Название этого цикла стихотворений возникло из истории одной эзотерической религии, согласно которой люди, пройдя множество испытаний, восходили на вершину личных достижений и получали в напутствие только одно слово — нисудх! После чего становились учителями и вели за собой других. Означает оно в переводе — «неважно». В ситуациях гибели, потери, утрат представители этой веры с улыбкой произносили — нисудх! Это — универсальный растворитель эго. Мы считаем, что всё, что мы делаем, очень важно. Нисудх отменяет иллюзорную важность. Каждый хочет заставить другого принять свою точку зрения. Неважно, чем это закончится, но любой компромисс после столкновения приводит к большему единству. Однако необходимо понимать, ради чего совершается действие, какие проблемы решает, ведь отсутствие понимания влечет за собой безуспешные действия. Любая победа покупается ценой жертвы. Чем ты готов пожертвовать? Истинная победа — это не захват, а справедливый обмен, и тот, кто его инициирует, должен понимать, что его не получают даром. В противном случае, человек окажется лишенным внутренней свободы и останется отягощенным захватом. В конце концов, победа возможна только над собой, над своим хаосом!
НИСУДХ (05—14.06.2012)
* * *
Не пряча в рукаве козыря,
Сдавая выгодные позиции,
Начиная с центра поля в хаосе,
Не чувствуя краев пропасти,
Улыбаюсь себе очень искренне,
Но не чувствую в тебе искры истины,
Небо видит нашу землю круглою,
Я же вижу эту землю всякою,
Где-то на краю лягушки квакают,
И лишь одна из них царевна-девица,
Очарованная и околдованная,
Гой еси добры молодцы,
Полетят еще буйны головы,
В нокаут в первом раунде,
С русским роком в андеграунде.
Жизнь моя — песнь веселая,
Правда — нищая, верность — голая.
Кто со мной на сорочинскую ярмарку?!
* * *
Смешав в стакане с нежностью вину,
По ручейкам на дно святой реки,
Из рок-н-ролла в блюз и в тишину,
Всем незнакомым чувствам вопреки.
Был я — не я, но только лишь вчера,
Теперь вчера со мной наедине,
Распущенные по ветру ветра
С бессонницею не сошлись в цене.
Пусть город спит. Кто сможет угадать
Где и когда прорвется тишина?
Где строчками прольется благодать?
Бог с той иль с этой стороны окна?
* * *
Нет смысла сомненьям висеть на суку,
Я розгами чувств в кровь себя иссеку,
Я в силах дойти до предела, которого нет,
Солдат, генерал — всё равно рядовой,
Не главное — смерть, потому и живой.
Иду на войну, бросив в шапку бродяге монет,
Любовь — это всё: и мажор, и минор,
Любовь — всё, чем жил и не жил до сих пор,
Любовь — это рай, очень сильно похожий на ад.
Любовь — необъятная чудо-страна,
Любовь — это первая бочка вина,
Болезнь, для которой закат никогда не закат,
Любовь — покаянье в глазах палача,
Любовь — продолжение света луча,
Безумный мой мир всесжигающей страстью объят,
Иди и смотри, стой на месте, молчи,
А не получается — вой иль кричи,
Святых не бывает, но каждый по-своему свят.
Нет смысла сомнениям висеть на суку,
Я розгами чувств в кровь себя иссеку,
Я в силах дойти до предела, которого нет.
* * *
Мы все знаем о неизбежности той самой отложенной встречи, которая, как нам кажется, непременно состоится. Но с чего мы взяли, что именно Бог захочет с нами встречаться? Почему мы думаем, что с нами — мертвыми, прожившими жизнь — он вообще захочет разговаривать? О чем? О прожитой жизни? И что? По меньшей мере, странно думать, что ему вообще есть дело до мертвых. Вот с живыми ему наверняка интересно. Он открыт, он ищет встречи и ни от кого не прячется. Это мы, живущие, прячемся от него и утешаем себя, что всё решит суд, который будет потом. А сейчас? Бог никуда не спешит. Ему интересно. Он сам себя развлекает, глядя на нас. Он легким движением меняет пейзажи. Он ждет, когда же человек обратится к нему напрямую. Он всё знает, но ему очень хочется, чтобы мы сами себя осудили и выбрали, а точнее, попросили у Него всё что необходимо и не только... Как это сделать? Исповедоваться перед самим собой, назвав все вещи и события своими именами. Что же такое исповедь? Взгляд в зеркало. Без всякой лести просто посмотрите на себя. Расскажите о себе. Он всё слышит и знает. Затем неизбежное покаяние в содеянном, пусть даже мысленно. Потом наверняка захочется попросить прощения. На самом деле, трудно просить прощения только первый раз. Потом — проще, и чем дальше и откровеннее, тем приятнее ощущается тепло любви, Его любви. Он начинает сам разговаривать с вами. Это очень больно и вызывает сильные страдания, но, поверьте, они не идут ни в какое сравнение с тем, что Он дает.
* * *
Умирая молодым, не испытаешь разочарование, связанное с невозможностью любить вечно,
Все мечты хороши только тем, что о них помнишь всё время,
Я стараюсь жить, не старея душой — это не человечно,
Потому что в глаголе «любить» многим видится семя,
А любовь — испытание выдержать все испытания,
И то, что кажется слабостью, слабостью не является,
Прежде чем что-то сложить, произведи все действия вычитания,
Подними с земли яблоки раздора и съешь, они же не просто валяются,
Размолачиваясь в мукý, прими, словно дар, мýку,
Знания не бывают на взлете, их получаешь в падении,
Несмотря на спрятанные лезвия, я протягиваю всем руку,
Главное — суть действия, а не способ или форма поведения,
Покидаю, любя, всех, кто предал меня сознательно,
Я слишком искренен, чтобы таить злобу,
Исповедуюсь, каюсь, молю прощения показательно.
Думаешь, это трудно?! Не трудно. Попробуй.
И почувствуешь, как небо становится ближе и ближе,
Никакие кресты и гвозди не способны стать карой.
(Когда мне трудно, я мысленно — в летнем Париже,
Рядом с Мариной Влади сижу с гитарой,
И я — это он, тот самый Высоцкий Володя.
Не испытываю разочарование от невозможности грустить вечно,
А он — это я. А время вдали ходит,
Потому что душа не стареет — это не человечно.)
* * *
Не любила — терпела,
Не мечтала — хотела,
А когда оступилась, лишь ускорила шаг.
Жизнь — нелепая штука,
То веселье, то скука,
Всё вокруг только снилось и стучало «тик-так».
Время смерть предвещает,
Смерть обид не прощает,
Вознесусь над пучиной и не выдавлю строк,
Обижающих, слабых,
Ради жизни хотя бы,
Не любить, вдохновляясь, не могу и не мог.
Совесть будет судьею,
Алый флаг над ладьею,
Для тебя, если надо, белый выброшу флаг.
Не любила — терпела,
Не мечтала — хотела,
А когда оступилась, лишь ускорила шаг.
* * *
Когда срывают травинку,
Вздрагивает вся вселенная,
Я понял это, потому что мир забыл милосердие.
Теряющий на свободе кандалы по привычке зовет тюремщика,
Ему без кандалов тяжело, он просит надеть новые.
Всякому идущему дано будет, а у неидущего отнимется
и то, что имеется, и что-то еще, кажется...
Евангелие от Луки. Действует два тысячелетия.
А мы, срывая, не думаем, что делать с травинкою,
И от этого постоянно вздрагивает вся вселенная.
* * *
Я познал любовь к себе через предательство,
Как мне казалось, любимой женщины,
Боль и ревность к ней научили не бояться трудностей,
С ее уходом мир стал намного красочней,
Она не придет никогда — это повод для радости,
Я разрешаю ей быть для меня бесполезною,
Пусть думает, сидя на троне, о том, чего не было,
Рано или поздно доза лжи станет смертельною,
Ибо любая чудовищная быль становится небылью.
* * *
Убивая в себе гордыню,
Становлюсь более искренним, но менее ранимым,
Время — всего лишь повод для ощущения этого ощущения,
Вроде бы всё ничего, стрéлки, как прежде, разные,
Одна — длиннее, другая — короче, но они всегда вместе,
Поэтому какая разница,
Кто из них Он, кто Она? Любовь не прекращается
Ни на секунду. Тишина тоже имеет значение.
Убивая в себе гордыню, становлюсь более искренним.
* * *
Не писать не могу, не скучать не хочу,
Только кровь на снегу и на водку врачу,
Город спит. Время ждет. Оседают слова.
Кто достоин, дойдет, в этом вера права.
Ни о чем не проси, будет надо — дадут,
Сохрани и спаси, пусть тебя доведут
До заветной черты на другом берегу,
Но пока в сердце ты, не писать не могу.
* * *
Имя Имен, как еще мне назвать и позвать в гости Господа Бога?!
Имя Имен, слишком просто и сложно со временем повременить,
Имя Имен, прямо в сердце стрела, чтобы судорогой билась тревога,
Имя Имен, не вокруг и не всех, а себя лишь, себя изменить,
Имя Имен, ты увидишь меня, я почувствую боль без сомнений,
Имя Имен, словно в зеркало мира опять устремляю свой взгляд,
Имя Имен, совокупность надежд и бесценный багаж откровений,
Имя Имен, от одной этой мысли становишься искренне свят.
* * *
Ты меня обними, поцелуй на дорогу,
Дай с собой сухарей и священной воды,
Я любовь пронесу через боль и тревогу,
Я по небу пройду, через сны и суды.
Ты меня обними. Я уйду на рассвете.
И поверь — это наш не последний рассвет,
За любовь и мечты мое сердце в ответе,
За тебя и себя перед Богом ответ.
Ты меня обними...
* * *
Сложен путь мой земной. Жизнь не скажешь словами.
И по-разному можно представить беду,
Если Бог не со мной, значит он рядом с вами,
Значит, к вам я тернистой тропинкой иду.
Ну а если со мной, то прошу, приходите,
Приводите мечты прямо на огонек
И, прощая, прощения лучше не ждите,
Потому что простил вас давно уже Бог.
* * *
Сколько красок в словах!
В венах букв сколько крови!
Многоточия — звук. Вера — белый листок.
Надя на покровах,
Софья — мама Любови,
Солнце, глядя на запад, спешит на восток,
Наступает весна, всюду талые воды,
Этот город вчера был одет в чистый снег,
Жизнь свободы полна, жизнь не делят на годы,
Я люблю, я пою, я — живой человек.
* * *
Жду тебя, как не ждут,
Верю так, как не верят,
То, что мне не дадут,
Вряд ли станет потерей,
Тишина — тот же звук,
Темнота многолика,
То, что выльется в стук,
Только сердцу не дико,
Вижу там, где смотрю,
Слышу там, где услышу,
То, на чем не сгорю,
Вряд ли песней задышит.
НА ЖИЗНЬ ПОЭТОВ
Чем дольше, тем больше и дальше,
И ближе не будет. Иллюзия.
Весь мир глохнет в злобе от фальши,
Как глохнут в бою от контузии.
Я выйду на поле со знаменем,
Азартом пьяненный, как песней,
Душа, обожженная пламенем,
Чем дальше, тем жить интересней,
Чем дольше, тем меньше для святости,
Под свист смерть несущей картечи,
Лечусь на войне от горбатости,
Не время в церквях ставить свечи.
Победа — всегда вещь напрасная,
Любое убийство — предательство,
Для Бога любая кровь красная,
Ему не важны обстоятельства.
* * *
Ах, Саша, Сашка, как же здесь прекрасно,
Белеет крест на полотнище красном,
И мыслей нет бежать куда-то прямо,
Здесь статные и мужики, и дамы.
Озера здесь глубокие, дружище,
Всё чисто, нет таджиков, нету нищих,
Поля, леса глядят с немым укором,
Жаль уезжать отсюда, Сашка, скоро.
Ах, Сашка, Саша, я гуляю по Лугано,
И от ветров, как от ликеров, пьяный,
Ну почему всё здесь не как в Рассее?
Здесь злости нет — ее никто не сеет.
Но я б не смог писать так часто, Саша,
Спокойствие — черта, увы, не наша,
Считаю время и хожу по кругу,
Спешу к тебе, Санек. Пишу как другу.
* * *
Больно так, что не чувствую рук,
Валидол под язык — всё не то...
Я не выдержу, кажется, мук,
Мысли мозг разнесли в решето.
Всё прощая, забыть не смогу,
Да и смысл какой забывать?
Только кровь на январском снегу,
Только главное — не унывать.
Слава богу, не пью алкоголь,
Не ищу утешений судьбе,
Я терплю эту страшную боль,
Так должно быть спокойней тебе.
* * *
Ангелы ко мне пришли с бутылкой
Мутного, хмелящего нектара,
Говорили: «Если любишь пылко,
Почему молчит твоя гитара?».
А потом в руках возникла скрипка,
Лютня, барабан и балалайка,
И один спросил: «А где улыбка?
Вот тебе гитара, начинай-ка
С трех аккордов, мы подхватим браво,
Моцарт с нами многому учился,
Ты на звуки все имеешь право,
Потому что с песнею родился».
* * *
Отбивая поклоны, не боясь скоростей,
Время пишет иконы и малюет чертей,
Время — знак одиночества. Время — крест на снегу,
Где отечеством — отчество спит иголкой в стогу.
Время — просто фантазия в подходящий момент,
И Европа, и Азия, и любой континент,
Пустота в сердце окает, победившая брань,
Время — грань однобокая и... последняя грань.
* * *
Настолько тебя люблю, что от осознания боли понимаю — мы никогда не будем вместе.
Всё, о чем Бога молю, пусть он не ставит на тебе крест и не дает в твои руки козырями крести.
В нашей игре, а точнее, в твоем поведении — принципы моего понимания.
Я давно перестал находиться в точке падения, я преодолел все свои фобии и все свои мании.
Пиррова победа — лишь условный повод для твоей необузданной радости.
Когда ты поймешь, тогда святыми поступками станут мои, придуманные тобой гадости.
Я ухожу, ибо понимаю — так лучше обоим в этой перенасыщенной кислородом комнате.
Что не запомним, то умело от посторонних скроем вопросом: «Вы, правда, ничего этого не помните?».
* * *
Вокруг так много цветов продажных,
Мир черно-белый — удел отважных,
Как быть поэтом? Быть нужно точно,
А тьма со светом всегда порочна.
Прощают чудо, лишают смысла,
Но я не буду дни красить в числа,
Испачкан кровью. Душа летает,
Дыша любовью, с лица сметает
Цветную маску, мир — черно-белый,
В него, как в сказку, вошел без дела,
И знаю точно, и вижу ясно:
Не мы порочны, а жизнь прекрасна.
* * *
Стихи — ничто без ритма и мотива,
И радости, которой клеткой грудь,
Болит еще, но больше позитива,
Я верю в луч, что освещает путь.
Иду к себе дорогою опасной,
Не всё зависит в жизни от ума,
Горит зеленый, желтый или красный,
В окне мелькают люди и дома,
И города, и неродные страны,
Шампанское и редкое вино,
Арены, сцены, пыльные экраны,
Немое черно-белое кино.
То женщины, то верные подруги,
То не она, а то опять она,
Стихи даны, чтоб побеждать недуги
И не бояться векового сна.
Мой Гамлет поседел, но лишь снаружи,
Он, как и прежде,— быть или не быть?
Он и сейчас настолько безоружен,
Что может до безумия любить.
Он в мир несет заряды позитива,
Его услышит мир когда-нибудь,
Стихи полны и ритма, и мотива,
И радости, которой клеткой грудь.