжем, словно факел, свечу.
Ты на днях посетишь первый Рим,
А я в третий домой улечу.
Это странно, но жизнь такова,
Что не справиться с ритмом порой.
Между первым и третьим — слова
И желанье ― найти бы второй
Рим, в который попасть мы должны,
И зажечь в нем, как факел, свечу.
Расстояния нам не важны.
Вылетаешь? Я тоже лечу
Поздней ночью, лишь выключат свет.
* * *
Я вышиваю крестиком «Люблю»,
Я ножницами небо разрезаю,
Я поднимаюсь в горы и слезаю,
Я не молюсь, но иногда молю
Того, с которым шапочно знаком,
Который знает обо мне так много,
Кого зову и называю Богом,
Его, связав все речи языком…
* * *
И головная боль и зло вторичны,
И бесполезна праздность поутру
В сравненьи с тем, о чем я знаю лично.
А знаю я лишь то, что я умру.
Вот так вот просто упаду, не встану,
И лягу в гроб с улыбкой, будто шут.
Душа уйдет наверх, в сквозную рану,
Туда, где судьи с прокурором ждут.
Что будет там, конечно же, вторично
И не играет значимую роль.
Мои проблемы ― лишь мои, я лично
Снимаю стрессом головную боль.
* * *
Мадмуазель, оставьте лесть потомкам.
Я знаю, кто я и зачем пришел.
Простите, если искренне и громко,
Нет времени, поставьте чай на стол.
И царский мед прошу подать в розетках,
Мне нравится в Вас леди открывать.
Там, за окном,— лишь воробьи на ветках,
А здесь, за стенкой, кажется, кровать…
И до нее дойти чуть-чуть осталось
По флангу слева, мимо стульев в тыл.
Ваш чай горяч, пусть он остынет малость,
И я горяч, я тоже не остыл.
Мадмуазель, оставлю лесть потомкам…
* * *
Лежу, закрывшись, как подранок,
От дум о прошлом — просто страх.
Вот так бывает после пьянок:
И мир не мил, и люди на х...
Таблетки действуют не сразу,
Табачный раздражает дым.
Зачем вчера я пил «заразу»?
Уж лучше б умер молодым,
Не мучаясь сейчас похмельем.
* * *
Не скажешь мне обычными словами,
Как ты скучаешь. Я скучаю сам,
Но солнышко сейчас над головами
Рассказывает это небесам.
И я, черпая сверху вдохновенье
И представляя милые черты,
Как SMS, пришлю стихотворенье,
И ты поймешь, как же скучаешь ты.
* * *
Словно искрами костра
Время за душу берет.
Мир родился не вчера,
И не завтра он умрет.
Я родился не вчера,
Значит, завтра не умру.
Есть во мне моя искра,
И она нужна костру.
Да и времени нужна.
* * *
Слова мои полны огня, но всё же
Ты без меня, я без тебя. Разлука.
Нет ничего тоски по дням дороже,
В которых кобелем и статной сукой
Мы беззаботно нежились в постели,
Нам нравилось беззвучно улыбаться.
Тоска навеки поселилась в теле,
С желаньем приглушив тоску еб...ться.
Разлука хороша, когда недолго,
Когда на память давят только страсти.
* * *
Дню каждому — своя забота,
Их сущность не понять, покуда
Не бросит с неба знаки кто-то,
И с благодатью грянет чудо.
Любовь пронзающей заточкой
Сквозь ребра в сердце не смертельно.
И день внезапно станет ночкой,
А ночка — миром параллельным,
В котором можно рядом с Богом
Ходить по раю без заботы
О том, что Он осудит строго,
Отняв несыгранные ноты.
И ту, с которой всё искрится
Вокруг вне времени вселенных.
Я жду, в душе любовь таится,
Страсть спящая течет по венам.
* * *
День как день, как тысяча похожих
Летних дней. Но это всё не так.
Радуешься ты, я весел тоже.
Сердце бьется мерно в ритм «тик-так».
Стала старше. Но не возраст это,
Это — праздник лета. Веришь мне?
Не спеши. Я не прошу ответа,
Для меня молчание в цене.
Слышу, сердце в телефоне бьется,
Знаю ― ждешь всё утро SMS.
Чувствую, как небо улыбнется.
Этот день особый для небес,
На другие очень непохожий.
* * *
Я святым уж никогда не стану,
Слишком много я познать спешу,
Выпиваю и бываю пьяным,
Совращаю и грешу, грешу.
Сколько мыслей ― столько и желаний,
Сколько шансов ― ровно столько зол.
Встреч полно, полно и расставаний,
Много потерял и вновь обрел.
Впереди всегда дурная слава,
Я от точек прямо к запятым,
Вниз и вверх, налево и направо,
Право, жаль, но мне не стать святым.
* * *
Ужин ― не ужин, обед ― не обед,
Завтрак ― не завтрак, когда тебя нет.
Есть не охота. Спать не хочу.
На х...й работу! Еду к врачу,
Даст он таблеток или микстур,
Чтоб до рассвета снился амур,
Чтобы ты снилась вся в неглиже,
Чтоб возвратилась. Время уже
Первого кофе в нашем раю.
* * *
По полям и дорогам,
По горам бесконечным
Все мы ходим под Богом,
Эта истина вечна.
И влюбляемся странно,
И расходимся с риском,
Сменив школы на страны,
Эта истина близко.
Я смотрю и не верю,
Что был юным когда-то
Там, за запертой дверью.
Эта истина свята.