СКУЧАНИЕ (06—16 февраля 2009)
* * *
Сладкой болью под сердце ножом.
Остаемся на вечность одни,
Память нежно в себе бережем,
Верим в новые лучшие дни.
Я стихами совью сотни гнезд,
Колокольно свободой звеня.
Миг, украшенный россыпью звезд,
Снова примет меня за меня.
Без регалий и без эполет,
Одного в непроглядной тиши,
Чтоб подушка раскрыла секрет
Твоей солнцем палимой души.
* * *
Поскучай за меня,
Помолись за мое совершенство,
В этом небе так много неслыханных ранее птиц.
Жизнь — частица огня,
В ней — любовь, в ней — богиня блаженства,
Перед нею все ангелы радостно падают ниц.
Бриллиантовый путь,
Изумрудного цвета дорога,
Я нарушу покой, я приду к тебе ночью на чай.
Солнцем раненный в грудь,
Помолюсь за границей порога.
Лишь в ответ улыбнись, лишь в ответ за меня поскучай.
* * *
Небо дарит возможность смотреть в него, веруя в Бога.
Кто я? Что я? Зачем по дорогам и тропам хожу?
Слишком много вопросов, ответов не слишком, но много.
Я на небо смотрю и на небе за небом слежу.
Вот такая вот жизнь, вот такие имею причуды,
Интересней всего там, где скрыта граница небес,
Верю в Бога и в то, что когда-то на небе я буду.
Не святой, не монах, но поверьте ― уж точно не бес.
Я на небо смотрю…
* * *
Могла бы быть монахиней, и точка!
Но не смогла, поскольку не могла
Бездушно бросить душу в одиночку,
Любовь свою любовью берегла.
Я, улыбаясь, назначал ей встречи
Во всех концах красавицы-Москвы,
Мне нравилось на землю ставить свечи
Среди опавшей осенью листвы.
Горел огонь, и ветер гнал по парку
В объятья наши новую листву.
И чувства полыхали краской яркой,
И было не узнать в Москве Москву.
P. S.
Но к святости не нужно торопиться,
Душа не любит, когда с нею в блиц.
Не ставшая монахиней столица
Дороже всех других земных столиц.
* * *
Всех беспонтовых — на х..!
Время крою на сон,
Путаюсь в именах,
Даже не помню имен.
Ты для меня — одна,
Рядом с тобою ― жив,
Время краду у сна,
Залпом аперитив!
Спи, я тебя спасу
От всевозможных бед.
Время хранит красу,
Ты излучаешь свет.
Облако в модных штанах,
Время о встрече молю.
Всех беспонтовых — на х..!
Только тебя люблю.
* * *
Живу, пока дышу тобой.
Пишу, пока храним судьбой.
Хочу, пока способен быть.
Люблю, пока могу любить.
Глаголом жгу и буду жечь.
Во мне рекой речится речь.
И я живу, гордясь судьбой,
Хранимый Богом и тобой.
* * *
Жизнь меняет местами комедию с драмой,
Пряча слезы дождя то в огне, то в золе.
Но бессменна святыня одна ― это мама,
Самый близкий во всем человек на земле.
Я хотел бы ребенком остаться навеки,
Чтобы ты, как и раньше, кормила в тиши,
Наливая в стаканы молочные реки,
Наполняя романтикой детство души.
Время не повернет вспять спешащие стрелки,
И зима в Подмосковье не очень снежна,
И словами сказать — получается мелко,
Ибо ты, как и прежде, мне очень нужна.
Я иду напролом по дорогам упрямо,
Я во всех «непонятках» себя лишь виню,
Но ты знай, я всегда тебя, милая мама,
Вспоминаю и в сердце святыней храню.
* * *
Бензином страсть и похотливый взгляд,
Который разжигает разом свечи.
Спешу упасть и не смотрю назад,
Туда, где не со мною были встречи.
Благой порыв и воля всем ветрам,
И выход из стакана к океану.
Я мог бы быть холодным по утрам,
Но я, напротив, напиваюсь пьяным.
Не веря прозороливейшим ничуть,
Из струн души вновь извлекаю звуки,
А ты давай, попробуй-ка уснуть,
Зачем тебе надуманные муки?
Огонь любви — прекраснейший костер,
Мы в нем, сгорая, обретем свободу,
Мы не были свободны до сих пор,
Мы надевали шубы в непогоду.
Теперь, сорвав вериги всех одежд,
Покажем небу и покажем Богу,
Как хороша религия надежд,
Как звездопадом выстлали дорогу.
………………………………………
………………………………………
………………………………………
………………………………………
Войди в меня, и я в тебя войду,
Нет ничего желанней совершенства.
Я целый мир тобой с ума сведу
И сам умру на высоте блаженства.
* * *
Изогнувшись, как младая кошка,
Лапами упершись в одеяло,
Промяучишь весело в окошко,
Что весна по дому загуляла,
Что желаешь непременно ласки
И подставишь спину для почеса.
Я тебя поглажу без опаски
И залезу не туда без спроса.
Дальше будет всё, включая «это»,
И еще раз двадцать пять, не меньше.
За весною в дом ворвется лето,
Я ж в упор не буду видеть женщин.
Хотя нет, увижу, но немножко,
Потакая шалостям мадамским.
А любить одну лишь буду кошку,
Ту, с которой стал котом сиамским.
* * *
Не пойму отчего, но меня почему-то накрыло,
Я устал быть морями твоих романтических вод.
Может, это зима льдом сковала течение силы,
Может, омутом стал для меня твой спасительный брод.
И песками пустынь заметает, как снегом, дороги,
И крылатые сфинксы ослепли в барханах зимы,
Мы должны быть собой, а иначе — расстроятся боги,
Мы должны быть собой, ведь иначе мы будем немы.
Северный ветер — ветер с востока.
Выжжен кострами небесный маршрут,
Только без солнца так одиноко,
Словно обратно дома не ждут.
Там южный ветер, где западный ветер.
Роза ― не роза. Снегом песок.
Но почему мне солнце не светит,
Но почему же я так одинок?
Я же не ветер…
* * *
Женщина юная, пылкая, страстная,
В чем-то безумная, в чем-то несчастная,
В чем-то доверчива, даже невинна.
Так опьяняют лишь терпкие вина.
Я захмелел. Я стал внешне моложе
И, поднимаясь к богине на ложе,
Чувствовал, как обнажаются звуки,
Как барабанят сердечные стуки.
Вместо инфаркта ― стихи на манжетах,
Кто не любил, тот и не был в поэтах.
Тот никогда не поймет этих строчек,
Не расшифрует обилие точек.
………………………………………..
………………………………………..
Я же хочу умереть от инфаркта,
Приняв излишнюю дозу азарта,
С женщиной пылкой, страстной и юной
На простыне белой ночкою лунной.
* * *
На глобальном кладбище детских иллюзий,
В крематориях снов и бесценных желаний
Время глохнет мгновенно после контузий
Разорвавшейся мины неправильных знаний.
Антикризисным шоком по нервам без страха,
Цепенеющим ужасом мимо аорты
Вылетает душа с крестильной рубахой,
В моду входят бесчисленные аборты.
Ожидаем коллапса и верим в удачу,
И в лекарства в просроченной автоаптечке.
Заберите все деньги, не надо сдачу,
Лучше позже, в храме — за спасение свечку.
* * *
В одиночестве одиночество
С одиночеством несовместимо.
За пророчествами — порочества,
И не видно огня за дымом.
И не ведомо, где окажется
Нескончаемое скопление.
Так и есть или только кажется
Исцелением испепеление?
* * *
На столе — магические руны
С так и не разгаданным секретом,
Рваные серебряные струны,
Вечер, что закончится рассветом.
В зеркале какой-то взгляд усталый —
Плод полета песни менестреля.
Кто ответит: много или мало
Прожито от строчки до дуэли?
Тело привезут вдове на Мойку —
Таково бессмертие поэта.
А пока есть время, выбрав стойку,
Ощутить дыханье пистолета,
Разорвав серебряные струны.
* * *
Дышит свежестью тело
И влечет за предел,
А за гранью предела —
Беспредел наших тел.
Я возьму тебя сходу,
И не раз, и не два,
Мы познаем природу
Своего естества.
Ты, впуская в свой омут,
Брод размоешь на нет.
Грозы, молнии, громы,
Тьма, безвременье, свет…
И предел беспредела
До безумия прост —
Я люблю твое тело
Больше неба и звезд.
* * *
Опыт порочной любви больше, чем опыт любви.
Скромность свою подави и меня позови в мир порочной любви.
Время не ведает зол, где стирается пол, там и царствует страсть.
Вазу с цветами на стол, праздник в город вошел, обезглавивший власть.
Мы здесь с тобою одни, молча гасим огни, растворяем печаль.
Опыт порочной любви ― это вирус в крови, это ближняя даль.
Это дальняя блажь, безупречный кураж, полевые цветы.
Это я, это ты, это я, я плюс ты. Мы чисты
В непорочном желаньи отведать мечты.
* * *
Самолеты летят словно птицы
Из российских портов за границы.
В мир, в котором в законе валюта,
Да и люди добрей почему-то.
* * *
В полдень накрывает стрелку стрелка,
Аппетит приводит голод к власти,
Кровь и соус на твоей тарелке —
Вкусом будоражащие страсти.
Львица, разорвав добычу в клочья,
Чашку кофе разобьет в осколки.
Я, в стихи вставляя кровоточья,
Выйду к Ватерлоо в треуголке.
Закажу тебе «наполеона».
Ты хотела ― съешь его до крошки.
Все мои желанья вне загона,
Ведь в загоне львицы ― просто кошки.
Я — охотник, я палю в тарелки,
Пули знают, сколько в пулях страсти,
Там, где стрелки накрывают стрелки,
Там, где голод аппетитней власти.
* * *
Одних согнули на закате,
Других подняли на рассвете.
Я жил, и жив сегодня, кстати,
И буду жить, покуда светит
Мне перспектива быть распятым
Однажды за свою свободу
Толпой и Понтием Пилатом,
Поверившим словам урода.
* * *
Плыву по дням. Лечу наверх кометой.
Во имя мира затеваю войны.
Туда-сюда меж тем и этим светом,
Мои стихи во мне меня достойны.
Мгновенно вспыхну, лишь увижу спички,
За нож возьмусь, коль надо будет в драке.
Я нервный по судьбе и по привычке,
Я — сумасшедший, я ― Андрей Алякин.
* * *
Шарик падает мимо числа,
Матом — дилера и казино.
Жаль, удача «баблом» обнесла,
Лучше б выпила, сучка, вино.
С пьяной — легче, доступней рукам
Груди, зад и, конечно, перёд.
Хам? Подумаешь, только лишь хам,
Разозлись, может, в карты попрет?..
* * *
Ветрам слова сказать я повелю:
«Не сомневайся в том, что я люблю».
И солнце попрошу я, не грубя,
Сказать тебе, что я люблю тебя.
И небо пусть и в ширь, и в глубину
Напишет: «Я люблю тебя одну».
Не веришь ветру, солнцу, небесам?
Ну что ж, тогда скажу при встрече сам
О том, как нежно я тебя люблю,
Люблю, люблю, люблю, люблю, люблю.
* * *
На минет даже времени нет,
Даже пары каких-то минут.
Всюду — тьма. Я для тьмы этой — свет,
Свет, который и пряник, и кнут.
Оттого и летаю спеша
Над застывшею патокой дел.
Ты, как прежде, собой хороша
И желанней всех девичьих тел.
Вспоминаю тебя в тишине…
Память снов накрывает меня.
Ты даешь одному только мне
Жажду поиска рифм и огня.
И от этого ярче мой свет,
И от этого солнцем свечу,
На минет, правда, времени нет,
Но хочу его. Очень хочу.