2020

(весна)

МАРТ

Прошу у Вас прощения за обиды,

(И грешен, и грешу, пока дышу),

Но извинить прошу я не для виду,

Я искренне простить меня прошу!

Собою трудно быть и, как известно,

Всех время учит выбору дорог.

Прошу простить Вас искренне и честно,

Как учит нас прощать великий Бог!

Ни медленные блюз, ни рок, ни джаз,

Ни классика с забытого винила

Не воскресят огонь желаний в нас,

И нам не повторить того, что было.

Ты ставишь дорогущее вино,

К нему и сыр, и вкусные салаты.

Но, к сожалению, больше не дано

Нам голода, ушедшего куда-то.

Я стал другим, другою стала ты,

И все вокруг как будто бы другие.

Наверно, старость сделала мечты

Родной сестрой ненужной ностальгии.

Я в детстве фотографию любил.

В трагедию вмиг превратилась драма,

Когда сказав: «Какой же ты дебил!»,—

Порвав, её в ведро швырнула мама.

В спальню к родителям Саша зашёл,

Ну и заначку под койкой нашёл,

И накупил «барбарисок» без сдачи.

Вместе сосут всей семьёю и плачут.

Жена сказала:

«От серёжки опухла дырочка немножко».

Муж уточнил довольно строго:

«Скажи-ка, кто такой Серёга?!»

Надеюсь, там не жарко, надеюсь там не лёд.

Надеюсь, что подарки судьба приподнесёт.

Разнообразно чудо, но блуд всегда тупик.

Загадывать не буду, зачем мне дама пик?

В аду намного проще: гори и догорай.

Другое дело роща или, по-русски, — рай.

От яблонь до огрызка укус, искус и змей.

Расплата очень близко — переступать не смей

Границу, за которой не отыскать икон;

Где наречённым вором поставят куш на кон.

В глазах гуляют черти, и плачет херувим.

Что знаем мы о смерти, о том не говорим.

Надеюсь, там не жарко и, может быть, не лёд.

К сгоревшим без огарка, к заполнившим пролёт

Судьба несправедлива, дырявит мозг тоска.

И не уйти красиво уже наверняка.

Апостол дядя Петя попрятал все ключи,

Чтобы никто на свете не смог назад прийти.

Я ещё не уже, назначай поскорей время встречи.

На любом рубеже и стихи, и желанье, и свечи,

И Луна за окном, и рассвет в чашке крепкого чая.

Жизнь, не ставшая сном, нас реальною страстью венчает.

Ввысь по радуге, вновь к облакам, что несутся, как кони.

Про такую любовь Рафаэль говорил лишь Мадонне.

А я, видя тебя, признаюсь каждой строчкой и слогом.

Тишину пригубя, представляю, как там, за порогом,

На другом рубеже и стихи, и желанье, и свечи.

Я ещё не уже, назначай поскорей время встречи.

Я небо за тебя попрошу, чтоб дали сил ко мне прилететь.

И песню о любви напишу, и мы её попробуем спеть.

Ночные птицы — ангелы сна, где время не имеет границ.

Сто лет для нас обоих весна — на свете нет счастливее лиц.

Ты небо попроси за меня, тебя я жду и снова, и вновь.

Капелью новых песен звеня, являем миру нашу любовь.

Разбередила сны,

Тянет в твою постель,

Время большой весны,

Вирусом нот - апрель.

Тайны свеча хранит,

Искрой - глоток вина,

Чувства апрель теснит,

В доме твоём весна.

Где-то кричат коты

В царстве нагретых крыш,

Там, где весна, там ты,

Так же, как я не спишь,

Разбередила сны...

Босиком по Луне, как по питерским крышам!

Вспоминай обо мне! Хочешь вместе напишем

Необычный роман с замудренным сюжетом?

Черноморский лиман манит солнечным летом,

Знаешь, как хороша во вселеной «малина»?

И гуляет душа, маслом пишут картину

Пикассо и Дали для Фернанды и Галы,

Вечность мчится вдали, рельсы давят на шпалы.

Моцарт с Бахом в кино, Пушкин с Жоржем в борделе,

Пьют из чашек вино Кьянти и Ркацители,

Гоголь курит траву, чтобы выглядеть круто,

Как во сне - наяву, всё мы видим, как будто,

Время - только лишь звук.

Сделай музыку тише,

Мы пройдём, милый друг, как по питерским крышам...

По Луне босиком...

Время тает снежинкой в руке,

Кто-то лихо меняет сюжеты.

И качаются на волоске

Грусть, печаль и неверье в поэта.

Знаешь, милая, просто иди

От меня: не ко мне, а куда-то.

Смоют память о встречах дожди,

И не будет вокруг виноватых.

Я, наверное, мог бы не то,

И могло быть, конечно, иначе.

Время тело скрывает в пальто,

Не найдя путь к решенью задачи.

Осень вступит, и следом зима

Нарисует на окнах картинки,

И огнями украсит дома,

И в руках будут таять снежинки.

Время, время...

Миг только миг, миг и весна.

Миг громкий крик, миг — тишина.

Годы летят, годы идут,

Годы хотят, годы не ждут.

Время в пути, время в зачёт.

Время найти — время поймёт.

Вечность права, вечность решит.

Вечность — слова, вечность грешит.

Так вот и мы ищем ответ.

В городе тьмы должен быть свет.

Мир неразделим, нам место есть в нём.

Мы то, что едим, мы те, как живём.

И радостный смех, и горестный плач.

Сомнительный грех — бездушный палач.

Кусание цен, циничный товар.

Наличие сцен, смертельный отвар.

Иуда, Христос, Мария, Пилат.

Ненужный вопрос: «А кто виноват?»

Утраченный нимб, как ни выбирай.

Мир неразделим: где ад, там и рай.

8 МАРТА

Вы миру дарите весну,

Вы жизни дарите свободу.

Веселье дарите вину,

Земле — прекрасную погоду.

Лишь вы способны вновь и вновь

Дарить счастливые мгновенья.

Лишь с вами радость и любовь,

Полёт души и вдохновенья.

Вы всё, что есть во все века.

За вас ходили на дуэли.

Лишь вы чисты, как облака.

Лишь вам покорны менестрели.

Вы явью делаете сны.

Вы всё: от грусти до азарта.

Ведь неслучайно у весны

Есть этот день — восьмое марта.

P.S:

Любимые, желаю быть

Всегда, везде, во всём причиной

Желанья искренне любить,

Мужчину делая мужчиной.

Поэзии тихая грусть

Накроет любые печали.

Не вместе с тобой, ну и пусть.

Нас манят иллюзией дали.

Я так и не встретил рассвет

С тобой на неближнем востоке.

За то получился сонет

Спасения для одиноких.

Постель холодна до утра,

Сомнительна, но безмятежна.

Вставать никуда не пора,

Поэзия сделает нежным

Весь мир для тебя и меня.

Законы природы нетленны.

Где искры летят из огня,

Там радость и счастье вселенной.

Любовь — это больше, чем мы.

Любовь — это всё на планете:

И белая простынь зимы,

И солнце, которое светит

И греет, и та же Луна.

Любовь пусть не будет секретом.

Поэзия небом дана,

Хотя мы не вместе при этом.

Время не в силах прятать сомненья,

Не было-было — след вдохновенья.

Вечные строки скроют скрижали.

Все одиноки, всех поражали

Звуки гитары, рваные струны.

Старый-не старый, юный-не юный.

В душу не лезьте, видя лишь взглядом.

Вместе-не вместе, главное, — рядом.

Время не в силах спрятать сомненья.

Все дальше и дальше, и ближе и ближе.

Без вычурной фальши, без снов о Париже;

Без нежной печали и режущей грусти;

Без мыслей в начале, без знаний — отпустят:

И время, и годы, минуты и миги.

Желанье свободы — не сущность интриги,

Не вера приметам, не даже надежда.

Придёт в город лето, мир сбросит одежды.

Гуляя по раю, не чувствуешь ада.

Давно не играю — мне просто не надо.

Всё было, всё будет, и точно не Боги

Великие люди на узкой дороге.

Законность без смысла, а смысл вне закона.

Обычные числа, икона загона.

О, как мы стареем! Как радуют дети!

Как верим евреям! Как мудрое светит!

Без вычурной фальши, без снов о Париже.

Всё дальше и дальше, всё ближе и ближе.

Ты в жизнь мою вернёшься невзначай,

На все вопросы сразу дашь ответы,

Шепнёшь на ухо: «Больше не скучай:

Пришла весна, придёт ещё и лето».

Зима снега все спрятала в сарай,

А осень — листья в парке под луною.

Пойдём туда, где беззаботный рай

Соединился с рощею земною.

И будто вовсе не было тех лет,

Когда вопросы гибли без ответа.

Вернулась ты — разлуки больше нет.

О чём мечтать, когда так много света!

В рай через ад, потом опять обратно.

Понятно так, что стало непонятно.

И прокурор, и полицейский где-то

От мыслей тёмных стерегут секреты.

Смотрю, смеюсь, одетый и обутый,

На то, как меня ищут ямадуты.

Я не боюсь, со мной и раньше было:

И беспредел властей, и сила силы.

Бессонница, луна, чернила, строки.

Христос в пустыне, Будда на Востоке.

И Харе Кришна, как и Харе Рама,

И литр вина, и кокаина граммы.

Где нет цитат, где нету суицида,

Где прочь ушли и злоба, и обида,

Где рухнули бетонные редуты,

Там появились в штатском ямадуты.

С тех пор мы в непрерывном диалоге

О смысле жизни, ангелах и Боге.

Понятно так, что просто непонятно,

Как в рай пройти сквозь ад и как обратно

Вернуться в мир и стать его частицей,

Да так, чтоб песни в небо мчались птицей.

Чтоб не было ни вирусов, ни смуты,

Чтоб просто пили пиво ямадуты.

Пришлю письмо, чтобы украсить сны.

Я так хочу в твои ворваться ночи,

В которых много радостей весны,

В которых ожидания короче!

Пришлю письмо: додумаешь сама,

Что не сказал и что скажу при встрече.

Безвременье срывается с ума,

В такой вот вечер зажигая свечи.

Пришлю письмо без адреса, и пусть

Его прочтут два ангела украдкой.

И может быть, заучат наизусть,

А может, закружат над танцплощадкой

С письмом, которое пришлю тебе.

В одном городе трудно найтись,

Даже если искать перестать.

Как в меня, ты в него не влюбись.

Как со мною, с другим не летать.

Время вынесло нам приговор,

До утра никуда не спешу.

Я стихами живу до сих пор.

И дышу точно так, как пишу.

Ритм, мелодия, рифмы и слог —

Бесконечно прекрасная высь.

Как бы ни было мало дорог,

В одном городе нам не найтись.

Мир сходит с ума вслед за нами,

Но Бог не предложит ковчег,

Падение курсов - цунами,

В мгновениях плавится век.

Царь-Путин - спаситель России,

Решает глобальный вопрос,

Но так ли уж нужен мессия

В миру, где надуманный SOS?

Где логики, в общем-то, нету,

На вирус корону надев,

От паники гибнет планета,

И зайцем становится лев.

Я, кажется, сбился с дороги,

Покой обретя в пустоте,

Смотрю, как плодятся тревоги,

Как братья мои во Христе

Друг друга сдают, будто тару,

Почти по дешевке ментам.

Мир стал оглушительно старым,

Мы скоро окажемся там,

Где ждут и суды, и расплата,

Где нету биения сердец,

Другим мне казался когда-то

Пришедший на землю п*здец!

Вселенная себя спасёт сама,

Кровь остановит и залечит раны,

Чтоб тёплый свет вошёл во все дома,

Чтоб пали ниц виновные тираны.

Земля устала от оков и пут,

От глупостей, ошибок и просчётов.

Ей ни к чему людской продажный суд,

Ей ни к чему, чтоб наживался кто-то.

Страна устала в чьём-то быть плену,

Зависеть от покупки и продажи.

Зачем вести гражданскую войну?

Зачем весь снег всё время пачкать сажей?

Семья простит всегда и всё поймёт,

Накормит, обогреет, даст надежды,

Что навсегда растает скользкий лёд,

Что лишь любовь теплей любой одежды.

Я вижу небо, знаю, рядом Бог,

Особенно в тяжёлый миг потери.

И нет на свете боли и тревог,

И настежь к счастью все открыты двери.

::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::

Вселенная спасёт себя сама.

Меня с улыбкой встретишь у двери,

В чулках, на каблуках, в ночной сорочке,

А я прочту в глазах твоих: Бери!

К чему слова, не сложенные в строчки?

У страсти нет предела и границ,

Бездонность неба - сила океана,

Где строки, не написанных страниц,

Там никогда не поздно и не рано.

Любое чудо, слухам вопреки,

Закон один - порода и природа,

И вместе по течению реки,

Чтобы из строк и рифм сложилась ода.

А дальше больше - целые тома,

В которых нет ни слова о потере,

Название придумаешь сама,

Когда случайно встретимся у двери,

И я прочту в глазах твоих: «Бери»....

Мир поделен на после и до,

Бултыхается в чарке вина.

И весна — это в омут до дна,

Эффективный приём айкидо.

Сердца в клочья, вокруг ледоход

Рваных вен и ободранных груш,

Как оркестр играющий туш

И Лоза исполняющий «Плот».

Конституция — книга мечты.

Под статью за статью — беспредел.

Не хватило на всех пуль и стрел.

Пьяный Гоголь сжигает листы

С точной описью душ на заре.

Выходи в преисподнем во двор —

Мы затеем пустой разговор

И увидим вино в алтаре.

Все с ума — чем не праведный путь?

Пост без мяса, приём айкидо.

Мир поделен на после и до —

Чёткий повод навеки уснуть.

Насчёт меня как гения

Гони свои сомнения,

Поскольку грешность чуда

Я отрицать не буду.

Поверь, напрасны хлопоты,

Поскольку всё от опыта.

И вспышки вдохновения,

Увы, не признак гения.

У каждого случается,

Кому предназначается,

Поскольку одинаково —

Загадочно и знаково.

Однако лишь сомнения

Раскрыть способны гения.

Дальше дольше, чаще больше,

Время ищет в трюме течь.

И не тянет к пани в Польшу

Изучать родную речь.

Анархистом я не стану,

Странность — ветреный итог.

Руки вниз, и вниз по стану —

К счастью прямо между строк.

Дальше больше, дольше чаще,

Время любит помудрить.

Со славянкой, где-то в чаще

Мы в клубок смотаем нить.

Русский знаю лучше даже

Всех, кого читал давно,

С кем гулял на вернисаже,

Из пакета пил вино,

А потом в чужой квартире

На гитаре песни пел

О запретном в целом мире,

Разговоре голых тел.

Годы — дым. Весна — в начале.

Дальше дольше всякий раз.

В спину нам "Ура!" кричали,

Как не нам кричат сейчас.

Я в стихах навряд ли дока:

Просто слышу и пишу.

Всем, кому так одиноко,

Пламень скорби погашу.

Дольше-дальше, чаще-ближе —

Вот такой вот приговор.

А в окошке кот бесстыжий

Прячет морду, словно вор.

Я его винить не стану:

Мало ль, что имел в виду.

Проведу рукой по стану

Той, к которой спать иду.

И сыграю на гитаре

Незатейливый мотив.

Каждой из сестёр по паре,

Трое — целый коллектив.

И не тянет к пани в Польшу,

На удачу иль беду?

Дальше дольше, чаще больше

В ностальгическом бреду.

Молча крылья сложу за спиной.

Так и раньше меж нами бывало:

Не вино, не желанье виной.

Нас укроет одно одеяло.

Но до этого буря в ночи

И гитара, порвавшая струны.

Ты мне утром предложишь ключи,

Скажешь, я беззаботный и юный.

Сердце знает, а память хранит

Все записочки, будто в конверте.

Молча нимб положу на гранит,

Чтоб не думать о боли и смерти.

Всё прекрасно, всё лучше, всё есть.

Фантазировать, в общем, не надо.

А стихи, что захочешь прочесть,

Просто посланы небом в награду:

Я же крылья сложил за спиной.

Спали путы мои, вроде,

И спешу без причин мало,

Рядом ангел за мной ходит,

Закусив самогон салом.

Я не пью, не пощусь строго,

Не молюсь, не хожу в храмы,

Чем, наверно, гневлю Бога,

Ведь Души во мне - три грамма,

Тело ищет себе всюду

Приключения и страсти,

Уступая покой блуду,

Не боится мирской власти.

Ангел пьёт иногда пиво,

Любит воблу с икрой красной,

Рядом с ним не нужны ксивы,

И движения не опасны,

Я ему говорю: «Белый,

Дай мне крылья махнуть с крыши!

Ну, а ты здесь живи смело,

Пей, гуляй, веселись!Слышишь?»

Он молчит, и налив водки,

Пьёт не чокаясь, без закуски,

Говорит: «Крылья - лишь шмотки.

Ты, и так, херувим русский!

Спали путы твои, веришь?

Ты летать в небесах можешь,

Только настежь открой двери,

И все окна открой тоже!»

Встреть меня: я, конечно, приду

Без звонка, без причины, в ночи,

И зажгу в твоей спальне звезду

От горящей в прихожей свечи.

Разолью по бокалам вино,

И найдётся, как водится, сыр.

Не закончится это кино,

Переполнен желаньями мир.

Знаю, вижу, надеюсь и жду.

Есть в кармане от двери ключи.

Встреть меня: я, конечно, приду —

Без звонка, без причины, в ночи.

Карта мира с названьем столиц

Одиночеству ищет лекарство.

Моя нежность не знает границ,

Ведь любовь - безграничное царство!

Ты да я, остальное лишь грим,

Декорации к нашим сюжетам,

Будет время, и мы повторим,

И наполним вселенную светом.

Век - не век и не вечный покой,

Хоть и бегают стрелки по кругу,

Мы с тобой не знакомы с тоской,

Мы с тобой просто любим друг друга.

Всем разлукам, когда-то не быть,

Всем делам завершится когда-то,

Мы с тобой можем просто любить!

Мы живем! Этой страстью объяты!

:::::::::::::::::::::::::::!!::::::::::::::::::::::::::::::

Моя нежность не знает границ,

Ведь любовь - безграничное царство!

Мысли в вечном пути,

За стихами в тетрадке,

От шести к десяти,

И в обратном порядке.

Наш второй батальон.

Юность в памяти прочно,

И пешком в каждый сон,

Ярославль - «Песочный»!

Всякий ближе, чем брат!

Тридцать лет - это много!

И Трегубов - комбат,

И Фомин смотрит строго,

И Левицкий - без слов,

Казаков и Лукьянов,

Карташов, Бурдылев,

И Кирпичников рьяно

Нас учили всему,

Чего сами умели.

Коллективность - уму,

Тиру - мирные цели.

Верность наша жива,

Сила алого стяга,

Нет, не просто слова,

Не формальность - присяга!

От шести к десяти,

И в обратном порядке,

Пусть нас трудно найти,

Но мы знаем отгадки

На шарады, о том,

Чем училище свято-

Нам оно отчий дом

Заменило когда-то!

Не старею — мудрею, не ища — нахожу

Свой билет в лотерею, в чистом небе межу.

И засеяно поле смыслом искренних фраз,

И повсюду лишь воля, только здесь и сейчас.

Жизнь — особая штука, всё управит Господь:

Вложит скипетр в руку, усмирит мою плоть,

Или вымажет сажей, или бросит на снег,

И с улыбкою даже встретит сумрачный век.

Вирус сгинет когда-то, так бывало не раз.

Ждут рассветы, закаты, счастье здесь и сейчас.

Сам себя отогрею, никого не сужу.

Не старею — мудрею, не ища — нахожу.

НЕ МОЯ НЕЦЫГАНСКАЯ

В сон бы, да не снятся сны —

Уж не до веселья.

Лишь бы не было войны

И с утра похмелья.

Только утром всё не так,

Уж не та походка.

Не пойдём с тобой в кабак,

Выпьем дома водку.

Эх, раз! Да ещё раз! Да ещё много, Много, много, много раз! Да ещё раз!

Выпьем дома водку!

Налей за то, что я дожил,

Хоть было так непросто.

Без рваных вен, без рваных жил

Сквозь голод девяностых,

И кризис жанра и страны,

И для стихов папирус,

Хотя, кому они нужны, —

Кругом лютует вирус!

Налей ещё! Я заслужил

Молчание металла.

Я, как немногие, дожил,

Нас так осталось мало,

С кем можно выпить, не боясь,

Что заметут погоны.

И сверху грязь, и снизу князь,

И по бокам — иконы.

Смотрю в окно, а где же снег?

Где ледоход с капелью?

И нескончаем этот век,

И струны канителью.

Эх, раз, да ещё раз, да ещё много, Много, много, много раз! Да ещё раз!

И струны канителью!

Я, вроде, мог бы быть другим,

Чтоб сделать сказку былью.

Однако, утащили нимб

Да поломали крылья.

Налей! Помянем и зальём,

Засыпим и забудем.

Мы, в общем, весело живем,

Как все другие люди.

По миру мрак и полумрак,

Рассветы и закаты.

Тяну ладонь, но жму кулак,

И все штаны в заплатах —

Не на коленях, видит Бог,

С надеждой и любовью,

Иначе б выжить я не смог,

Благодаря здоровью.

Эх, раз! Да ещё раз! Да ещё много, Много, много, много раз! Да ещё раз!

Благодаря здоровью!

Здесь всё не то и всё не так.

Не жну всё то, что сею.

Аптека, улица, кабак —

Мы выпьем за Рассею!

И снизу лёд, и сверху лёд,

И маюсь, маюсь, маюсь.

Когда-нибудь пора придёт —

Предстану и покаюсь!

Не здесь, а там, где райский сад,

Где яблоки наливом,

Налей, давай-ка выпьем, брат,

Без слёз, но молчаливо!

Эх раз! Да ещё раз! Да ещё много, Много, много, много раз! Да ещё раз!

Без слёз, но молчаливо!

Лишь пусть надежда не умрёт.

Пусть всё пройдёт когда-то.

Ведь будет время, будет год.

Ведь будет всё, ребята.

Эх раз! Да ещё раз! Да ещё много, Много, много, много раз! Да ещё раз!

Будет всё, ребята!

КУЗЕ УО

Разломили небо на краюшки хлеба,

Накормили просом стаю райских птиц.

Я давно там не был и приму как небыль

Чистою монетой вирусы столиц.

Ноты вниз по венам, буквами по стенам,

И баллончик краски просто про запас.

Никакой измены, быть не может мены,

Потому что время спляшет степ для нас.

Лучшею весною солнце над страною.

Веришь иль не веришь — всё равно поймёшь,

Что такое небо и краюшки хлеба.

Рано или поздно правда выбьет ложь.

А пока ветрило прячет в стягах силу,

Мы поднимем парус и отыщем брод.

Не было и было, но заколосило

Поле новых песен, вечный ледоход.

Встать коленями на горох,

Обнажить свою душу до пят.

И понять, что не так уж пох,

И в сомненьях увидеть яд.

Лечит боль, затерялся след,

Не осталось совсем вина.

Съели с другом в обед обет,

Зазвенела в ушах струна.

Ждут-не ждут — для чего вопрос?

Сам пойду, отворив окно,

По воде океана грёз, —

Пусть снимают потом кино.

Подвиг в недуг, дугою страх,

Небо дальше, всё ближе твердь.

Посылаю болезни нах.

Понимаю, что значит смерть.

У свободы особый звук,

Камертоном ему душа.

Вдохновенье приходит вдруг

И диктует слова, спеша.

Не успел — потерял покой.

А успел — про покой забыл.

Я и сам иногда такой,

Хотя, впрочем, всегда им был.

Взрыв эмоций — не просто суть.

В каждый омут без головы.

Безусловно, когда-нибудь

Не поймёте меня и вы.

Но тогда точно будет пох,

Поменяется лад и ляд.

Под коленями лишь горох

Да разлитых сомнений яд.

Все будет лучше, чем всё было.

Войдём, пройдя сквозь беды, в сказку.

Пока же, чтоб набраться силы,

Надели на планету маску.

Следов хмельные отпечатки,

Переспиртованные в цвете.

Нужны стерильные перчатки

Сейчас, как никогда, планете.

Планета, часть большого дома,

А не вселенского острога,

Себя очистит через кому.

Ее спасёт лишь вера в Бога.

Всё будет лучше, чем всё было.

ПОДСЛУШАННЫЙ ДИАЛОГ ВЕСНОЙ 2020

САТАНА:

Пекин здоров, а Рим горит в огне.

Надеюсь, участь не минует Штаты.

Коронавирус — кара виноватых,

И очень дорог и растёт в цене.

БОГ:

Коммерция на слабых — твой удел.

Их после смерти встретят двери рая.

САТАНА:

Но я на чувстве страха поиграю:

Смотри, как много обездвижил тел.

Вот твой Христос спасать их не спешит:

Там на земле полным полно работы.

Религия не помогает что-то,

Коль всякий из священников грешит.

БОГ:

Им отвечать, и не перед тобой.

САТАНА:

Да мне смешны подобные ответы!

Я жду, когда погибнет вся планета,

Ведущая свой бой сама с собой.

Нефть подвела, оружие и газ.

А дальше больше — будут грызться люди.

И ничего хорошего не будет.

БОГ:

Не торопись, особенно сейчас.

Беда сплотит, когда она беда.

Любовь сильнее страха и короны.

САТАНА:

Ну, расскажи и посмотри с иконы

На то, как погибают города.

Ты демократ, но людям нужен царь.

Твоя свобода даже смерти хуже.

Живешь внутри, а должен быть снаружи.

Хотя б меня за что-нибудь ударь!

Я заслужил, но вроде не служу.

Мои поступки все — от вдохновенья.

БОГ:

Не торопись, останови мгновенье.

САТАНА:

А может, я напьюсь для куражу?

БОГ:

Ты сделал то, чего хотелось мне.

САТАНА:

От этих слов и нега, и истома.

БОГ:

Ты дал понять, что все лекарства дома;

Что людям нужно верить не во сне;

Что есть очаг семейный, и тепло

Его поможет победить недуги;

И что любовь надёжнее кольчуги;

И что надежда одолеет зло.

А бить тебя, поверь, желанья нет.

САТАНА:

Не вызываю даже чувства мести?

БОГ:

Не льсти себе.

САТАНА:

Я не могу без лести.

БОГ:

Не можешь ты без власти и монет.

Пекин здоров, поверь, спасётся Рим.

Коронавирус одолеют Штаты.

А кара Божья — участь виноватых.

А невиновным — память, крылья, нимб.

АПРЕЛЬ

ВТОРОЙ ПОДСЛУШАННЫЙ ДИАЛОГ ВЕСНОЙ 2020

ДЕВА МАРИЯ:

Прошу Тебя, услышь меня, Отец!

БОГ:

Твои слова снаружи и внутри.

Я знаю, что ты хочешь. Говори.

ДЕВА МАРИЯ:

Я за людей пришла просить, Творец.

БОГ:

Ты так добра, что я не удивлён.

Но ты ответь, Мария, мне сама.

Сегодня семьи собраны в дома,

И это плохо? Это же не сон.

Реальность. Пусть работа подождёт.

Пусть стихнет пламя низменных страстей.

Родители в кругу своих детей

Непонимания расплавят лёд.

ДЕВА МАРИЯ:

Но смерть неумолима и быстра.

БОГ:

О, это плата тех, кто «слеп» иль глуп.

Несоблюдающий законы — труп.

Ведь вирус — это вовсе не игра.

Прогресс планеты, словно шаг назад.

Благодаря влиянью интернета

Читающих Писания больше нету.

Несведущим дорога прямо в ад.

ДЕВА МАРИЯ:

Жестоко. Но Тебе видней всегда.

Почувствуй пламя восковых свечей.

БОГ:

Нельзя так было унижать врачей,

Учителей, чей труд через года

Даёт плоды. И как иначе быть?

Свобода — это больше, чем итог.

И отчий дом, ты знаешь, не острог,

А храм, в котором учатся любить.

Ведь караоке, бары, казино,

И центры распродаж, и бутики —

Всё это от хандры и для тоски.

Как впрочем, сигареты и вино.

ДЕВА МАРИЯ:

Но я прошу.

БОГ:

А я смогу помочь

Всем тем, кто обретёт в себе Меня.

И будет радость будущего дня,

И все невзгоды удалятся прочь.

ТРЕТИЙ ПОДСЛУШАННЫЙ ДИАЛОГ ВЕСНОЙ 2020

ДЕВА МАРИЯ:

Мой сын, прошу спустись, они зовут.

Разверзнутся повторно небеса,

Земля, как прежде, верит в чудеса,

И вирус для неё страшнее пут.

ИИСУС ХРИСТОС:

О чём ты, мама? Даже не проси.

Не покидал я землю никогда.

Беда людей — всегда моя беда.

Я, как и ты, Отца прошу: «Спаси!»

И Он спасёт всех тех, кто за меня

И кто со мной любовь несёт планете.

Всех, кто считает, что богатство —дети;

Надежда, вера — лучшая броня.

Но испытанья временем нужны:

Через потери познается сила.

ДЕВА МАРИЯ:

Я о смягченье Господа просила.

Я так хочу, чтоб не было войны.

ИИСУС ХРИСТОС:

Война идёт, и это факт уже.

Покой земли иудами нарушен.

ДЕВА МАРИЯ:

Молю, Господь, спаси живые души!

Не дай попасть им в ад на вираже.

Я каждому из них помочь стремлюсь.

ИИСУС ХРИСТОС:

Поклон земной тебе за это, Мама!

Молитвами наполнены все храмы.

Я, как и ты, за всех за нас молюсь.

Не важно: мусульманин, иудей,

Католик, православный, протестант,

Буддист, индус — молись за всех людей,

Поскольку искренность и есть талант.

Бог слышит нас, и Он готов помочь.

Настало время побеждать добру.

Сомнения в исходе мирном — прочь.

Ты не умрешь, я то же не умру.

Да будет свет! Природа нам простит,

Накормит всех, напоит и спасёт.

Земля забудет мелочность обид,

Вкуснее станут молоко и мёд.

Помолимся все вместе за людей.

Путь к очищенью — благодатный путь.

Католик, православный, иудей,

Буддист, индус — кем по судьбе ни будь,

Неважно, — Бог всех слышит. Он един.

Молись за всех, лишь искренность — талант.

Мы одолеем тьму, мы победим:

Язычник, мусульманин, протестант.

Спасаясь от одиночества,

Чтоб не пропасть окончательно,

Не ищите пророчества, не живите мечтательно.

Прошлое, то, что кажется, в будущем вряд ли сложится.

Сгинет и забумажится, на тишину помножится.

Спасясь от одиночества в шагами замеренной комнате,

Вряд ли друзей по отчеству, как и поэтов, вспомните.

Есть в настоящем «кажется», в будущем — неуверенность.

Только не так окажется, станет не той растерянность.

Спасаясь от одиночества, мир пропадёт окончательно,

Ибо Его Высочество, искренне созидательно,

Ходит за мной по комнате, а за тобой — с улыбкою........................................................

Привет Иосифу Бродскому...

Не всё успею на своём веку,

Не все слова уложатся в строку.

Не всех спасу, кем мог бы дорожить.

Что делать дальше? — Дальше нужно жить.

Неверие страшнее, чем чума.

Спасение придёт во все дома,

И будет снег за окнами кружить.

Что делать дальше? — Дальше нужно жить.

У времени за сны отчёта нет.

Вселенная — не сборище планет.

Не стоит горевать или тужить.

Что делать дальше? — Дальше нужно жить.

Не рано, где не поздно, где всегда.

Горит над миром яркая звезда.

Мы учимся друг другом дорожить.

Что делать дальше? — Дальше нужно жить.

Проявление гражданской позиции

Для меня давно не традиция.

Милиция или полиция — не поменяет сути.

Время подобно ртути

В градуснике под мышкой.

Болезнь опасна не слишком,

Слева иль справа вспышка.

Ляжем под музыку тихо,

Мимо пройдёт лихо.

В маске или без маски,

Выбор сюжета сказки.

Главное, всё отлично

В общественном и в личном.

А поутру в школу —

Изучать азы рок-н-ролла,

Драться за королеву,

Получая справа и слева,

Раздавая налево-направо.

Такова дворовая слава.

Портфель и сменка в пакете,

Мечта о солнечном лете

И заметки в синей тетрадке.

Вдвоём первый раз в палатке,

Гитара, костёр, картошка —

Хорошего понемножку.

Природа или порода,

Спор расстоянием в годы.

Всё то же, но не все те же.

Удача балует реже.

И лишь одно не традиция:

Проявленье гражданской позиции.

Два ангела моих всегда со мной,

Неважно, радость это или горе.

Идём все вместе по тропе земной,

Они молчат или, напротив, спорят.

Кто прав из них, я вам не дам ответ.

И чёрный иногда, и чаще — белый.

Так иль иначе, но другого нет

Предложенного мне земного тела.

Два ангела обычно на плечах,

Их невесомость — подтвержденье веса.

Их в зеркалах не видно при свечах,

Но лишь они поют земную мессу,

Которую и знаю, и люблю.

И представляя райскую картину,

Не торопясь им мысленно стелю

На два плеча пуховую перину.

«КАРАНТИНКА»

По телеку уж нечего смотреть,

По всем каналам только пидарасы.

Всё ем и ем в надежде похудеть:

И рыба хороша, и торт, и мясо.

Нет водке, нет и красному вину,

Не лезут в глотку ни коньяк, ни пиво.

Нет тяги к иностранному говну

И к самогону местного разлива.

Не тянет к бабам, не дурманит рок,

Да и вообще, устал от песен что-то.

Скажите, братцы, я не одинок

В своём желанье выйти на работу?!

С чужой судьбы не записать слова,

И рваных струн я не услышу звуки.

На вдохновенье получу права,

Лишь сам пройдя кругов незримых муки.

Я с детских лет учился быть собой,

И было всё: и выпивки, и драки.

И то, что называется судьбой,

Другим понятней как [андрей алякин].

Меня, конечно, очень любит Бог:

Как никого, наверное, поверьте.

Немало было пройдено дорог,

Я иногда был в двух шагах от смерти.

И ангел пел, меняя голоса,

Гремел оркестр небесный каждой нотой.

Случалось, что случались чудеса,

Захватывало дух на поворотах.

Летело время, и сейчас летит.

Хотя не так: всё непонятней вроде.

Кто ввысь ушёл, надеюсь, мне простит

Любую из насвистанных мелодий.

Мне нравятся Высоцкий и СашБаш,

И Окуджава нравится, и Летов.

Я слушаю алисовский «Шабаш»,

В машине Майк и Цой поют про лето.

Ещё люблю послушать тишину:

Но это в кабинете, на диване.

Я сам когда-то, не допев, усну

Или проснусь в спасительной нирване.

О чём сказал, домыслит каждый сам.

В стихах моих и коды есть, и знаки.

А я судьбу представлю небесам

Привычными всем вам-[андрей алякин].

Сначала сделай, а потом скажи.

А лучше промолчи и знай: мгновенье

Тебе пошлёт другие рубежи

И новые потоки вдохновенья.

Я не из тех, кто прячется за дверь.

И не из тех, кто сразу рвёт в атаку.

Но не бывает счастья без потерь.

Восстановленье мира — через драку.

От чувств порою кругом голова,

И кажется, покой всего лишь скука.

Но вдруг приходят нужные слова,

Из тупика выводит Бог за руку.

Услышанность молитв почти всегда.

Но время знает только лишь Создатель,

Когда весна вернётся в города

И каковой ей быть, последней дате.

Город больше не ищет причин

Разлучать на мгновенья и годы.

Я один из немногих мужчин,

С кем не нужно молчать про погоду.

Ты, одна из непреданных, вновь,

Словно кошка, гуляешь по свету.

Между нами как будто любовь —

И как будто влечения нету.

Знаем точно, поэтому круг

Для часов не очерчен условно.

Я из тех, с кем случается вдруг.

Ты затем, чтоб был почерк неровным.

Затеряюсь средь прочих мужчин,

Не найдёшься в плохую погоду.

Город больше не ищет причин

Разлучать на мгновенья и годы.

Благая весть, особенно сейчас,

Когда весь мир поставлен на колени.

И молится за нерадивых нас

Мария дева, не приемля лени.

Благая весть, спасение, и вновь

Преддверие явления Мессии.

Войдут в дома всех жителей России

С Марией и надежда, и любовь.

Благая весть, особенно сейчас,

Когда неэффективны обнуленья.

Мир получил все шансы на спасенье.

Мария дева молится за нас.

Когда-нибудь, надеюсь, что не скоро,

Предстану перед Богом в тишине,

И Он, до оглашения приговора,

Позволит главное поведать мне,

Я и при жизни не замечен в лести,

И после смерти, вряд ли, буду льстить.

Дай, Бог, возможность быть мгновение вместе!

За дерзость эту, я прошу простить.

Дела мои давным-давно известны,

Все оправдания отметаю прочь,

Я говорю Вам искренне и честно:

«Могу ли, Боже, чем нибудь помочь?!!»

Безадресность писем порочна до срока.

Я шлю их всем тем, без кого одиноко.

И счастье не в том, что не будет ответа,

А в том, что не важен ответ.

Когда-нибудь вырастут малые дети

И сами порвут социальные сети.

Забудет страна о провалах в бюджете,

Появится иммунитет.

Я книгу судьбы и пишу, и читаю.

Над городом детства с улыбкой летаю.

И горе не в том, что назад не вернуться,

А в том, что так будет всегда.

На крыше ждёт Карлсон с банкой варенья,

Он смог избежать явным чудом старенья.

И нет диабета, и нет несваренья, —

Есть страны и есть города.

Кварталы, квартиры не нового дома,

Где люди, с которыми мало знакомы,

Ждут писем моих, не моих — мне не важно.

Важнее, что всё-таки ждут.

Безадресность строчек порочна до срока.

И даже отсутствие смысла и прока,

Биенье сердец мегаваттами тока

Свет яркий планете дадут.

Лимит романтики приблизился к нулю,

Открытье тайн отныне не постель.

Я, как других, теперь тебя люблю,

Поэтому закрыт для нас Брюссель.

Капусты вкус ни чем не отличим,

Да и балкон в Вероне не влечёт.

И вирус новых песен излечим,

И время в направлении течёт

Ещё быстрей, хотя куда уж вниз!

Мой датский принц в Мытищах, у пруда.

Амур колчан подвесил на карниз

И просит, чтобы я не крикнул «да!».

Тандем хорош, но надоела кровь

Из сердца, что проткнёт его стрела.

Любая страсть — пародия на любовь.

Не в Рим с тобой дорога привела,

А только лишь на раз, на два — в постель.

Кому-то уже не надо,

А кто-то уже не может

Пройти по тропинкам ада,

Оставив мороз на коже;

Согревшись костром пустыни,

Вернутся домой к рассвету.

Где кровь на снегу не стынет,

Там строчки живых поэтов.

Морошку попросит Саша,

На Мойке хранятся книги.

Не русское — тоже наше,

И нет никакой интриги.

Особенность интерьера,

Причудливость ирокеза.

А в номере Англетера

От бритвы одни порезы.

Направлено дуло в спину,

Висок защитит надёжно.

Я молча строку покину,

Возможное невозможно.

Тропинки ведут из ада,

Лишь только мороз по коже.

:::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::

Кому-то уже не надо,

А кто-то уже не может.

Напиши, позвони, позови —

Я намеки пойму и без кода.

Ради плотской безумной любви

Буду мчаться в любую погоду,

Чтоб войти в незакрытую дверь

И сорвать с тебя яркое платье.

В моём теле скрывается зверь,

Успокоят его лишь объятья.

Ты умеешь, ты знаешь, ты ждёшь,

Расставляешь по комнате свечи.

И, конечно же, время найдёшь

Для безумной в желаниях встречи.

Напиши, позвони, позови.

Кто-то пойдёт на работу,

Кто-то останется дома.

Музыка ляжет на ноты

В обществе мало знакомых

Между собой музыкантов.

В миг неизбежности фальши

Явный противник талантов

Строго потребует: «Дальше!»

Моцарта нет, он в загуле:

Выпив весь виски из бара,

Двинул за пряником к Туле,

Взяв медиатор с гитарой.

Будет на трассе петь Мурку

Или Михайлова Стаса,

Радовать чукчу и чурку,

Новую русскую массу.

Много ли надо народу?

Лермонтов, Пушкин, Есенин

Дальше от нас год за годом.

Впрочем, не близок и Ленин.

Время меняет кумиров

И предлагает пустушку.

Хроника нового мира

Жизнь превращает в игрушку

Общества малознакомых.

Спутавши мысли и ноты,

Кто-то останется дома,

Кто-то пойдёт на работу.

БАННЫХ АНАТОЛИЮ

Как там с неба, брат мой, расскажи

Смотрится вся наша веселуха.

И ветра сменяют витражи,

И у печенегов нету духа.

Зеркала находят зеркала,

Всё в осколки — и весна, и лето.

Вечный спор вокруг добра и зла,

Монологи тьмы во имя света.

Брат мой Толя, время без тебя,

Набирая ход, сметает двери.

И вино событий пригубя,

Из потери делает потери.

Свидимся когда-то, знает Бог.

Заберут всех без предупрежденья.

Будь ты рядом, знаю, ты бы смог

Выкатить поляну в день рожденья.

Выпью водки, будто бы ты есть

Средь друзей, любимых и желанных.

Ты на небе, брат, — нет, нет, ты здесь,

Был и будешь, Анатолий Банных.

Когда скользнёт бретелька по плечу,

Внезапно страсть эфир ночи захватит.

Ты мне шепнёшь: «Я так тебя хочу,

Что целый мир уместится в кровати».

И скрип матраца подтвердит слова,

И стук соседей прозвучит набатом.

Но мы имеем на любовь права,

Тем более бретелька виновата.

Не будь её, я вряд ли бы посмел

Переступить черту и стать любимым.

:::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::

Да и Амур не выпустил бы стрел,

Или все стрелы пролетели б мимо.

В условиях ограниченного времени и пространства,

Не снимай чулки, не оставайся в халате.

Я тороплюсь, но тебе нравится медленное пьянство.

Точнее говоря, нравятся медленные танцы в кровати.

Ковёр на стене, люстра на потолке — вроде бы, всё на месте.

Вечная музыка вальсирует тебе и мне, —

Как хорошо быть вместе.

Никаких забот или дел, летим над бесконечно грешной планетой.

Слияние душ через соединение тел от заката и до рассвета.

И твой «Агент-провокатор» толкает меня

Вывести все строки наружу.

Безумная страсть опаснее огня,

Но я больше огня тебе нужен.

Сжигаем время, от щепок минут —

Искры, и небо звёздно.

Наверное, ангелы нас коротнут

И попросят, но будет поздно.

Потому что в искусстве любить —всегда

Греховность основа слова.

Луна не солнце, но тоже звезда.

От этого снова и снова

Изящное искусство требует вложения.

Красивое белье — часть бюджета.

Всё это вдохновение для стихосложения,

Делающее из прозаика поэта.

Ты скажешь, я маньяк и фантазёр,

Что плотской любви потакая,

Умудряюсь сохранять в глубине костёр.

Я отвечу: «А ты не такая?»

Из душа в душ, чтоб найти покой.

Но покой никому не нужен.

Ты такая, и я с тобою такой:

Взорван, ранен, контужен.

Вирус новых нот, желание в ночи.

А утро за чашкой чаю,

Где любой костёр — только часть свечи,

И волшебное слово «скучаю».

Нам хватит его, и особенно сил и того, о чём попросишь, кстати.

Не снимай чулки, как я просил, и не оставайся в халате.

Весенних связей утренний порок —

Похмелье, не снимаемое пивом.

В наушниках играет русский рок,

И все вокруг достаточно красивы,

Чтобы рискнуть попробовать обман.

Апрельский гон опять имеет право

На многообещающий роман

И на весьма сомнительную славу.

От мини-юбок кругом голова:

С какой начать и как всех можно сразу?

Поэзией придуманы слова,

Но тело, не подвластное приказу,

За нетерпенье требует медаль

И собирает войск стоящих силу,

Где из кустов в загадочную даль

Несётся фраза: «Что ты медлишь, милый?»

Да, век поэта — непрерывный срок.

Ему нельзя быть просто молчаливым.

Весенних связей утренний порок —

Похмелье, не снимаемое пивом.

ВЕРБНОЕ

Не я придумал и вступил в игру.

Чтобы людей не встретить по дороге,

За вербой встану рано поутру

И наломаю для себя и многих,

Кому хочу отправить не спеша

И соблюдая чётко расстоянье —

Дистанцию, ведь тело не душа

(Лишь для души достаточно желанья).

И я желаю каждому из нас

Добра, тепла, и радости, и счастья!

Жизнь — это то, что здесь есть и сейчас.

Храни, Христос, от смерти и напасти!

Мне при встрече громко крикнут «Хой!»

Молодые и седые панки.

Я не самый вариант плохой,

И со мною можно выпить ханки.

Помню многих, с кем-то был на ты,

Нравилось отсутсвие культуры.

Иногда гоняли всех менты

Безо всякой, впрочем, режиссуры.

Лапка голубиная в кругу —

Символ мира с дымом папиросы.

Я сейчас, наверное, смогу

Обсуждать глобальные вопросы.

Нет войне, есть секс, и без забот

Поколенье вышло, глядя в небо.

Для гитары слишком много нот,

Но поющим, впрочем, я и не был.

Рок-н-ролл, как шаг в тяжёлый рок

И в подвалы, где ковали слово.

Колокольчик хоть не молоток,

Но явленье САШи БАШлачёвА —

Колокол на годы и века,

Брошенное в бездорожье семя.

Пусть плывут по небу облака,

Колосится на планете время.

За мукою тесто, дальше хлеб.

По аккордам соберутся ноты.

Зазвучит и ар-энд-би, и рэп,

И вновь крикнут «Хой!» за поворотом.

О тебе не вспоминаю во хмелю,

Да и хмель не так уж часто — не могу.

Может быть, и в самом деле не люблю.

Может, лирику кому-то берегу.

На дворе весна, подснежников букет

Не собрать — оставлю, может быть, другим.

Разнесёт стихи по чатам интернет,

И послужат строки помыслам благим.

Философствую не просто — не люблю

Распылять по миру бренные слова.

О тебе не вспоминаю во хмелю,

Да и ты на мне зациклена едва.

Тогда всё иначе было,

И не был преградой рубеж.

Ты очень меня любила,

Давая проникнуть меж.

И строки, как кровь из раны.

Казалось, что всё игра.

Нам было прощаться рано,

Но время решило — пора.

Кому-то и небо с овчинку,

А мне не страшна и печаль.

Крутилась вдали пластинка,

Но мы не смотрели вдаль.

Красивых сейчас не много,

Безумных простыл и след.

О, как хороша тревога,

В которой вопрос — ответ!

Где струнами скрипка плачет,

Там нет на душе одежд.

Тогда было всё иначе,

И очень хотелось меж.

Отменяются рейсы, не летят самолеты,

Не плывут пароходы, не спешат поезда.

Испытания эти явно выдумал кто-то,

Кто не знал и не знает, что у нас навсегда.

Будут Греи-Ассоли и Ромео-Джульетты;

Будут встречи, разлуки и стихи под луной.

Путешествия эти явно выдумал где-то

Тот, который не ведал счастья жизни земной.

Всё вернётся, и в небо полетят самолеты,

Поплывут пароходы, застучат поезда.

Радость вечную эту явно выдумал кто-то,

Кто доподлинно знает: так бывает всегда.

Настоящее всюду прекрасно,

Мне не кажется прошлым вчера.

Жаль что чаще и больше на «красный»

Тянет многих не только с утра.

Революция памятна книжкам,

Чёрно-белого цвета кино.

Всё трудней оставаться мальчишкой,

И уж точно не тянет в окно.

Я ответственен, значит, не брошен

Кредиторами даже во сне.

Мне не нужно казаться хорошим,

Непорядочность пала в цене.

Выйду в поле, но где эти маки?

Люди в масках с глазами совы.

Я чуть-чуть постаревший Алякин.

О себе мне напомните вы?

Было-не было, может, не будет.

И всё чаще не хочется быть.

Прячут лица за судьбами люди,

Не пытаясь о чём-то забыть.

Время, что ж, ты куда-то без спроса?

Неужели так важен побег?

Иль боишься не нужных вопросов?

Или знаешь, где кончится снег?

Сигналы, подобно космическим,

События мыслям кармическим,

Как проводом электрическим — от пола до потолка.

Пророчится, словно хочется, где трудно не заморочиться.

Улыбчиво полуночится услышанная строка.

А там, за порогом вечности, мы радуемся беспечности.

И время, смысл бесконечности, от пола до потолка.

Порочится, ибо хочется бессмысленно заморочиться,

Где с рифмами полуночится услышанная строка.

Уже не так, не то, не с теми

Движение к запретной теме,

Где опыт, сын ошибок трудных,

Где гений, парадоксов друг.

Всё меньше труд, всё больше лени,

И мир поставлен на колени,

И мысли утонули в пене,

И помогает только дух.

Поскольку случай дело Бога,

Нужны и вера, и тревога,

И опыт, сын ошибок трудных,

И гений, парадоксов друг.

Из искры пламя, из строк цунами —

Всё это с нами и между нами.

Жизнь — бесконечность, мечты по кругу.

А мы уж вечность нужны друг другу.

Потоки света, фонарь лучится.

Не раз без лета весна случится.

Зима в окошко, и осень где-то.

Чиста дорожка, препятствий нету.

Стихов так много, что искры в пламя,

И у порога из строк цунами.

ПАСХАЛЬНОЕ

Как никогда сошествие огня

Приветствуя не в храме —Аллилуйя!,—

На расстоянье обними меня,

И мы друг друга трижды поцелуем.

Христос воскрес! Воистину воскрес!

Он, смерть поправ, и нам поможет тоже.

Так не хватает милости небес!

Спаси планету, милостивый Боже!

Пусть каждым домом правит доброта,

Пусть будут и достаток, и удача!

И куличом приветствуя Христа,

Я знаю, что не может быть иначе.

На расстоянье обними меня,

И мы друг друга трижды поцелуем.

В России Пасха: нет счастливей дня!

Как нет прекрасней слова «Аллилуйя!»

Грустно, вспоминаю любя.

Наслаждаюсь странной судьбой.

Папа, столько лет без тебя,

Но всё время вместе с тобой.

Ты ушёл на небо средь дня,

И с тех пор со мною везде.

От невзгод спасаешь меня,

Светишь мне, подобно звезде.

Путь не прост, но время любя,

Наслаждаюсь странной судьбой:

Папа, столько лет без тебя,

Но всё время вместе с тобой.

Непогасший костёр

Воскрешает мечты.

Я хочу до сих пор,

Провоцируешь ты.

Пусть движение ног

Видно лишь до колен,

Я хочу, ибо смог

Угодить в этот плен.

Будет или же нет,

Знает время и путь.

Я хочу, мой сонет

Изнутри режет грудь.

То, что жив до сих пор,

Не оценят мечты.

Я хочу, и костёр

Провоцируешь ты.

С кем, как не с собою, в ладу:

О тебе отдельный рассказ.

Если пропадёшь, то найду,

Чтобы счастье видело нас.

Солнце утром, ночью луна,

И в апреле падает снег.

Нам с тобою радость дана

Проживать непрожитый век.

Власть не властна даже сейчас.

Крылья не сломать за спиной.

О судьбе отдельный рассказ,

И поведан будет не мной.

«КАРАНТИНКА»

Хочу-словами не отмечу

Всех чувств, желаний и полётов,

Ну, назначай скорее встречу,

Пока не ходим на работу.

Кафе закрыты, рестораны,

Кинотеатры, бани, бары,

И мир вокруг какой-то странный,

И я не очень, в общем, старый,

И романтичен, не зануда,

Могу быть разным без причины,

Мое «хочу» включает «буду»

Способным к подвигам мужчиной.

Мы полетаем над планетой,

Махнём туда, где дрожь охватит,

Прошу, явись ко мне раздетой,

После полетов, чтоб в кровати

Стать ближе, дольше, чаще! Все же,

Не так уж много нужно, вроде,

Чтоб быть со временем моложе

В миру, где всё, увы, проходит.

Моим стихам куар-коды не нужны,

Им не страшны ни вирус, ни корона.

Они летят маршрутами весны,

Стремясь попасть на ложе или в лоно.

Их ждут глазами, и ушами ждут.

Они срывают лишние одежды.

Я знаю, что мне мысленно дадут

И воплотят желанья и надежды

Все те, которым нравится весна,

Кто знает: одиночество не скука.

В пьянящих рифмах градусы вина —

Такая вот любовная наука.

Поэт в России больше, чем поэт,

Особенно в период карантина.

Я шлю свой романтический привет

И остаюсь развратным и невинным.

Расскажи, покажи, обнажись.

Эта странная, в общем-то, жизнь

Состоит из мгновений в ночи,

Из горящей луною свечи,

Из последнего ряда в кино,

Из того, что хотели давно;

Из фантазий, из снов и из книг;

Из вопросов, ответов, интриг;

Из желаний, мечтаний, шагов;

Из реки и её берегов;

Из того, что хотел донести;

Из всего, что уже не спасти.

Жизнь прекраснее, чем миражи.

Обнажись, покажи, расскажи.

Так и не спишь, как обещала,

Напившись и стихов, и грусти.

Одной любви сегодня мало,

Раздумья просто не отпустят.

Где память жалит прямо в душу,

Где тело требует разврата,

Свой сон я сам себе нарушу,

Хотя ты тоже виновата.

Считать года спешить не надо,

У нас есть всё, включая силы.

И ночь не станет нам преградой,

И будет всё, о чём просила,

Мечтала, думала, хотела.

Чего хотел, мечтал, быть может.

Поскольку телу нужно тело,

Душа к душе стремится тоже.

Ты будешь ждать, помадой крася губы,

Волнуясь, словно это в первый раз.

А я приду, чтобы с порога, грубо,

Войти, соединив навеки нас

Той тайной, что покрыты были строки.

В движении скрывается покой

И самые желанные пороки.

С тобой такою я и сам такой.

В любом мгновенье место есть для сказки.

Сомнения безудержно гоня,

Ты нежность слов преобразуешь в ласки —

И заласкаешь грешного меня.

Ну а пока, помадой крася губы,

Волнуясь, словно это в первый раз,

Ждёшь, как приду и как с порога, грубо,

Войду, соединив навеки нас.

Сияет время искрами огня,

За горизонт ушли дела, заботы.

А ты не говоришь мне «не в меня».

Я знаю сам теперь об этом что-то.

И томный взгляд направлен на свечу,

И можно всё, что можно, только нежно.

Я знаю сам, как сильно я хочу

На простыни маняще-белоснежной,

И то, что ты не скажешь «не в меня».

Я знаю сам с тобой об этом что-то.

Сияет время, искрами огня.

За горизонт ушли дела, заботы.

Не пускают в космос — карантин.

Все ракеты спят на космодроме.

Даже звёзд небесный серпантин

Заставляет сны застыть в истоме.

Во вселенной много всяких бед,

Но разлука с рифмой ближе к муке.

Тьма не долго, близится рассвет,

И весна протягивая руки,

Как слепая, верит, знает, ждёт

Лучшие без повода мгновенья.

Будут и капель, и ледоход,

Будут литься реки вдохновенья.

А пока на выставке картин

Нравятся мне все, пожалуй, кроме

Той, где космос выбрал карантин,

Где ракеты спят на космодроме.

Попало, пропала, отчаянно мало.

Конец не начало, сомненья в мочало.

Стонала, кричала, страницы листала,

Дождями хлестала, зарницы метала,

Лучами сияла, до солнца летала.

Ни чуть не устала, и всё же пропала.

Безумие — начало всех начал,

И первый шаг, и лучшая дорога,

Любых страстей и не страстей причал.

Всё остальное — будни да тревога.

Сними одежды, сбрось напрасный груз,

Вся обнажись, без пошлости и страха.

Нагой войди в опочивальню муз,

Почувствуй силу крыльев, радость взмаха.

Мы полетим над грешными, греша.

Знаменье строк и ранее кричало,

Врываясь, непростительно спеша,

Поскольку лишь в безумии начало.

У нас и раньше виртуально было

Со многими, с кем лично не знаком.

И поле рифм любовью колосило,

И радость снега превращалась в ком,

Накатанный надеждами и верой.

Такое может только интернет,

Который явно лучше жизни серой,

Когда реальной жизни в жизни нет.

А хочется, а тянется, а рвётся:

Сейчас и здесь, и чтобы навсегда!

Конечно же появится, найдётся,

Наполнит смыслом годы и года.

Запутеводит и подарит силы,

Позволив между строк взглянуть тайком.

У нас и раньше виртуально было

Со многими, с кем лично не знаком.

Романимся, не ранимся

Ни верностью, ни ревностью.

И навсегда останемся

Вдали от ставших древностью.

События соития,

Судьба орлом с орлицею.

Вино как чаепитие

И лакомство лакрицею.

Привычно-необычное,

А с кем вот так получится?

Столичное и личное,

Вмиг небеса разтучатся.

От света свет останется,

Разгоним трудно-нудное.

Так хочется романится

В такое время чудное.

Вот и месяц прошёл

В изоляции строго.

Это так хорошо:

Всюду чувствовать Бога,

Никуда не спешить,

Спать и есть, сколько надо;

Время чувствуя, жить.

Бог дарует пощаду

Нам, уставшим в пути,

Заблудившимся всюду.

Чтобы выход найти,

Бог запрет ставит блуду,

И табу на разврат,

На дурные привычки.

Бог — Он папа и брат,

Забирающий спички,

Не давая поджечь

И спалить всю планету.

Богу нравится речь,

Обращённая к свету.

Месяц дома, пойми,

Как и два, — не так много,

Чтобы вновь стать людьми,

Чтоб почувствовать Бога.

Безмятежной юности закат

Пропустить позволили дела.

Улыбаясь, оглянусь назад,

В ночь, в которой ты себя дала

Мне, хмельному, смелому, — теперь

Есть, что вспомнить или не забыть.

Навсегда не запертая дверь

Позволяет прошлое любить.

Будет иль не будет ещё раз?

Важное неважно для меня.

Безмятежной юности запас

Струны рвёт, в душе строкой звеня.

Круги на паркете. Сегодня не светит.

Смотрю и лишь вижу очо.

Ни вправо, ни влево, следы королевы,

А хочется гладить плечо.

Безумие мира, под музыку хиро,

Энроске, два шага, руло.

А мне бы в квартиру, и взяв нежно лиру,

Шепнуть: «Наконец, повезло».

В РАДОНИЦУ

То, что пережил, то и возьму

В дальний край, в последнюю дорогу:

Деревянный крестик на тесьму

И слова молитв, прочтённых Богу.

Исповедь, вместившая года,

Жизнь моя — ошибки, срывы, ляпы.

Радоница радует всегда

Тем, что мои свечи видит папа.

Встретимся, но только не сейчас,

С ним и с теми, кто взирает свыше.

А потом, когда уйдём, для нас

Кто-нибудь стихи свои напишет.

Вот и прошлого вроде бы нет:

Обнуляется что-то вокруг.

Ради шляп не меняют монет,

Не пускают бутылку на круг.

То же небо, такая же даль,

Тот же лес там в тиши за рекой.

Солнце, будто на небе медаль,

Мне лучами дарует покой.

А в кармане хранятся ключи,

И с соседкою есть уговор.

Муза, очень прошу, не молчи!

Не умела ж молчать до сих пор.

Грусть, разлука — ненужное впредь.

Я сумею спасти, чтоб не вдруг

Захотев от любви умереть,

Обнулить только время вокруг.

Крутится, вертится шар голубой,

Крутится, вертится над головой,

Крутится, вертится, хочет взлететь,

Мне бы за ним ну хоть что-то успеть.

Время печалится, время грустит,

Время, прощаясь, не многим простит.

Время, прошедшее мимо, и вновь

Мне предлагает запеть про любовь.

Крутится, вертится вместе с тобой,

Крутится, вертится шар голубой,

Крутится, вертится, хочет упасть,

Мне дорога наша тайная страсть.

Время смеётся и время смешит,

Время всё время куда-то спешит,

Время летящее помнит слова.

Мне в этих танцах есть место едва.

Крутится, вертится шар голубой,

Крутится, вертится над головой,

Крутится, вертится, хочет взлететь,

Мне б вместе с ним ну хоть-что успеть.

МАЙ

Быстро летят годы:

Семьдесят пять лет.

Победа значит свобода —

Другого значенья нет!

Прошли все круги ада,

Горели и Брест, и Клин.

И ужасы Сталинграда,

И покорённый Берлин.

Славься в веках, победа!

Вечный огонь зажжён.

Спасибо за всё дедам,

И бабушкам низкий поклон!

Запасы кофе близятся к нулю,

Всё точно так же в отношенье чая.

Одно понятно: я тебя люблю,

И кажется, что целый век скучаю.

Конечно, годы оставляют след.

Вино и водка не дают отрады.

Желания напиться больше нет,

И пьянный я совсем не то, что надо:

То хвастаюсь, то что-нибудь навру.

Да и стихи не пишутся по пьяни.

Я без тебя, наверное, умру,

Или тоска меня смертельно ранит.

И так понятно: искренне люблю.

И так понятно: целый век скучаю.

Запасы кофе подошли к нулю,

Всё точно так же в отношенье чая.

ПРО «ДУШУ»

Молча стакан жахну, спрошу, чтоб запела душа.

Можно я Вас трахну, медленно, не спеша?

Не закурив трубку, как водится, для куражу,

Молча сорву юбку и между ног засажу.

Грубо, зато с силой, чаще, чем нужно, дыша.

Прошепчешь: «Спасибо, милый, за то, что в тебе есть душа».

Добрых людей много,

Злым я поставил блок.

Так и ищу Бога —

Нужен всегда Бог.

Счастье — исход веры.

Зависть — не аргумент.

Чувство полно меры,

Странен любой момент.

Судьям нужны иски,

А адвокатам рубли.

Выверив все риски,

Занавесы сожгли.

Сосед позовёт соседку,

Музе позвонит поэт.

Киллер пальнёт метко,

Света лишив свет.

Испуга полна тревога,

Воли набрав впрок.

Где добрых людей много,

Там злым я поставил блок.

Ты посмотришь тем самым взглядом.

Я пойму, как уже не раз,

Что прекрасно, что снова рядом,

Что никто ни за что сейчас

Ни звонком, ни ударом в стену

Не нарушит сближенье тел.

Мы с тобою в одной вселенной,

Где хотела, где я хотел.

Время стрелки направит в спину,

Перестанут часы стучать.

Я под утро эдем покину,

Ты проснёшься рассвет встречать.

Космос жизни живым отрада.

Вновь листве над землёй кружить.

Ты посмотришь тем самым взглядом —

Ради этого стоит жить.

Она ненавидит меня

И всех, кто со мной заодно.

Фальшивою нотой звеня,

Саму себя тянет на дно.

Я часто бываю неправ,

Но искренне каюсь в стихах.

Такой поэтический нрав

Возможен не только в грехах.

Но точно я злу не партнёр,

Священники мне не нужны.

Она ж с Сатаной до тех пор,

Покуда ей деньги важны.

Фальшивой свободой звеня,

Как груз, душу тянут на дно, —

За то ненавидит меня

И всех, кто со мной заодно.

ЯНКЕ ДЯГИЛЕВОЙ

На дне какой реки

Мне отыскать следы?

Мы не были близки,

Не выпили воды

И соли целый пуд

Не съели у костра.

Поэзия не труд

И точно не игра.

За перегудом фраз —

Не вычурный итог.

Мне кажется сейчас,

Что я с тобою б смог.

И ты со мной б смогла

Почти наверняка.

Однако всюду мгла

Плюс смертная тоска.

Не стали мы близки,

Не выпили воды,

И нет такой реки,

Где отыщу следы,

Ведущие к тебе.

Аквариумная акула

Милей карася в пруду.

Время, сводящее скулы,

Гасит на небе звезду.

Не взлетают ракеты,

Не стучат поезда.

Время гуляет где-то,

Чтобы не встать навсегда.

Птица времён фараона

Махнёт опалённым крылом.

Время всегда вне закона,

Поскольку не бьёт челом.

Пропавшая Атлантида,

Лёд сокровенных фраз.

Время, исход суицида,

Верой спасает нас.

Коршун в чугунной клетке,

Как голубь на старом плацу.

Время бросает конфетки,

А собирает мацу.

Чего хочу? Конечно же, хочу

Зажечь свечу и осветить квартиру.

Хочу скользнуть строкою по плечу

И разбудить в душе и теле лиру.

Хочу войти, как ледокол весной,

И долго плыть по тёплому теченью.

Хочу, чтоб рядом ты плыла со мной.

А что прекрасней страстного влеченья?

Хочу бессильным набираться сил,

Ища и находя в тебе ответы.

Хочу, чтоб каждый колос колосил

И наполнялись золотом планеты.

Хочу, чтоб знала, что я не шучу,

Особенно наедине, в постели.

Хочу тебя, конечно же, хочу.

Как можно глубже и в душе, и в теле.

Уедешь туда, где мосты,

Где Пушкина помнит Нева.

Где мчались по Мойке листы,

Где выстрела стоят слова.

Где видно из окон Сибирь,

Где Пестель, Рылеев грустны.

Где ввысь даже больше, чем вширь.

Где не исполняются сны.

Где белых ночей интерьер,

Где корюшки море весной.

Где «Север» предложит эклер,

Где крылья у львов за спиной.

Где суицидален пейзаж,

Где ждут на «Камчатке» угля.

Где полон картин Эрмитаж,

Где пенится нос корабля.

Где трезвый Распутин в тиши.

Где полон слезами стакан.

Где Репина карандаши,

Где бредит Есенин Дункан.

Где всюду блокады погост.

Где крыши и много котов.

Где радует Аничков мост.

Где страх полицейских постов.

Где будешь писать иногда,

Где сможешь понять и взлететь.

Где ярко сияет звезда,

Где просто нельзя не запеть.

Где в крепости воздух звенит,

Где курят не только табак.

Где любят до боли «Зенит»,

Где все ненавидят «Спартак».

Где много влияний извне,

Где к кофе несут круассан.

Где вспомнишь и ты обо мне,

Случайно увидев «Сапсан».

Посмотри мне в глаза: в моем омуте черти,

И дожди, и гроза, и неведенье смерти,

И невидимость дна, и источники света,

И печаль не одна, и к вопросам ответы.

Ты почувствуй мой взгляд и прижмись ко мне телом.

Я весь страстью объят, ввысь душа полетела.

Покатились стихи, как по небу колёса.

Есть в ответах грехи, есть в желаньях вопросы.

Посмотри на меня: мы лишь двое у рая.

Страсть сильнее огня прожигает, играя.

И вопрос, и ответ, и мечты, и движенье.

И в глазах твоих свет, а в моих —

отражение.

Я с Шекспиром бы выпил вина,

Закусил бы, как водится, сыром,

А потом с ним отправился к Лирам,

Испугав царство вечного сна.

Я с Шекспиром бы выпил вина...

Не потребует память монет,

И к чему вся ненужная проза?

Ибо роза является розой,

Хоть зови ее розой, хоть нет.

Не потребует память монет...

Жаль, не каждый способен прочесть

И понять, что любовь — совершенство,

Что границ не имеет блаженство,

У безумия логика есть.

Жаль, не каждый способен прочесть...

P.S:

Шекспир давно ни с кем не пил вина,

И на земле сонеты и цитаты

Звучат, как память. Он ли виноватый?

Да, и нужна ли вечности вина?

Шекспир давно ни с кем не пил вина...

Любовь для глупостей отличный полигон,

Сойти с ума и повод, и причина,

Покинув снов увиденных загон,

Почувствовав, что значит быть мужчиной,

Самцом, поэтом, дерзкою шпаной,

Точнее, хулиганом и повесой,

Любовь нужна, чтобы весна весной

Безумием с души снимала стрессы.

А как ещё нагим войти в шалаш,

Набив карманы яблоками рая?

Любовь всегда идёт на абордаж,

Дороги на земле не выбирая!

Покинув снов придуманный загон,

Взлетая ввысь, не вправо, и не влево,

Любовь для глупостей шикарных полигон,

Дающий шанс Адамом стать и Евой!

Было время, и были салфетки, и клочки пожелтевшей бумаги.

Сочинял я стихи для соседки, выпивая сто грамм для отваги.

И бренчала в подъезде гитара, и хрипел я, Высоцкому вторя,

И казалась планета лишь шаром, и не ведомо было мне горе.

Пацаны не пришли из Афгана, были песни другие по сути.

И по кругу пускались стаканы с самогонной неведомой мутью.

Было всё, и всё было непросто: шла война — между кем, непонятно.

Но мы вышли всё ж из девяностых, чтоб в двадцатых вернуться обратно.

Я уже без гитары к соседке — с её мужем махнуть по стакану.

И айфон заменил мне салфетки, что сегодня не кажется

Между «Мафией» и генералом;

Между красным, мартини и спиртом;

Между сметой, бюджетом и налом;

Между сложной интригой и флиртом;

Между химией, физикой, скукой;

Между старым и новым порядком;

Между опытом, грустью, наукой;

Между горьким, солёным и сладким

Карантинит, стихов не читает.

Без ответа умру рано утром.

И душа над Москвой полетает

Там, где телу нужна «Камасутра».

Не всплакнёт и не вспомнит с улыбкой.

Ей признаться не хватит мне духу.

Совершу неслучайно ошибку,

Ибо скромность не пустит к главбуху,

К той, что в «Мафии» и с генералом.

Я умру, перепачкав стол кровью,

И напишут в некрологе мало:

«Был убит безответной любовью».

«ПИРАТСКОЕ»

(из цикла «Письма с историей»)

Я, наверное, Вас атакую, как пират в океане, средь бурь.

И, конечно, нарваться рискую, проявив несусветную дурь.

От желания часто пороки: я не первый, кто должен сгореть.

Составляя рифмованно строки, без ответа могу умереть.

Я, как Блад, к Вам тянусь, Арабелла;

голос шепчет внутри: «Поспеши!»

Притягательны ум Ваш и тело, я, конечно же, жажду души.

Абордаж — это всё, что умею, треуголку снимаю на фарт.

Приложившись к «зелёному змею», добавляю к атаке азарт.

Ваших глаз океан сеет бури, в моём сердце тревожность штормит.

Нервно время в стороночке курит (или, может быть, делает вид).

Знайте, что в голове не опилки — в голове моей много всего!

Я письмо Вам отправлю в бутылке, я надеюсь, прочтёте его.

Вы ответ мне дадите украдкой, но желательно — здесь и сейчас.

А иначе продолжу нападки до момента согласия от Вас.

Нет, не в стадо стремлюсь, а в стаю,

К журавлям, в улетающий клин.

Может быть, с ними в небе растаю,

Может, в небе останусь один.

Нет, не ангел, и вряд ли им буду,

И обманывать всех ни к чему.

Смерть настолько приравнена к чуду,

Что её не осилить уму.

Время крылья накинет на душу,

И оставив на миг только сплин,

Я надеюсь, что я не нарушу

Журавлей улетающих клин.

«МУШКЕТЕРСКОЕ»

(из цикла «Письма с историей»)

Не только, как известно, карантин

Определяет нужную дистанцию.

Вся жизнь сегодня, будто серпантин.

Я д’Артаньян, Вы для меня Констанция.

Мне святость Ваша очень даже льстит.

Мои стихи — уколы острой шпаги.

Надеюсь, что Дюма меня простит

И коньяку предложит для отваги.

Вы так красиво можете молчать,

Что слушать Вас сплошное наслажденье.

Я жду сигнала, я хочу начать,

Я чувствую, я жажду пробужденья.

И карантин мне в этом не указ:

Ещё чуть-чуть, и пропадёт дистанция.

Тогда, надеюсь, будет и у нас

История гасконца и Констанции.

Но только с замечательным концом.

«ШЕКСПИРОВСКОЕ»

(из цикла «Письма с историей»)

Жаль, под балконом не спою для Вас:

Мешают маска и перчатки тоже.

Да и боюсь, менты дадут по роже —

Они не очень добрые сейчас.

Я под балконом не спою для Вас.

Джульетта, что мне делать, подскажи?

Я так хочу исполнить пару песен,

Поскольку в них открыт, безумен, честен,

Мне по плечу любые рубежи.

Джульетта, умоляю, подскажи!

А лучше дверь открой, пока все спят.

Я тихо пропою тебе на ушко.

На улице опасно, там наружка

Без пропусков хватает всех подряд.

Открой мне дверь, враги совсем не спят.

Забыл сказать: я вовсе не храплю,

Особенно когда под боком лира.

Долой сюжеты Уильяма Шекспира

(Хотя я очень классику люблю).

Признаюсь, верь - не верь, я не храплю.

Ну что, Джульетта, выйдешь на балкон?

Брось мне ключи, скажи мне код от двери.

Вокруг менты, они ж повяжут, звери.

Так будет и так было испокон:

Услышь, Джульетта, выйди на балкон!

Оставь незакрытою дверь,

Скажи мне подъездные коды.

Ведь время такое теперь,

Что прошлое вышло из моды.

А хочется просто побыть,

А можется с радостью всюду

Надеяться, верить, любить,

Пить счастье из разной посуды.

Ты помнишь, я знаю, не ждём:

Нам вместе, нас вместе свобода

Украсит осенним дождём,

Как в самые лучшие годы.

Поскольку есть силы летать,

Есть небо, и взгляды, и ласки.

Мы будем писать и листать,

Придумывать лучшие сказки.

Оставь незакрытою дверь.

Я не пишу безадресных стихов.

Со мной всегда и искренне, и честно.

И даже совершение грехов

Возможно бестелесно и телесно.

И неба ширь особенно видна

С пружинами скрипящего дивана.

Страсть многогранна, а любовь одна.

Я там, где наслажденье и нирвана.

Пойдём со мной, приди ко мне, приди.

Иль позови — твой голос я услышу.

Стихов ещё так много впереди,

Но их никто безадресно не пишет.

Позови меня в гости — приду.

Встреть в ночи у порога в халате.

Я о том, что имею в виду,

Расскажу между прочим и кстати.

Всё без слов, а нужны ли слова?

В отрешении логики мира

Мы на счастье имеем права.

Станет центром вселенной квартира,

Та, в которую ты позовёшь;

Та, где встретишь меня у порога.

Ты молчишь, а я слышу, как ждёшь,

Как волнуемся вместе немного.

ДРУЖЕСКИЙ ЧЕЛЕНДЖ В.П.ВИШНЕВСКОМУ В ПЕРИОД КАРАНТИНА

О сексе знала мало, потому что она всё время замужем была.

У женщин «вещь в себе» зовут вибратор.

Смешной конец — смешнее не кончала.

Прошу руки — своя уже устала.

Не ту часть тела врач назвал трахеей.

Чтоб кредиты гасили быстрей,

Слово «пени» придумал еврей.

Вы гений! Можно горло Вам пожму?

Я не туплю. Я думать не хочу.

Дрессировщик жене после секса даёт сахарок?

Итогом всех заветных тем:

Тот стал никем, кто спал не с тем.

[НИК ЯЛА]

Доступ к телу ограничен карантином. —

Не скажу тебе, что веская причина.

Ты и так порою ходишь в платье длинном,

Забывая, что я дерзкий как мужчина,

Что преград и в пандемию мне не будет.

Рвут желания внутри, ломая тело.

За либидо меня небо не осудит.

Постараюсь, чтоб ты тоже не посмела

Огорчиться или разочароваться.

Приходи на сеновал и сбросим маски.

Будем вместе от людей ВВ скрываться

И объятьями меняться без опаски.

Пусть вокруг Москва в обличии невинном

Ищет поводы запретам и причины.

Нам не нужно быть под этим карантином,

Не опасно там, где женщину мужчина...

КОГДА-НИБУДЬ

На детские вопросы дашь ответы —

Интуитивно понимаю суть.

Когда-нибудь меж нами будет это —

Я очень жду своё когда-нибудь.

Стремлюсь к тебе, целуя в губы нежно.

Ищу руками тело — не молчи.

Есть в наших отношеньях безмятежность,

И есть тепло невидимой свечи.

Твои картины — повод стать смелее.

О наших тайнах знает тишина.

Тебя целую, от тебя хмелею,

Как вряд ли захмелею от вина.

И мысли, и стихи мои про это.

И всё сильнее сердце ранит грудь.

Оставь мои вопросы без ответа

До нашего с тобой когда-нибудь.

Спина прямее, понятней взгляд.

Я не умею, прости мне, брат,

Мои ошибки, твои слова.

Секрет улыбки поймёт Москва.

С ума сошедший, свожу с ума.

Давно обретший. Хранит сума

Десяток книжек, историй воз,

Тепло интрижек, горячность грёз.

Искрит планета, горит звезда:

Там в небе где-то есть провода.

Стальные тросы и вышек высь.

На все вопросы ответит жизнь.

А не ответит — приду опять

Грешить при свете, по снам гулять.

Не думай о людях плохо —

Просто о них забудь.

Часто простое «похуй»

От пули спасает грудь.

Люди в первопрестольной

Хуже людей в селе.

«Похуй»: бывает больно,

Но позабудь о зле.

Сами себя накажут —

Опыт всегда не плох.

Мало ли, что там скажут.

Ты отвечай: «Мне пох».

«Похуй» — всегда искусство.

С «похуй» прекрасней речь.

«Похуй» такое чувство,

Которое нужно беречь.

Умру, пропаду — не найдёшь.

Сойду, на беду, навсегда.

Падение, выстрелы, нож

Да мутного цвета вода —

Бывало. Не будет теперь.

У времени странный отсчёт.

На небо открытая дверь

Да твёрдый нетающий лёд.

Так странно отсутствие стран —

И раньше случался удар.

Такое наличие ран

Да с ветром не спорящий пар.

Вот так вот пойми и прости,

Молитвы прочти у икон.

Не может так долго нести,

Да веку не век видеть сон.

Не будет больше писем в пустоту

В красиво запечатанном конверте

Я зарываю как талант мечту

Мне не зачем идти за верой к смерти

Где всё не так там всё давно не то

Исправить мир задача не по силам

И клоуны покинув Шапито

Путь Йорика пройдут придя к могилам

Осознанная сущность бытия

Исповедальность буквы,слога,слова

Как космос что вместился в ты и я

Как целый мир себя лишивший крова

И зарывая как талант мечту

Мне не зачем идти за верой к смерти

Не будет больше писем в пустоту

В красиво запечатанном конверте.

Закачалась доска. «Только вниз не смотреть!» —

Я себе говорю, чуя бездну.

Я и в лучшие дни не сумел умереть,

А в плохие уже не исчезну.

Справа лёд, слева лёд, закачалась доска.

Струны-нервы, колки на гитаре.

Душат мысли, под горлом маячит тоска.

Пляшут черти, беснуясь в угаре.

А доска не канат — можно даже пройти

И найти то, что скрыто от глаза.

Я и в лучшие дни шёл, не зная пути.

Бог со мной, помогала мне фраза:

«Он не даст мне пропасть и не даст умереть.

Просто так ни за что не исчезну».

Закачалась доска. «Только вниз не смотреть!» —

Я себе говорю, чуя бездну.

Просто рушатся стены,

Просто падает пол.

И сомненья по венам,

По строке рок-н-ролл.

Как же хочется к свету,

Разорвав палантин!

Никого рядом нету —

На земле карантин.

С неба машет крылами

Ангел в сером пальто.

Я повязан делами,

Вся душа решето.

Тело всё ещё тело,

Вслед за выдохом вдох.

Выхожу за пределы

В окруженье тревог.

Кровь и рифмы по венам,

Вечный мой рок-н-ролл.

Просто рушатся стены,

Просто падает пол.

Я просто на память оставлю вам небо,

И крошки от строчек, и в чашках слова,

И запах едва подгоревшего хлеба,

И капли дождя, те, что помнит листва;

И в парке Измайловском белые снеги,

И в парке Сокольники свежесть травы,

И там, за рекой, молодые побеги,

И тут, у моста, песни старой Москвы.

Я просто на память оставлю улыбку,

И быстрые фразы с гитарной струной,

И право считать за ошибку ошибку,

И всё, что когда-то записано мной;

И «жаль» и «не жаль», бесполезное жало,

И майское солнце, ноябрь луны,

И время, которое вдруг убежало,

И чувство свободы, и близость вины.

Я просто на память оставлю заботы

И всё, что запомнил, с собой заберу;

И цветом любви разукрашу все ноты,

И дам Вам понять, что уже не умру.

И будет весна, и корабль у причала;

И ангелы встретят, в фанфары трубя.

И чтобы опять на земле всё сначала,

Я просто на память оставлю себя.

Что уже не успеть,

Что уже не прожить,

Попытаюсь допеть,

Попытаюсь сложить —

Как костёр на снегу,

Как слова на ветру.

Я не много могу.

Я не сразу умру.

Вспомнит кто-то стихи;

Вспомнит, скажет: чудак.

Да и были ль грехи,

Да и было ль не так?

Покидающим строй,

Покидающим мир,

Где гора за горой,

Где не сладок зефир,

Смысл прожитых строк,

Смысл надорванных жил.

Потому что, как мог,

Потому что так жил.

Что с нами стало, что с нами станет?

От рок-металла душа устанет.

Остынет лава, померкнут строки.

Пойдёт отрава, взойдут пророки.

Колосья в поле, в груди отдышка.

Остатки боли проглотит книжка.

Я автор вроде, но кто читает?

Не всё проходит, не там растает.

Гуляют годы, тускнеют даты,

Уносят воды; скажи, куда ты,

Мой друг в шинели не генерала?

Портвейн в портфеле не так уж мало.

Найдутся двое, втроём по кругу.

Живи, живое, не бойся вьюгу!

Отбрось усталость; ценна беспечность.

Нам жить осталось без мига вечность.

Не потеряешь, если есть, чего терять.

Отыщешь больше, чем хотелось отыскать.

Напрасный труд часами время отмерять:

Спустись к ручью, пойдём кораблики пускать,

И чей вперёд умчит стихи за горизонт.

Не так уж важно, кому больше повезёт.

На всякий случай я возьму с собою зонт —

Он от дождя обоих нас на миг спасёт.

А в слёзах счастья так же чувствуется соль,

Как и в улыбке скрыта сладостная грусть.

И пусть под сердцем неустанным стуком боль,

Всего лишь боль, зато какая! — Ну и пусть.

Нам не впервые в омут жизненный нырять,

Мы научились всё плохое отпускать.

Не потеряешь, если есть, чего терять.

Отыщешь больше, чем хотелось отыскать.

Ну здравствуй, чёрный человек.

Смотри, я стал совсем седой.

На карантине с бородой,

А может, это просто снег.

Я не боюсь — пугайся ты.

Мои — отчаянность и бред.

Теперь воистину поэт,

Без счёта комкаю листы:

Бумаги, клёна. Каждый клён

В надежде тянет пятерню.

Но я сомнения гоню.

Любовь не значит, что влюблён.

Ты человек, хотя зола

Внутри, снаружи, в темноте.

Сегодня многие не те.

Идёт война добра и зла.

Кто победит, ответа нет.

Бездарно прогорает век.

И только чёрный человек

Всё время в тёмном ищет свет.

Где кошки в комнате пустой,

Где волки воют на луну,

Не утопить вином вину.

Патрон заряжен холостой,

Висок пульсирует — молчи,

Кто и когда украсит снег,

Придёт ли чёрный человек,

Как почтальон с письмом в ночи?

И скажет: «Снизу распишись.

Окончен бал, на небе ждут.

Покой просил — покой дадут

(В обмен на прожитую жизнь).

Ну здравствуй, белый человек».

Как же больно, попробуй пойми,

Что принять, как себя сохранить.

Боги быть перестали детьми:

И ни миловать, и ни казнить.

Сам себя не могу, нету сил.

Время форы не даст наперёд.

Я неправильно что-то просил,

Дёготь бросив половником в мёд.

Странно, глупо, но всё же себя

Переделывать поздно сейчас.

Боль от тех, кому верил, любя,

Кто пропал в отражении глаз.

У закона — законный итог.

У теченья — течения ввысь.

Я ношу эту боль, я не смог

Заменить чем-то праведным жизнь.

Так романтично, будто не было весны

И карантин не стал причиной без причин.

Я, покидая ночь, оставил тебе сны:

Пусть для костра найдутся тысячи лучин.

Рифмуя исповедь непройденных дорог

До первой крови, в небо подниму мосты.

Когда-то город мне с улыбкою помог,

Теперь помочь не сможешь тучам даже ты.

Ударом сердца выдох-вдох, обратный ход.

Но почему же всё не так? — Поди пойми.

Мгновенье жизни отмеряет целый год:

Ещё вчера мы были милыми детьми.

Ни капли фальши, в рюмку вылитый коньяк,

Икра на блюде, а в кармане ни гроша.

С похмелья кажется виной любой пустяк,

Из тела прочь куда-то ввысь спешит душа.

Так романтично, будто не было весны.

27.05.2020

Сегодня б Саше было шестьдесят.

На посошок мы б говорили тосты,

И был бы Питер пламенем объят,

И было б всё загадочно и просто.

Года бегут, поэтов рядом нет,

Хотя на небе места так же много.

Парадом поэтических комет

Проложена меж строчками тревога.

А я пишу за тех, кто где-то там

Уже вкусил все прелести свободы,

Кто знает цену яблочным местам

И для кого нет тайны небосвода.

Я б с Сашей выпил красного вина,

Мы б баню затопили на рассвете.

Всю ночь стихи б писали, и луна

Нам говорила: «Вы по жизни дети».

А Сашке шестьдесят — как анекдот:

И смех и грех, и хочется проснуться

И выпить яд, и выпить антидот,

Заплакать, чтоб в итоге улыбнуться.

Ведь Сашке двадцать семь — не шестьдесят.

Врут календарь и зеркало комода.

Как прежде, Питер пламенем объят.

На рок-н-ролл и твист, как прежде, мода.

Так не хватает нежности и ласки

В миру, где правит холод и расчёт,

Где мало места для обычной сказки,

Где под ногами то огонь, то лёд.

У времени любовь непостоянна,

Зато измен повышенный предел.

Жаль, всё плохое не бывает странно.

Вокруг темно, куда б я ни глядел.

Но свет есть свет, желание в желанье

Увидеть мир во всей его красе.

Душа не тело, ей чуждо закланье,

Ей хочется всегда не так, как все.

Бог смотрит вниз, мы смотрим ввысь, на Бога.

Ещё чуть-чуть, и встретятся глаза.

Боль отступает, гасится тревога,

И только дождь, как горькая слеза,

Точнее слёзы, с неба без опаски

На землю безо льда и без огня.

Поскольку место есть в душе для сказки,

Постольку сказка есть и для меня.

Начинаю всегда с себя.

Это трудный порой путь,

Ибо нужно через «любя»

Бить с размаху строкой в грудь.

Буква, слово и суть-соль:

Рваным ранам покой — прочь.

Там, где фальшь, там итог — ноль

И бессонницей вся ночь.

Рифмам трудно держать строй.

Вычисляется дезертир.

Неслучайно и я порой

Строю заново свой мир,

Исповедуюсь у алтаря,

Лью чернила, как льют кровь.

Никогда ничего зря.

Все дороги и есть любовь.

Начинаю всегда с себя.

Слишком много во мне боли,

Чтобы болью питать строки

Без наркотиков и алкоголя,

Не мотая себе сроки

Одиночества в душной квартире,

Где в решётках форточки даже.

Много крови в моём мире.

Вместо снега пласты сажи.

Но я с мелом, и есть силы

И азарт, что рождён в школе.

Мне без разницы, щит или вилы,

Слишком много и так боли.

Я живу, и я жить буду —

Для уныния нет места.

Всё плохое на входе забуду

И другим замешу тесто,

Испеку, накормлю хлебом:

Белым, тёплым, как есть с жару.

Боль во мне растворю небом.

Время есть — не совсем старый.

И не стану другим. Воле

Не навяжет судьба сроки.

Да и возраст сильней боли,

Да и боль не войдёт в строки.

[андрей алякин]