НАСКВОЗЬ (03—12.05.2012)
* * *
Я тебе благодарен за всё: за любовь и за муки,
И за ревность к тебе, и за ревность твою иногда,
За усталость и боль, за отсутствие лести и скуки,
За счастливые дни, за совместные наши года,
За дальнейшую жизнь, что уже без тебя невозможна,
Я тебе благодарен. Я небо для нас постелю,
И на руки возьму, над землей пронесу осторожно.
И на ухо шепну: «Я люблю тебя, слышишь, люблю».
* * *
Что успею? Куда я спешу?
Не продлить мне отмеренный срок?
Где гарантия, что напишу
Я хотя бы еще пару строк?
Жизнь окончится смертью — закон,
Смерть — еще не предел. Где и как
Меня встретит не Он или Он?
Отыщу ль я таинственный знак?
Время — вечность. Вращается круг,
Холодок, пробежав по спине,
Дал понять непонятное. Вдруг
Стало как-то грустнее вдвойне.
* * *
На мой вопрос всегда найдут ответ,
Срифмуются все строчки на листе,
За гранью пониманья — только свет,
И я совсем не верю темноте.
* * *
Прозвените ключами,
Отслужите свечами
И сверкните очами,
Если гром нипочем.
С неудачами слажу,
Сброшу наземь поклажу
И, стерев с лица сажу,
Выбью окна плечом.
Город спит и не слышит,
Как душа во мне дышит,
Тихий ангел на крыше
Вновь диктует слова.
Я их в строчки пакую
И ничем не рискую,
Жизнь без смерти такую
Вы поймете едва.
Конь е2 — е4,
Как Пегас служит Лире,
Поле шире и шире,
Только Бог шахматист.
Время светит свечами,
Прозвените ключами
Иль сверкните очами
Там, где ждет чистый лист.
* * *
И у меня появилось немало седин,
Любит бессонница мысли подбрасывать в ночь,
Все свои строки переживаю один,
Некому мне в неудачах и бедах помочь.
Время пройдет, может быть, всё изменится вдруг,
А не изменится, значит, так нужно, и пусть
Мысли бессонницы стрелки выводят на круг,
Пусть до утра остаются не беды, а грусть.
Я свои беды осилить сумею один.
* * *
Мы то вместе, то врозь,
Память сердце хранит,
Лучший выход — насквозь,
Прямо через гранит.
Жизнь и смерть — как вино,
Как святая вода.
Всё, что небом дано,
Нам дано навсегда.
* * *
С чего начинается Родина?
С бутылки пивка на заре,
С хороших и верных товарищей,
Живущих в соседнем дворе.
А может, она начинается
С желания водки принять.
С того, что в любых испытаниях
У нас никому не отнять.
С чего начинается Родина?
С «бычка» у соседских ворот.
С травы конопляной, что во поле,
Под ветром склоняясь, растет.
А может, она начинается
Со свернутой «сотки» отца?
С «дорожки» отнюдь не проселочной,
Которой не видно конца.
А может, она начинается
С приема ненаших «колес»?
С похмелья, которое с юности
До старости в сердце пронес.
С чего начинается Родина?
* * *
А вы поживите с этим,
А вы расскажите людям,
Зачем для одних мы светим,
Других — почему мы судим.
Любовь не всегда подарок,
Стрельба не всегда напрасна,
Рассвет был вчера так ярок,
Что нынче стал темно-красным.
Уносят трофеи битвы,
Над полем нависли тучи,
Одним все слова — молитвы,
Другим всё — призыв стать круче.
* * *
Без трех лет семьдесят без ужасов войны,
И я скажу сегодня без стесненья:
«Не много праздников, но этот день весны
Особо почитаем, нет сомненья».
Спасибо всем, кто выжил, кто живой
И тем, кто не пришел домой когда-то,
За небо без крестов над головой,
За путь свободы и за всё, что свято.
Мы помним всех, мы ими спасены,
Мы не хотим повтора потрясений,
Без трех лет семьдесят без ужасов войны,
Сияет солнцем всюду день весенний.
* * *
Эта ночь, что последнею ляжет меж нами,
Не похожа на первую, с силой цунами,
Потому что ничто в этой жизни не вечно
(Не поэтому ль жизнь в этом мире конечна?).
Я не сплю, а ты спишь там, за стенами где-то,
Ночь бывает последней у музы с поэтом,
Когда быт уменьшает былые масштабы,
Когда муза — не муза, а склочная баба.
И вопросы к себе, как и прежде, открыты,
Я в последнюю ночь отправляюсь забытым,
Но с надеждой найти вновь объект для цунами,
Чтобы ночь была круче, чем та, между нами.
Потому что ничто в этой жизни не вечно.
(Да и так ли уж жизнь, в самом деле, конечна?)
* * *
Всю дорогу дожди и дожди,
Чуть утих, тут же заморосил,
Для тебя я — как крест на груди,
Да такой, что нести нету сил.
Брось надежды, входящий в мой храм,
На спокойствие и тишину,
Понимаю всё мысленно сам,
Но, как крест, вниз тяну и тяну.
И нести меня нет больше сил,
И оставить не можешь в ночи,
За окном дождик заморосил,
Я — не крест. Я — предтеча свечи.
* * *
Припишите мне связь с властью, с бабами, с чертом...
Пририсуйте копыта, рога и клыки,
Если надо, меня вставьте первым в когорту,
Я готов, если надо, принять в грудь штыки.
Жизнь как будто бы тракт, либо просто дорога,
И неважно, что там, даже если загон,
Никого не боюсь, кроме Господа Бога,
Если в ад, значит, в ад. Но решит только Он.
* * *
По клавишам рояля мы бегали с тобою,
И музыка звучала и радовала слух,
Отливы и приливы, мелодии прибоя,
И всюду — наше небо, всё небо лишь для двух.
По клавишам рояля, по черным и по белым,
Мы бегали с тобою, не ведая забот,
И музыка, как воздух, входила нотой в тело,
И не было фальшивых, неверно взятых нот.
По клавишам рояля мы бегали когда-то,
Теперь рояль сменили церквей колокола,
Всё лучшее уходит. Но мы не виноваты,
Что смерть не выбирает калибра для ствола.
* * *
В один ряд, в один фронт, так же пьяно и смело,
Вопреки ничему, но уж точно вперед,
Потому что и мне до всего, кроме тела,
Спирт, осока, полынь, чай и липовый мед.
Выстрел выстрелу — рознь, пуля-дура, известно,
Ноги, руки, плечо, шея, грудь, голова,
На носилках в санбат, врач по-своему честный,
Крик отчаянья, стон, мат, простые слова...
В душу, в память, навек, до последнего вдоха,
Не ищите причин, не берите на понт,
В первый ряд, потому что без радости плохо,
Потому что хочу на один с ними фронт.
* * *
Насквозь всё свое одиночество, разве не повод
Однажды уйти, чтоб вернуться к другой тишине?
Где нить Ариадны — не током наполненный провод,
Где всё, что бесценно, гораздо дороже в цене.
Насквозь — через лед и бетон, поперек всем протестам,
Однажды забыть свою память в холодном углу,
Туда, где давно приготовили теплое место,
Туда, где никто и не видел холодную мглу.
Насквозь — от себя и к себе, в город детских мечтаний,
Однажды без лишних звонков утопить все ключи,
Где честно оценят плоды ненапрасных страданий,
Где даже не знают, что плахам нужны палачи.
Насквозь — словно выход и вход — лишь единая точка,
Однажды луч света откроет дорогу в Эдем,
Где будет написана самая главная строчка,
Где есть аксиомы и нет вообще теорем.
Насквозь, навсегда, насовсем — разве это не повод?!
* * *
Пробегу по воде, пройду ли по берегу,
Где мокро, где сухо — понятное и не очень внятное,
Отчего земля покрыта родимыми пятнами,
Смогу ли я стать больше, чем мне предписано?
Когда я уйду, ты не станешь расстилать скатерти,
И водка в графине не даст тебе утешения,
Любовь — не всегда прощание, но всегда прощение,
Оставляю грусть и надежды найти в будущем,
Прилавки грез залепили большими процентами,
Вероятно, сезон скидок — результат кризиса,
Мне уже за сорок, чуть-чуть — и пойду к пятидесяти,
Ты не так молода, как тебя утешают поклонники,
Догорает свеча, забытая на подоконнике,
Розы сникнут к утру, до обеда съедят все устрицы,
Ведь картина мира — часть речи Иосифа Бродского.
* * *
Странно, что Пушкин имеет отношение к Африке.
Впрочем, все мы в душе грезим солнцем, теплом, пирамидами...
Арина Родионовна, мне бы послушать сказку в вашем исполнении,
Может быть, я сумел бы написать ее лучше, понятней, лиричнее.
Он любил Петербург, Петербург не любил его всякого,
Результат — все умрем, но не все мы умрем одинаково,
Лучше — с пулей во лбу. В пах — больнее и странно до странности,
Власть не очень любит убитых за их постоянности.
Что в итоге? Предки поэта нашлись только в Африке.
* * *
Я раскачан собой,
Я веду этот бой,
Понимая — победы в нем нет,
Видно, это — судьба,
Боль, и с болью борьба,
И предательство в тридцать монет.
Кто со мной без меня?
Дыма нет без огня,
Город спит, погасив все огни,
Я смотрю в календарь,
Я не чувствую хмарь,
Впереди только светлые дни.
* * *
А у меня недобрый взгляд,
Могу нагнать на волка страха,
В словах моих смертельный яд,
Особенно в «идите на хуй».
Я — очень сложный человек
Для всех, кто искренен нечасто,
Уж если короток мой век,
Нет времени на педерастов.
* * *
Одиночную камеру — за нежелание идти против совести,
Все свои романы, драмы, комедии, трагедии и, как ни странно, повести
Я писал и пишу, не придумывая заранее сюжеты.
Это не значит, что я бессознательно грешу, просто время определило меня в поэты.
Праздник жизни — всегда и везде, где невозможны компромиссы,
К сожалению, каждая новая звезда, сгорая, стремится в актрисы,
Поезд уходит за горизонт, вагон остается на месте,
Меня невозможно брать на понт, я также не принимаю лести.
Хотя, если честно, приятно чувствовать рифму, нужную фразу нашедши,
Жаль что это мне одному понятно, а вам хочется считать меня сумасшедшим,
Не самая плохая судьба — по строчке к последней точке,
Жизнь против совести — это борьба, за которую не предусмотрено одиночки.
* * *
Растекаясь буквами слов по белому снегу листа,
Находя важные ответы на, казалось бы, неважные вопросы,
Задумываюсь, а так ли правильно я действую или бездействую,
Понимаю или не понимаю всю серьезность сложившейся ситуации?
Боже, еси на небеси, дай мне силы днесь и избавь от лукавого,
Да святится имя Твое. И если будет на то воля Твоя,
Не допусти мне возможности не умереть за Тебя.
* * *
Все думают, что я — самодур, не понимая, что грусть от непонимания,
Я хочу тишины, я устал быть объектом пристального внимания:
ФСБ, ГСУ, полицейских, дэпээсников и наркоконтроля,
Слушающих мои телефоны, предписывающих мне не мои роли.
И чем дальше, тем больше различного рода цинизма,
Я устаю от заботливых дам и от их душевного онанизма,
Кто-то считает меня гением, но никто не пытается меня понять,
Задушить в объятьях проще, чем хотя бы просто обнять.
Я не ищу понимания, не прошу ни монет, ни купюр,
Потому что грусть от непонимания, потому что я, видимо, самодур.
* * *
Говоря слово «люблю»,
Помни о том, что миллион не разменивается по рублю,
Что, как бы ни болела потом голова,
Останутся не эмоции, останутся слова.
Помни, что предательство — всегда предательство,
Какими бы смягчающими ни были обстоятельства,
Средства достижения не все возможны,
Истина никогда не бывает сложной.
Помни о том, что молчание — не всегда золото,
Чашку тяжело склеить, если она расколота,
Судить будет совесть, а не срам и стыд,
Душа всегда плачет только навзрыд.
Помни, что поэты — посланники Бога,
Их встречаешь нечасто, их не может быть много,
Тяжелы в быту, но легки на поминках,
Не сразу сложилась в мозгу картинка?
Помни, разменивая миллион по рублю,
Ты обесцениваешь слово «люблю».
* * *
Излишняя мнительность, нервы ни к черту... Черти
Рядом, вокруг, никуда не уйти от погони,
Ладно бы там, и потом, после выпавшей смерти,
Нет же — повсюду тоска безутешная стонет.
Я принимаю на грудь литр шотландского виски,
Радость приходит для исполнения долга,
Черти со мной заодно... Наплевав на все риски,
Пьяный, танцую, зная, что пляски недолго.
Мнительность — нервные всплески в моем же сознании.