«...не торопи меня уйти в рассвет...»
(20.11-20.12.2018)
Сыграй ноктюрн на чём-то там из труб.
Сорви с себя и брось под ноги вновь.
Я так хочу: пусть поцелуем с губ
Лирично с неба спустится любовь.
Какое время! Страшно, но не так.
Из букв слова, из слов — один сонет.
В твою Неву я выбросил пятак. —
На дне Невы полным полно монет.
Сыграй ноктюрн, царь Пушкин, в Англетер.
Войдёт в окно, а выйдет через дверь.
Он никогда не жил в СССР.
Он не поймёт, как можно жить теперь.
Я не люблю фатальность цифр и дат.
Пойми и ты, как душит суета.
Дороже всех изданий — самиздат,
Где небо начинается с моста.
Сыграй ноктюрн, брось в воду пистолет,
Ножом для хлеба разруби петлю.
Прошло, пройдёт ещё немало лет,
И ты поймёшь, как я тебя люблю.
:::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::
[Осенний ветер разметал листы.
Я на «Сапсан» билета не купил;
Ноктюрн на трубах не сыграла ты.
Напрасно Моцарт время торопил].
Не торопи меня уйти в рассвет.
Не убеждай, что утро ждать не будет.
На все вопросы время даст ответ
И все вопросы так же позабудет.
Цветы на стол, посуду — со стола.
Колючесть роз за рифму, как за стены.
Ты лишь одна, наверное, ждала,
Что я один бываю откровенным.
Срываю всё с тебя, с меня; вокруг —
Луна и звезды, фонари и пламя.
Мне нравится, что я тебе не друг
И это всё возможно между нами.
Не торопи: я знаю, ночь длинна.
Колючий терн хранит моя гитара.
По венам кровь с остатками вина
Вращается и кружится с сансарой.
::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::
На все вопросы время даст ответ
И все вопросы так же позабудет.
Не торопи меня уйти в рассвет,
Не убеждай, что утро ждать не будет.
Плавится, будто лёд,
Пласт всех проблем вокруг:
Сразу зима уйдёт,
И не предаст друг.
Мама, зачем ты?
Больно, но я привык.
Время сжигать мосты
И не искать заковык.
Кровь на траве — ложь,
А на снегу — бред.
Сразу не разберёшь,
Прозаик или поэт.
Жизнь на кону, ночь.
Ставка, как есть, ноль.
Пятится смысл прочь.
Буйствует алкоголь.
Страшно уже, да.
Или скорей, вдруг,
Или, точней, иногда.
Сердцу важней стук.
Где-то зима ждёт,
Где то кружит снег.
Плавится, как лёд,
Прожитый мной век.
Без тебя, как с тобой, или просто мираж.
Где-то слышен прибой, где-то виден шалаш.
Где-то звезды горят, где-то жаркий костёр,
Где-то так же не спят и вдвоём до сих пор.
Время — полный стакан, но не выпьешь зараз.
Где-то ставят капкан: где-то здесь и сейчас.
Где-то просто хотят, где-то прячут укор.
Где-то так же не спят и вдвоём до сих пор.
Без тебя не со мной и со мной без тебя,
Где-то дышат весной, где-то верят, любя.
Где-то весь звукоряд, где-то в клетке простор.
Где-то так же не спят и вдвоём до сих пор.
Не зови — не приду, позову — не иди.
Где-то ищут звезду, где-то любят дожди.
Где-то просто простят, где-то выметут сор.
Где-то так же не спят и вдвоём до сих пор.
Кому, как не мне, так близки и печаль, и тоска,
И тихая грусть, и бессонниц стихи до рассвета?
Не раз и не два сложный путь от «привет» до «пока».
Весна хороша, но надежнее всё-таки лето.
Кому, как не мне, удивлять эту жизнь тишиной,
Молчаньем струны, не игрой на немецком рояле?
И осень наступит, и снова закончит весной.
Зима охладить мои чувства сумеет едва ли.
Не время прощаться, но время простить пустоту
И хоть иногда засыпать вечным сном на мгновенья.
Кому, как не мне, согревать в своём сердце мечту?
Кому, как не мне, дуновения и вдохновенье?
Облака сменяют лишь тучи.
Вариантов, кто куда, — тыщи.
Я не сделаю тебя круче
И не сделаю себя чище.
Наши встречи на земле —строчки.
Остальное, вне небес, —проза.
Набухают по весне почки,
А по осени гремят грозы.
Время крутит хоровод песен,
И для каждой свой мотив вроде.
Мир, как водится, опять тесен.
В нём любовь и смерть всегда в моде.
Не боюсь найти в полях мину.
Все обиды поросли пылью.
Я уже привык, когда в спину, —
Из ножей сложить могу крылья.
Нет, не ангел, не святой точно,
И на небе не дадут рая.
Места нету там таким порочным,
Но дороги я не сам выбираю.
Опыт жизни кой-чего стоит.
Я не ранам, а любви внемлю.
Будет время, и меня зароют,
Унаследую навек землю.
А пока опять взорву мину.
Сказке стать, видать, нужней былью.
Я уже привык, когда в спину, —
Из ножей сложить могу крылья.
Тихо будь, не забудь: стуком полнится грудь.
Сердце рвётся сквозь клетку наружу.
Бесполезна тоска, в небесах облака
Зиму красят в январскую стужу.
Белый снег, новый век, лёд покрыл реку рек;
Я люблю полынью на рассвете.
Согреваюсь в мороз, жизнь настолько всерьёз,
Что в ней все мы до старости дети.
Кровь — не красная ртуть, открывается суть,
Вверх подброшена солнцем монета.
Вдохом ширится грудь, не забудь: тихо будь
Там, где снегом укрыта планета.
Насилие, злоба, смешенье кровей:
Прогресс — в обузданье порока.
Опавшие листья свободней ветвей,
А гвозди слабее пророка.
Казалось, что так, но всегда не туда
Приводят пути и дороги:
Фальшивого толка шальная звезда
Ввела в сумасшествие многих.
В песочнице форм для любви не найдёшь,
Из глины не слепишь кумира.
Обрезы, кастеты, наточенный нож —
Кровавая лирика мира.
Чтоб жить, а не выжить, достаточно встать,
Пройдя до конца коридора.
Окно отворив, научиться летать,
Не слыша людских разговоров.
Все ангелы рядом; куда ни взгляни —
Повсюду поля и дороги.
И лучшие ночи, и лучшие дни,
И лучшие песни о Боге —
И выше, и ниже, левей и правей,
От запада и до востока.
Опавшие листья свободней ветвей,
А гвозди слабее пророка.
ХАЗАНОВУ Г.В.
На месяц раньше с Новым годом
Вас поздравляют в этот день.
Любимы властью и народом
И городов, и деревень.
Ваш труд, как водится, ударный.
Всей жизнью подтверждён успех.
Известен опыт кулинарный.
Всегда валютой служит смех.
Марат и Сталин — всё серьёзно.
И не серьёзно, может быть.
Где Вы, там вечно небо звёздно:
Легко идти, легко любить.
Пусть будет впредь всегда как надо!
Здоровья Вам и долгих лет!
Пусть процветает Театр эстрады,
От Златы пусть лучится свет!
Как свет от солнца небосвода,
Пусть неудачи сгинут в тень.
И пусть Вас раньше с Новым годом
Все поздравляют в этот день!
P.S:
Чтоб х... стоял, чтоб деньги были,
Чтоб и без денег Вас любили
Девчонки Риги и Арбата,
Единство Гене и Марату!
Здоровью возраст не помеха:
Виват, король любви и смеха!
Время любит ловить тишину.
Понимаю, бродя по Арбату,
То, что мы проебали страну,
Ту, в которой родились когда-то;
Ту, в которой всё было тогда.
И особенно вера, что будет
Коммунизм. Нам светила звезда,
Мы любили, мы все были люди.
Перегибы, застой, КГБ —
Эта мелочь сегодня, не более.
Время тралом прошло по судьбе,
Растоптав плодородное поле,
Объявив всем, кто рядом, войну:
Брат идёт разъярённо на брата.
Это мы проебали страну,
Ту, в которой родились когда-то.
Не затянуть уже петлю,
Не охладить курком висок.
Я слишком эту жизнь люблю,
Не глядя в омуты тревог.
Не старость гложет, не печаль.
Ни те, ни эти — я такой.
Мне ничего давно не жаль:
Я охраняю свой покой
Любовью к ближним и Христу.
Покуда вертится земля,
Курок получит пустоту,
Ножом разрежется петля.
Цвет настроенья был совсем не синий.
Скрипач в метро играл, как Паганини
(Тот самый гений с именем Никколо).
В нём было всё: от тал до рок-н-ролла.
А я стоял и слушал: мне казалось,
Что жизнь моя ещё не начиналась;
Что не было ни детства и ни школы.
Был только этот, хоть и не Никколо,
Но явно тот — тот самый Паганини.
Цвет настроенья был совсем не синий.
Копилась мелочь медленно в футляре,
А я стоял и думал о гитаре,
О юности и улочках Арбата.
И слышалась, как будто бы когда-то,
Поэзия Булата Окуджавы.
Сны памяти Акиры Курасавы.
Смешалось всё, исчезла плавность линий.
И только он, Никколо Паганини,
Был не подвержен ни векам, ни моде,
Смычком водя по струнам в переходе.
Плясали от печки, гуляли «за речкой», гоняли по встречке — всё было вчера.
Сегодня иначе: всё лето на даче, лишь иволга плачет, пугает игра.
Мы были — не стали, мы просто устали; нас тоже достали и власть, и тоска,
И небо без света, и горесть планеты, и то, как и это сорвётся с курка.
И выстрелы в спину, и камни в витрину, и не половину, а полностью, вмиг.
Туда, где от печки, туда, где «за речку», туда, где на встречке всех встретит Старик.
СОЛЕНИКОВУ МИХАИЛУ
А на столе свеча, и алкоголь
В стакане, и ещё краюшка хлеба.
Коротких встреч пронзительная боль.
Ушёл туда, где всюду только небо.
Нелепо, глупо, рано, трудно вновь.
И вновь и вновь вопросы без ответа.
Надежда, вера и твоя любовь
Навек во мне, как яркий лучик света.
Ты жизнь любил и каждого из нас.
Жаль, слов моих услышишь ты не слухом.
Душа твоя на небесах сейчас,
А телу пусть земля, брат, будет пухом.
Уже не до бронежилета:
Все пули в сердце тонной стали.
Но, как и водится, при этом
Мои стихи яснее стали.
Они живут, не унывая;
Им место есть не только в доме.
Поэзия всегда живая —
Она не доверяет коме.
И с нею я в ладу, и в мире
С самим собой; и нет секрета,
Что мне, как, в общем-то, и лире,
Надёжней без бронежилета.
Звуки твоего рояля,
Память не моей скрипки.
Стены в небольшом зале
Светятся от улыбки.
Знаешь, я всегда где-то.
Вижу, без меня — скука.
В космосе есть планета —
Только протяни руку.
Музыка молчит; всюду
Импульс твоего тела.
Хочешь, я с тобой буду?
Чувствую, захотела.
Струны, смычок — тише!
Суета сует — рана.
Ангел за меня пишет.
И звучит рояль странно
В памяти моей — скрипки.
СЕРГЕЮ СМИРНОВУ
Кто битым был, тот битого поймёт
И добрым словом отведёт тревогу.
Бог ложку дёгтя добавляет в мёд
Затем, чтоб мы не забывали Бога.
Не просто так, за что-то, не в кредит
Даётся тьма всем тем, кто хочет света.
Кто в спину бьёт, тот вовсе не вредит:
Он помогает отыскать ответы,
И изменить себя, и стать другим —
Таким, который очень нужен Богу.
Кто битым был, тому не нужен нимб.
Он добрым словом отведёт тревогу.
Не от кастетов, не от пуль, не в драках
И даже не от дряхлости иль СПИДа —
Уходят люди, мучаясь от рака.
А рак не что иное, как обида.
Как обьяснить, как избежать? Как много
Смерть косит, и косить не прекращает!
А я молюсь, а я прошу у Бога:
Дай жизни больше всем, кто сам прощает.
Любое чудо — это плод смирения.
Без пуль, без драк и точно без кастетов.
Я черпаю во благо вдохновение:
Пусть знает рак, как страшен слог поэтов!
Пусть знает рак, что нас на свете много,
Способных поддержать молитвой слова
Всех тех, кто верит в добродетель Бога
И кто обиды сбросил, как оковы.
Я видел, как разводят мосты.
Я помню этот мир без прикрас.
Я знаю, как с улыбкою ты
Однажды вспомнишь осень и нас.
Москва не Питер, Львов не Париж,
Милан не Лондон, Вена не Тверь.
Я так люблю покой ночных крыш,
Когда все настежь окна и дверь;
Тебя в халате, с чашкой в руках,
В которой чай из горной травы.
Я видел исчезающих страх
И листопады в парках Москвы,
И Питер, и балтийский прибой.
И с башни открывался Париж.
Ты помнишь, как мы ночью с тобой?
(Ты, как и я, ночами не спишь).
С тех пор до этих чудных времён
Зимою не разводят мосты.
Я, как и прежде, очень влюблён
В те города, где есть со мной ты.